червонцами к своему карману.
Зеф метнул на него гневный взгляд.
– Шутки в сторону, господа офицеры. Я вас, конечно, поздравляю с сегодняшней победой. Главным образом, с тем, что вы остались живы. Жаль, не успеем это отметить. А я, кстати, прихватил пару бутылок прекрасного «Хенесси». Но да бог с вами, оставлю, выпьете на досуге. Сейчас же ситуация складывается буквально следующим образом: в связи с ожидающимся прибытием вашей армады в местных верхах произошел явный разброд и шатание. На данный момент дела у американцев идут неважно, в апреле к генералу Гоу подошло свежее подкрепление, и его войска нанесли мятежникам ряд ощутимых поражений. Вы же своим прибытием и вовсе мешаете континенталам все карты. Как докладывает твой дядюшка, Вальдар, группа видных представителей Конгресса уже прислала в Лондон некоего Томаса Карстена, мастера одной из здешних масонских лож, с целью поиска путей примирения, а быть может даже, и почетной капитуляции.
– А мы тут при чем? – возмутился я, собираясь заявить, что отъезд мистера Карстена в Англию к нашим действиям не имеет ни малейшего отношения.
– При исполнении служебных обязанностей, – отрезал Рассел. – Теперь они у вас будут таковы: запоминайте, это ваше новое задание. Поскольку из-за вашей экспедиции срывается подписание Декларации Независимости, а Институт считает, что в этом мире она должна быть подписана, на вас возлагается личная ответственность за то, чтобы все было завершено в кратчайшие сроки. Естественно, с необходимым Институту результатом.
– Всего-то! – хмыкнул Лис. – Может, нам еще стоит тут побороться за права человека или, скажем, за гуманное отношение к животным? Пусть ваша светлость только прикажет, мы ща тут мигом всех коней в мустанги перепишем.
– В ваши прямые обязанности это не входит. В свободное от работы время – пожалуйста, – парировал выпад моего напарника Рассел. – А с Декларацией Независимости не затягивайте. Желательно, чтоб к осени ее уже подписали.
– Точно, – не удержался от обычной своей колкости Лис. – Чтоб маленькие американские детишки, придя первого сентября в школу, на первом же уроке смогли насладиться ее текстом.
– Все, джентльмены, – пропуская мимо ушей слова Лиса, произнес Джозеф, – время идет, камера перехода простаивает. Проводите-ка меня лучше через посты. И вот что еще: можете сообщить своему «государю-императору»: по донесениям нашего канадского резидента, Салават Юлаев благополучно пересек Аляску и движется по Канаде в сторону Великих озер. В его армии более пятидесяти тысяч человек, причем полный Ноев ковчег: башкиры, буряты, тува, китайцы, манчжуры, чукчи, в общем, где шел, там и подбирал. Согласно последней информации, в Канаде к нему почти в полном составе уже примкнули аджибуэи, ассинибойны и кри равнин. Союз делаверов также готов поддержать армию «Свободных людей», как они себя величают.
– Какой впечатлительный мальчик, – внезапно усмехнулся этим известиям Лис, – а всего лишь стоило процитировать ему Фауста:
– Джентльмены, летние ночи коротки, скоро начнет светать. Самое время возвращаться, чтобы не создавать ненужных легенд.
– Ненужных легенд не бывает, – вздохнул Лис, толкая дверь рыбачьей лачуги. – Ненужная бывает правда, но это к делу не относится.
Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо.
– Милорд, – будил меня Редферн, – государь велел вызвать вас в штаб. Там английский офицер дожидается. Его величеству толмач нужен.
– Да, – пробормотал я, усаживаясь на койке, сооруженной Питером из пустых ружейных ящиков и заботливо покрытых им прихваченным со «Святослава» тюфяком. Поверх тюфяка он любовно стелил тончайшее итальянское белье, заботливо стираемое при каждой появляющейся возможности. – Передай, что я сейчас иду.
