вздохнуть. По спине бежали ручьи соленого пота, плечи ломило. Винтовка оттягивала руки, будто отлитая из свинца. Шаги возобновились и начали приближаться. Силясь разглядеть очертания противника, я всматривался в темноту, но ничего не видел. Смерть бродила поблизости, выискивая жертву. Или я убью первым, или убьют меня. Хрустнула ветка, и ухо почти уловило чье-то слабое дыхание. Что делать? Может, все-таки выстрелить? Или враг по неосторожности выдаст себя? Неожиданно во мраке чиркнула спичка, и в десяти футах передо мной появился мужской затылок. Я тут же вскочил из травы и бросился на пакистанца с обнаженным штыком. Солдат хотел помочиться, но, услышав шаги, обернулся, выронил оружие и умоляюще сложил руки: «Пожалуйста, прошу вас, не убивайте!»
Я спросил: «Сколько вас осталось в этом районе?» «Не знаю. Я отбился от своих и вот пытаюсь вернуться. Пожалуйста, умоляю, пощадите меня», — чуть не плакал мужчина. «С какой стати ты претендуешь на жалость? В конце концов, мы враги». «Да, но я, как и вы, человек, — продолжал он. — Наша кровь, она ведь одного цвета. В Мирпуре меня ждет жена. Всего десять дней назад у нее родилась дочь. Пожалуйста, не дайте мне умереть, не увидев ее личика!»
Как было не смягчиться, услышав такое?
«Знаешь, я тоже женат и тоже не успел подержать на руках первенца, — сказал я противнику. Потом прибавил: — А как бы ты поступил на моем месте?»
Мужчина долго молчал, наконец, запинаясь, выдавил: «Убил бы». «Вот видишь. Мы оба солдаты. Нужно уважать свою профессию. Обещаю одно: мы похороним тебя как полагается». С этими словами я не моргнув и глазом пронзил штыком его сердце.
— Уф!.. Бр-р-р!.. — Миссис Дамле с отвращением передергивается.
Мистеру Ширке тоже не по себе. Он запоздало пытается закрыть ладонями уши Путула, упрекая рассказчика:
— Сдались вам эти подробности! Убийства, кровь… Боюсь, как бы сына не стали мучить кошмары.
— Ха! — фыркает Бальвант. — Война не для слабаков. Юношам пора понять, что дело это очень серьезное. На войне умирают.
— А что было потом? — говорит мистер Уагле.
— Да ничего особенного. Беспрепятственно добравшись до бункера, я отыскал среди вражеских трупов тело товарища, поднял его на плечи и зашагал обратно к своим. Наутро бойца кремировали. — В глазах отставного лэнса блестят скупые слезы. — Узнав о беспримерном героизме павшего солдата, наш командир подал рапорт о том, чтобы Карнаилу Сингху посмертно присвоили МВЧ.
— Что это — МВЧ? — спрашивает Дханеш.
— Маха Вир Чакра, одна из высших воинских почестей в нашей стране, — поясняет Бальвант.
— Да? И какая же самая высшая?
— ПВЧ, или Парам Вир Чакра. Ее почти всегда дают посмертно.
— А вас чем наградили? — не отстает пытливый мальчишка.
Мужчина в армейской форме болезненно морщится.
— За ту операцию — ничем. Но это еще не конец истории. Я не рассказал вам о знаменитой битве у моста Мандиала.
Мистер Уагле смотрит на часы.
— Господи, уже за полночь. Думаю, хватит на сегодня волнений. Комендантский час давно закончился. Пора по домам.
И мы неохотно расходимся.
На следующий день все снова собираются в бункере. Среди нас есть и новенький — Аджай, сын мистера Бапата. Парень только вчера вернулся от бабушки. Вообще-то он еще тот воображала: вечно бахвалится своими игрушками, скейтами, компьютером и целой кучей подружек. Аджай нас просто бесит, но мы помалкиваем. Не ссориться же с пятнадцатилетним громилой, который выглядит на все семнадцать. Сегодня он приносит с собой небольшой блокнот. Говорит, это специальная «книжка для автографов».
