ширь полей, воздух, наполненный влагой. Раздвигая шуршащие колосья, она продвигалась вперед, куда-то за пределы рамы, в бескрайнюю даль, по просторному широкому полю.
Сандра опустилась на стул.
«Я твое поле», — послышалось снова внутри ее, вокруг нее. Она погладила колосок, землю и вдруг ощутила чье-то прикосновение, словно поле хотело защитить ее.
Все ее существо внимало знакомому голосу. «Ты сомневаешься, тебе трудно представить эту реальность: вы, люди, не располагаете в достаточной мере развитыми несмысловыми ощущениями. Не уловив смысл, вы не способны представить реальный предмет, все, о чем вы не имеете представления, кажется вам ирреальным. Вы считаете: этого предмета, существа нет. А я все-таки существую».
«Знаю, что ты существуешь, — прошептала Сандра, — знаю, что ты со мной».
«Хорошо, что знаешь. Я не обнаруживал себя, чтобы тебе это не было обременительно. Но ты не воспринимала мои советы, не выполняла мои приказания. Я же могу спасти ваши картины только с помощью человека. А поскольку я нахожусь в тебе, значит, мои действия будут исходить от тебя. Понимаешь?»
«Понимаю, поле».
Вокруг нее заколыхались колосья, почва превратилась в мягкую пуховую подушку.
«Спокойной ночи, нам обоим нужно отдохнуть, — промолвило поле, — моя энергия не безгранична. А перед нами ответственная задача. Утром я расскажу тебе о ней».
Она пробудилась от прекрасного сна, напоенная ароматом хлебов, счастливая, жаждущая выполнять приказания. «Поле! Можно мне обратиться к тебе?» Она доверчиво поверила в предсказания, услышанные ею во сне; она не сомневалась, что все это могло ей присниться. Поле!
Слегка обеспокоенная тишиной, наступившей внутри ее, Сандра спешила на работу. Она уже знала: сегодня вечером из Национальной галереи исчезнет Ван Гог. Картина «Зеленые хлеба».
Она посмотрела на Ироудека. Нет, он не помощник. Что он может предпринять? Скорее, Михал, ведь руководители галереи с его мнением считаются.
Сандра набрала номер мастерской художника.
— Когда? Что? Где? — Михал не понял. — Картину Ван Гога? Украдут служители? Чепуха, я их всех знаю. Это надежные люди.
— Я забегу к вам, можно?
— Заходи. Я заканчиваю копию «Композиции».
Ироудек молчал. Он решил не обращать внимания на Сандру и не вникать в ее россказни о картинах. И она была признательна ему за это. Сандра волновалась: удастся ли уговорить Михала, убедить его, чтобы он поддержал ее план — предотвратить кражу картины. Об Индржихе она даже не вспомнила.
День выдался пасмурный, казалось, он никогда не кончится. Поле молчало. Сандра дважды ошибалась в расчетах, выполняя задание. Ироудек хмурился. Время кражи приближалось. Сумеет ли Сандра этому помешать?
Выслушав Сандру, Михал пожал плечами, но согласился помочь. Девушка позвонила домой, предупредила, чтобы мать не ждала ее к ужину. Галерея была закрыта, однако охрана встретила Михала с радостью, надеясь на его помощь.
Два служителя ходили вокруг картины «Зеленые хлеба». У обоих было такое ощущение, почти уверенность, что картину сегодня украдут, ее необходимо спрятать в безопасное место. Михал судорожно глотнул воздух. В подвал?
А куда же еще?
Сандра встала перед полотном Ван Гога, готовая защитить шедевр, если вдруг Михал согласится с этим предложением. И вдруг она поняла: ее поле стало чужим! Оно покинуло ее, перешло к другим людям. Видимо, оно осознало, как много значит искусство для человека. Быть может, здесь, в этом зале, происходит борьба полей. «Мое поле, будь сильным, не поддавайся уговорам, подскажи, чем тебе помочь».
Тихо. Пусто. Только Михал поверил Сандре. Он вытащил из портфеля выпуск «Вечерней Праги» и показал дежурным:
— Читали сообщение? Чистые полотна! А картины были вынесены в подвал! И с моей «Композицией» такое же приключилось. Просто уму непостижимо. Должно быть, орудует сумасшедший с целью лишить нас, людей, произведений искусства, понимаете? А служители тех музеев арестованы, — он ткнул пальцем в газету. — Почитайте-ка их показания: они оправдывались, будто действовали так, чтобы спасти картины.
Однако охранники галереи долго не поддавались на уговоры Михала, хотя в их словах уже не было прежней уверенности. Наконец они уступили: картина осталась на месте.
Михал взял с них слово, что они не прикоснутся к полотну, пригрозив, что сообщит в полицию, если они предпримут что-либо. Как ни странно, но он был уверен: если картина останется там, где висит, ее не украдут. Взяв Сандру за руку, он направился к выходу.
— Кража не совершится, — сказала она Михалу на прощание.