Я был в церквушке минут через десять. Встававшее из-за горизонта солнце уже освещало холмы вчерашней битвы, спящий лагерь, лазарет, в котором под руководством Калиостро не смыкая глаз трудились имевшиеся в корпусе лекари, одним словом, все, что унаследовал день сегодняшний от вчерашнего. Новым в этой картине было, пожалуй, лишь скопление красных драгунских мундиров близ церквушки, в которой располагался штаб. Я прошел мимо рослых кавалеристов, весело обсуждавших между собой «дикость» одеяния новых союзников, и проследовал в ставку, где уже ждали меня Пугачев и представитель британского командования.
– Вы говорите по-английски? – спросил он, недоверчиво поглядывая на мой российский флигель- адъютантский мундир.
– Я англичанин. Во всяком случае, по рождению.
– О, приятно увидеть в таком месте соотечественника. Я полковник Эшли Сазерленд из штаба генерала Корнуоллиса. Я послан его превосходительством, чтобы урегулировать досадный инцидент, произошедший между майором Хокинсом и каким-то артиллерийским офицером корпуса князя Заволжского. А также для того, чтобы передать князю Заволжскому план его дальнейшей передислокации с маршрутом движения вплоть до соединения ваших войск с армией генерала Корнуоллиса.
Я пожалел, что не обладаю переводческим даром Лиса, потому как дословный текст речи этого напыщенного полковника вкупе с надменной манерой поведения вполне могли привести незадачливого британца в то самое состояние, от которого меня некогда спас удачный приезд графини Орловой- Чесменской. Я перевел слова английского посланника весьма близко к тексту, прибавив от себя лишь, что генерал Корнуоллис рад приветствовать корпус князя Заволжского и лично его начальника, а также категорично «предписанный» маршрут на более приемлемое «предлагаемый». Однако, похоже, это не сильно помогло. Пугачев нахмурился, и я уже по себе знал, что могло означать подобное выражение августейшего лица.
– Это че ж такое выходит, – начал он негромко, – какая-то рачья душа мне указывать норовит, что я повинен делать? Эй, Мамай, – крикнул он сидевшему тут же казаку, выполнявшему при Пугачеве функции писарчука и ординарца, – ну-тка лети, побуди старшину. А ты, енерал, – он ткнул мне пальцем в грудь, – переведи-ка пока остолопу мой титул. Дабы знал, с кем говорит.
– Его императорское величество, – начал я, – государь всея Великая, Малая и Заморская Руси, и далее, далее, далее, герцог Голштейн-Готторский Петр Федорович.
Оглушенный титулом полковник, похоже, с трудом переваривал сыпавшийся град географических названий и связанных с ними знаков владетельного права. Как всякий английский дворянин, он вполне четко представлял себе архитектуру иерархической лестницы и, похоже, понимал, что мраморные перила на этаже, занимаемом Пугачевым, не идут ни в какое сравнение с дубовыми, за которые суждено держаться ему.
– А где же князь Заволжский? – недоуменно поинтересовался англичанин.
– Это была всего лишь уловка, чтобы скрыть отъезд государя из России, – пояснил я.
Между тем в церкви начали собираться разбуженные Мамаем генералы, ночевавшие тут же, в домике священника.
– Вот это, – продолжал рекомендовать я, – граф Орлов-Чесменский. Думаю, деяния этого адмирала вам хорошо известны. Это его брат, граф Григорий Орлов, в прошлом генерал-фельдцейхмейстер России, теперь командир артиллерии здесь. А вот этот худощавый джентльмен с перебитым носом – генерал-аншеф Закревский, начальник штаба армии государя.
– Прошу прощения, позвольте узнать также и ваше имя.
– Я Вальдар Камдил, лорд Камварон…
– Постойте, постойте! Лейтенант Камдил из полка первого лорда адмирала герцога Олбанского? Насколько я помню, вы бежали из Англии после какой-то громкой дуэли? Еще с прошлого года в штабе лежит приказ о вашем аресте в случае появления в колониях.
Я невольно усмехнулся, представляя себе попытку полковника арестовать меня посреди пугачевского лагеря.