— Вот здесь расписался сам Амитабх Баччан, — с гордостью сообщает Аджай, показывая нам, ребятам, какие-то каракули. — Здесь — Равина, тут — знаменитый бэтсмен Сачин Малванкар…
— А это что? — Дханеш тычет пальцем в самую неразборчивую темную закорючку.
Хозяин блокнота задумывается и с глупым видом брякает:
— Ну, это моя мама ручку расписывала.
Путул тоже кое-что принес — не книжку для редких автографов, а самую обычную учебную тетрадку. Отец ему строго-настрого велел заниматься, несмотря на то что школа закрыта. Теперь бедняга должен каждый день писать сочинения. Тема сегодняшнего задания «Моя корова», хотя никакой коровы у нашего приятеля отродясь не водилось. По телевизору показывают пресс-конференцию важной военной шишки.
— Воздушные вражеские атаки на наши аэродромы в Амбале, Горакхпуре и Гвайлсре успешно подавлены. Индийские войска уже заняли Багхлу и Рахимьяр-Хан. Передовые посты пакистанцев, расположенные в Бхавалпуре и Навабшахе, полностью уничтожены, а выступ Шакаргарх целиком перешел в наши руки. В секторе Чамба наши солдаты отбили атаку противника, прорывавшегося к мосту Мандиала.
Мы слушаем — и визжим от восторга. Все хлопают в ладоши, пожимают друг другу руки.
Бальвант Сингх сидит, как и прежде, перед самым экраном.
— Значит, опять Мандиала… — говорит бывалый солдат, покачав головой. — Видно, пакам не суждено учиться на собственных ошибках.
Похоже, он ожидает вопроса о той самой битве, однако никто не клюет на наживку.
А в телестудии разворачивается дискуссия. Несколько экспертов обсуждают ход войны. Бородатый мужчина в очках произносит:
— Пакистан, как известно, владеет примерно четырьмя десятками ядерных боеголовок. Достаточно сказать, что атомная бомба на пятьдесят килотонн, сброшенная над городом с плотностью населения в двадцать пять тысяч жителей на квадратный километр, способна уничтожить четверть миллиона человек. А если применить эти цифры к Мумбаи, где…
— Вода станет воздухом, — хмурится мистер Уагле. — Воздух превратится в пламя. На небе вырастет облако-гриб. И все мы погибнем.
Мистер Кулкарни встает и решительно выключает звук.
— Зачем нагонять на себя тоску? Давайте лучше послушаем героическую историю нашего соотечественника. Бальвант-джи, вчера вы упоминали сражение у моста Мандиала. Пожалуйста, расскажите о нем.
Мужчина в армейской форме приободряется, словно только и ждал вопроса. Первым делом он потягивается и расправляет свои рукава. Потом чешет обрубок ноги, разворачивается на стуле так, чтобы смотреть нам в глаза, и начинает:
— На берегу Мунавар-Тави есть очень высокий эскарп, называется он Мандиала-Норт. Сюда-то враг и направил удары третьего и четвертого декабря, а так как индийских войск именно там почти что не было, пакистанцы без особых усилий смели наши посты и двинули танки с пехотой дальше, на мандиальскую переправу, где рядом с Девятнадцатым десантным отрядом стоял наш славный Тридцать пятый батальон сикхов.
К тому времени стало ясно, что главная цель противника — захватить мост через реку, после чего нам пришлось бы оставить Чамб и западный берег Тави. К полудню четвертого декабря мы принялись укреплять позиции. Для начала подтянули эскадрон Двадцать седьмого бронетанкового полка, затем командование выслало на помощь из Акхнора Тридцать седьмой отряд. Предполагалось, что вместе мы нанесем контрудар и отвоюем Мандиала-Норт. Но тут нежданно грянула беда. Не успели мы воссоединиться, как вражеским артиллерийским снарядом убило командира Тридцать седьмого отряда. Оставшись без главного, бойцы смешались и сумели достичь Тави лишь поздно ночью. В итоге их направили на восточный берег. Таким образом, к наступлению темноты мандиальскую переправу охраняли только Девятнадцатый десантный отряд и Тридцать пятый батальон сикхов при поддержке Тридцать первого бронетанкового разведывательного формирования, которое удерживало Мандиала-Саут.
