Философия Зла

«Философия зла» была закончена летом 2001 года. Я не мог знать, насколько актуальной станет тема этой книги буквально спустя пару месяцев. Я убежден в том, что 11 сентября 2001 года - один из поворотных моментов XXI столетия. Не только потому, что атака террористов стала потрясением для всего мира, но еще и по причине влияния, которое она оказала и, возможно, еще будет оказывать на развитие мирового сообщества, и не в последнюю очередь на развитие либеральной демократии. В одном из интервью меня спросили, что бы я изменил в своей книге, будь она написана после 11 сентября. Я ответил, что не изменил бы ни слова. Мне кажется, что эти события в главном подтвердили правильность изложенной мной позиции в отношении проблемы зла, в особенности в вопросе отрицания существования «демонического зла» и серьезного анализа «идеалистического зла».

11 сентября 2001 года Джордж Буш объявил: «Сегодня нация увидела зло». США, по словам Буша, участвуют в «великой борьбе добра со злом». Недостатком риторики Буша является то, что она основана на довольно примитивном представлении о зле. Он описывал бен Ладена как «Дьявола» и заявлял: «У него нет ни души, ни совести». Госсекретарь Колин Пауэлл утверждал, что «в нем (бен Ладене) нет ни капли человечности». В этих описаниях доминирует представление о демоническом зле. Однако ничто не указывает на то, что это представление верно отражало сущность террористов. Скорее они считали содеянное благом, частью борьбы с неким злом. Кажется, жестокость террористического акта не могла быть мотивирована благом. Чего можно достичь таким способом? Ничего, кроме разрушения. Нам кажется, что всякий, совершающий убийство тысяч неповинных людей, должен понимать, что это - зло. Однако они не понимают.

Едва ли это понимали чеченские террористы, взявшие в заложники 1200 учеников и учителей в Беслане, где были убиты сотни детей и взрослых. Можно понять отчаяние чеченцев, переживших годы войны, которую русские вели с особой жестокостью, - судя по всему, они совершали самые серьезные военные преступления со времен Второй мировой войны. Тем не менее оправдать захват заложников в Беслане невозможно. Люди, осуществлявшие захват, вероятно, считали это эффективным и легитимным методом борьбы с тем злом, которое несли русские. Президент России Владимир Путин высказался в том же ключе, что и администрация Буша после событий 11 сентября 2001 года. В первом после захвата заложников телевизионном выступлении Путин заявил, что речь идет о международной террористической угрозе, направленной против России, о «тотальной, жестокой и полномасштабной войне, которая вновь и вновь уносит жизни наших соотечественников». Он принял критику в свой адрес за то, что была проявлена излишняя слабость, и заявил, что в борьбе с терроризмом надо отвечать на силу силой. Из этого, возможно, следует дальнейшее ухудшение положения чеченцев, что, в свою очередь, может мотивировать террористов на осуществление последующих террористических актов.

Наш мир непрост, но в последние годы рассуждения о зле сводят всю сложность и запутанность жизни к простому дуальному противостоянию между добром и злом. Это стало метафизической драмой добра и зла, в которой существует только одна сторона Добра и одна сторона зла и больше ничего. Возможно, самым опасным свойством новой антитеррористической политики является игнорирование принципов человечности. В политике проявляется радикальный дуализм, который хоронит под собой эти принципы, а это может окончиться бедой. Во имя победы над злом принимаются законы и правила, которые могут в итоге стать еще большим злом. Это все равно что лечить чуму холерой. Средство уничтожает цель. Поскольку зло - в других, кажется, что для победы над ним допустимо применение всяких методов. Само собой разумеется, что терроризм - почти без исключения - всегда зло. Однако это не означает, что всякие методы борьбы с ним являются благом.

В общем, мою мета-этическую позицию, изложенную в «Философии зла» можно охарактеризовать как «слабый консеквенциализм». Слабый консеквенциализм - это принятие приоритета нравственных принципов, их безусловное соблюдение, однако и возможность отказа от них, когда этого потребуют предполагаемые последствия соблюдения этих принципов. В применении к правам человека это будет означать их полное принятие, однако и возможность отступления от них, если для этого существуют весьма веские причины, т.е. если их соблюдение повлечет за собой крайне негативные последствия. Вопрос в том, когда и в какой степени можно поступиться правами человека. На мой взгляд, лишь в случае, когда существует чрезвычайная угроза безопасности государства или отдельного человека. Из этого следует, что каждый случай отступления должен быть обоснован отдельно. Нельзя допускать принятия узаконенного, общего правила отступления от соблюдения прав человека, поскольку это означало бы их ликвидацию, Понятно, что с проявлениями терроризма, которые мы наблюдаем последние годы, необходимо бороться, необходимо пытаться привлечь преступников к ответственности. Однако предпринимаемые меры должны быть адекватны цели - вместо того чтобы помешать терроризму, иные действия могут его только усилить - кроме того, нельзя сбрасывать со счетов их политическую и нравственную приемлемость. Давая здравую оценку антитеррористической политике, которая проводится в мире последние годы, можно констатировать, <гго она во многом не удовлетворяет ни прагматическим, ни политическим, ни нравственным критериям.

Возможен ли мир людей, в котором отсутствует зло? Не думаю как раз потому, что зло присуще человеку. Мы сами подвергаемся злу- мы подвергаем злу других. Мы делаем это, поскольку мы нравственные существа, и, являясь таковыми, делим мир на хорошее и плохое. Мы называем злом то, что несет угрозу или ранит нас. Мы пытаемся приспособиться в этом мире и раздумываем над тем, как можно контролировать зло. Мы ищем зло, даже когда нет непосредственной угрозы, стараясь его упредить. Мы пытаемся локализовать зло, чтобы победить его, действуя, исходя из того, что наши собственные поступки являются благом, коль скоро они способствуют победе над неким злом.

Какой же выход? Опаснейшее решение - это вера в то, что зло действительно можно искоренить раз и навсегда, локализовав «злые силы» мира и уничтожив их. Сторонники этой позиции не учитывают то, о чем говорил Александр Солженицын, - линия, разделяющая добро и зло, проходит не между различными группами - «не между государствами, не между классами, не между партиями - она проходит через каждое человеческое сердце - и черезо все человеческие сердца». Я не вижу иного выхода, кроме продолжения гуманистической деятельности, традиции просветительского мышления. Этим не уничтожить зла, однако это - наша надежда на то, что его станет меньше.

Ларс Свендсен Осло, 11 сентября 2004 года

,

Примечания

1

Jf. Schuller и Rahden (red): Die andere Kraft: Zur Renaissance des Bösen. В примечаниях дается литература с фамилией автора, заголовком и номером страницы. Более подробную информацию можно найти в библиографии в конце книги. Если в библиографии нет иных сведений, значит, перевод данной цитаты осуществлен мной.

2

Это видно по названиям многих онтологий, появившихся за последние годы, таких, как Häring и Tracy (red.): The Fascination of Evil или Liessman (red.): Faszination des Bösen: Über die