— Надеюсь, — буркнул художник, — надеюсь. Но ты… ты просто волшебница, Сандра.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
Считаю своим долгом сделать следующее заявление, хотя вы меня и не вызывали. Я не воспользовался отпуском, но лишь ненадолго покинул своего испытуемого, причем для четко намеченной мною цели. Я слился с личностью художника, чтобы с его помощью сохранить картину, которой грозила опасность уничтожения.
Я поступил вопреки нашей программе, поскольку вы не сочли возможным согласиться с моими предложениями. Интеллигенция здешней планеты вправе оказывать вам сопротивление, ибо интересующие нас объекты необходимы им…
Мне удалось предотвратить исчезновение одной картины. С помощью моего испытуемого я постараюсь предать гласности суть происходящего эксперимента… Люди дорожат этими объектами, которые позволяют им гармонично развиваться, участвовать в процессе творчества. Человек без искусства — неполноценная личность. И хотя вам известны характерные особенности обитателей планеты, вы не слились с ними в единое целое, а без этого нельзя понять человеческую сущность. Я же составляю неделимое целое со своим испытуемым, потому я способен понять его переживания. Теперь я на стороне людей, заодно с ними, против вас. Я вполне осознанно повторяю: против вас, а не против нас. Я не отношу вас к нашему роду, коль скоро вы поступаете противозаконно.
Я надеюсь, что вы не решитесь на крайнюю меру и, прибегнув к современным средствам, не начнете стирать изображение с полотен прямо в галереях. Подобная акция вызовет всеобщую панику и тем самым приведет к существенным изменениям здешнего разумного общества. Уже сейчас обитатели этой планеты с трудом объясняют происходящую замену объектов: исчезновение картин и появление на их месте пустых полотен в рамах.
Я предполагаю, что меня ожидает, если вы расцените мое поведение как бунт и отключите меня от источника энергии. Но иначе поступить я не могу, я не позволю себе действовать вопреки законам совести, я отказываюсь чинить препятствия прогрессу и естественному развитию человечества. Последствия такого вмешательства даже трудно себе представить.
Если вы сочтете мои требования обоснованными, одобрите мое поведение и действия, буду счастлив отправиться вместе с вами в обратный путь сразу же, как только вы мне прикажете.
ОТВЕТ
Мы отвергаем обвинение в противозаконных действиях, оно безосновательно. Твоя оценка изменений, происходящих в здешних существах, сильно преувеличена. Мы проверяли: эти изменения незначительны, существа функционируют вполне нормально. О регрессе не может быть и речи, ибо большая часть человечества (пользуемся твоей терминологией) не проявляет никакого интереса к картинам.
Твое поведение мы объясняли перенапряжением, что, впрочем, наблюдается и у некоторых других членов экспедиции в определенные периоды. Но твой отказ выполнить задание, к сожалению, убедил нас: дело не в усталости, а в изменениях, происшедших в твоем организме. Ты воспринял жизненные принципы и интересы существ, населяющих здешнюю планету, ты стал гибридом. Ты сам отторг себя от нашего общества, ибо в таком измененном виде ты уже никогда не сможешь стать его полноценным членом.
Оставайся там, где ты есть, доживай свой век, питаясь собственной энергией. Мы не в состоянии разделить твою участь, даже если бы и захотели: тогда нам пришлось бы оставить здесь и остальных членов экипажа, никоим образом не заслуживших изгнания. К тому же их еще можно использовать в дальнейших экспедициях. На данной негостеприимной планете нет более интересующих нас объектов исследований.
Твои действия способствовали тому, чтобы наше задание было завершено в ускоренном темпе. Полученных образцов, по всей вероятности, достаточно, чтобы сделать определенные выводы, хотя нам пока не удалось выявить функциональное значение собранных объектов. Мы, естественно, против того, чтобы вызвать всеобщую панику, и тебе, нам кажется, не стоило поднимать этот вопрос: разумеется, и нам известно, какие последствия могут повлечь на здешней планете подобные поступки. По возвращении мы сообщим твоим друзьям о судьбе, которую ты сам себе уготовил.
— В чем дело, Сандрочка, почему мы грустим? Или мы скучаем без краж?
Взглянув на Ироудека, Сандра даже не улыбнулась Он подошел к ней, дружески положил руку на плечо. Что она может ответить? Как должна вести себя? Ведь это в конце концов неприлично — все время ходить с заплаканной физиономией. Разве Ироудек в чем-то виноват?
— Что с вами? Вы ведь теперь знаменитость! Вот уже две недели о вас трубят во всех газетах — и у нас, и за рубежом, интервью в журналах: САНДРА СПАСАЕТ КАРТИНУ «ЗЕЛЕНЫЕ ХЛЕБА». Вас это не радует? Или вы расстались со своим приятелем?
Сандра отвернулась.
— Ах вот в чем дело. Ну, ничего, переживете, такое с каждым может случиться. Пройдет неделя-другая, и вы об этом и не вспомните.
Расстались с приятелем? Если бы.
«Меня покинуло поле, мое поле, вот уже две недели оно не дает о себе знать. А почему, собственно, оно должно давать знать о себе? Ведь кражи прекратились… Мне помогло поле, всем нам помогло поле. Я должна быть счастлива».
