— Нет, Вики. Я никогда не живу прошлым.
— Между прочим, пап, знаешь девчонку по имени Сима Бишт?
— Да. Очень хорошо знаю. Репортерша с местного третьесортного телеканала «Машаал». А что?
— Вчера вечером она приезжала ко мне в усадьбу, сославшись на ваше знакомство.
— Да, она упоминала, что собирается в Дели. Хотела взять у тебя интервью?
— Нет, кое-что посущественнее. Напрашивалась на роль в новом фильме.
— И как же ты поступил?
— А как по-твоему? (Смех.) Смотрю: девчонка что надо. Даже уговаривать не пришлось.
Продолжительное молчание.
— Пап?
Конец связи.
— Привет. Это Сима. Два дня не могу дозвониться. Поздравляю вас, господин министр внутренних дел.
— Не смей мне звонить, дешевая шлюха!
Конец связи.
— Алло! Алло!
— Спасибо, что позвонили в гостиницу «Новотель». Чем могу быть полезна?
— Это 00-31-20-5411123?
— Верно, сэр. Так чем я могу…
— Соедините, пожалуйста, с номером пятьсот шестьдесят семь.
— Одну минуту, сэр. Соединяю.
Гудки.
— Алло. Кто это?
— Здравствуйте, могу я услышать Гуру-джи?
— Он очень занят и не желает, чтобы его беспокоили.
— Знаю. Скажите, что звонит Джаганнатх Рай из Лакхнау. Это очень срочно.
— (Шепотом.) Гуру-джи, тут какой-то Рай. Говорит, по срочному делу.
— Дай трубку и уйди пока в душ. (Пауза.) Алло, Джаганнатх. От вас даже в Амстердаме не скроешься? (Смех.) Джай Шамбху.
— Джай Шамбху, Гуру-джи. А кто эта женщина, взявшая трубку?
— Это… сестра Рина. Координирует мои европейские операции. Лучше поговорим о вас. Как поживаете?
— Последние дни меня терзают черные мысли.
— Ничего удивительного. Человек, не посвященный в глубинные таинства бытия, обречен страдать от своей негативной энергии.
— Я чувствую, что теряю дорогу, и только вы мне укажете верный путь. Как Арджуна некогда пришел к богу Кришне на поле битвы при Курукшетре[121] за советом, так я прибегаю к вашей помощи, Гуру-джи, хотя между нами тысячи миль.
— «От гнева бывает заблуждение, от заблуждения — помрачнение памяти, от помрачнения памяти — гибель познания, от гибели познанья погибает сам человек».[122] Вас что-то разгневало, Джаганнатх?
— Очень многое, Гуру-джи. Знаю, вы постоянно учите меня не беспокоиться, но что же делать? В политике без этого нельзя.
— Расскажите, как идет ваша битва за кресло главного министра? В «Таймс-оф-Индия» пишут, что вы получили поддержку большинства членов законодательного собрания.
— Это старые новости, Гуру-джи. Теперь я снова министр внутренних дел.
— О, превосходно. Стало быть, я могу возвращаться в Индию? Вы ведь отмените ордер на мой арест?
— В ближайшее время не получится, Гуру-джи. Возникли некоторые затруднения. Но я просчитал, как с ними справиться, и скоро стану главным министром.
— Хорошо. Вот тогда и вернусь. А что вы задумали?
— Не хочу вдаваться в подробности. Меня сейчас волнует куда более важный вопрос. Объясните мне, что есть жизнь, существование? Я хочу понять.
— (Смех.) Все хотят.
— Гуру-джи, вы давно меня знаете. Еще с той поры, когда я не лез в политику. Скажите, убить кого- нибудь — это худшее из деяний?
— (Смех.) Кого убить? Бренную оболочку? Джаганнатх, я много раз говорил вам: подобно вселенной, тело всего лишь
— Почему же тогда мы скорбим об усопших?
— «Для рожденного смерть неизбежна, неизбежно рождение для умершего. Поэтому не следует скорбеть о неизбежном».
— И даже если оболочка погибнет, душа будет жить?
— Совершенно верно. «Атма не рождается и никогда не умирает. Она не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерожденная, вечная, постоянная и древнейшая. Она не погибает, когда убивают тело».
— Значит, убитый на самом деле не умирает, а просто вселяется в новое тело?
— Именно. «Как может человек, знающий, что душа неразрушима, вечна, нерожденна и неизменна, убить или заставить кого-либо убивать?»
— А если сгубить родного тебе человека?
— Родство — это тоже иллюзия. Суть учения истинного йога — «отрешенность, отсутствие привязанности к сыну, жене, дому и прочему, постоянная уравновешенность мысли».
— Вы разрешили мои сомнения, Гуру-джи. Сняли бремя с моей души.
— Помните, что ответил Арджуне Кришна: «Не печалься, я освобожу тебя от всех грехов».
— Вы меня в самом деле освободили, Гуру-джи.
— Мне пора, Джаганнатх. Сегодня я выступаю с речью. И пожалуйста, сделайте что-нибудь с этим ордером на арест. Не могу же я оставаться здесь вечно. Срок шенгенской визы истекает через два месяца. Я слышал, на днях этот прохвост Брахмдео в интервью на «Девоушн ченел» позволял себе самые разные намеки в мой адрес. Получается, я не зря его подозревал.
— Не беспокойтесь, Гуру-джи. Как только я стану главным министром, в тот же день выдам ордер на его арест. Джай Шамбху.
— Джай Шамбху.
— Мухтар!
— Да, босс?
— Ты сейчас в Лакхнау?
— Да, босс.
— Скажи, Мухтар, ты правоверный мусульманин?
— Не сказал бы. Впрочем, я почти каждую пятницу совершаю намаз.
— Но тебе знакома идея искупительной жертвы? Ты когда-нибудь слышал историю Ибрагима?
— Ну, я же мусульманин. Этот великий человек был готов отдать своего сына, чтобы угодить Аллаху.
— Уверен, ему пришлось нелегко. Вот и мне сейчас тоже сложно. У меня для тебя работа, Мухтар.
— Хукум.[123] Всегда готов услужить. Одно ваше слово…
— Это нетелефонный разговор. Можешь прямо сейчас приехать ко мне?
— Уже еду, босс. Кхуда хафиз.
