Володимира свет Ильича, по честному прозванию Муромца.
– Заходи, садись, – хмуро кинул Муромец, едва я переступил порог его светлицы.
– Ваша честь.
– Оставь, Воледар, – страдальчески взмолился богатырь. – Меня уже сегодня от всех этих чествований и поминаний с души воротит. – Муромец передернулся, как медведь, стряхивающий вцепившихся в шерсть шавок. – Юрьев им подавай! За порты ливонские войной иди! Пиявки ненасытные. Ладно. – Он махнул рукой. – О другом говорить хочу. Решил я тебя, Воледар Ингварович, воеводой сделать.
– Воеводой чего? – удивился я.
– Ну уж не ангелов небесных! Будем делать полк иноземного строя. Из Сурожа отряд пришел в четыре сотни пеших, и вашего брата рыцаря в Новгород наехало за три десятка, да твои с Лисом-лучником люди – вот тебе и полк наберется. Ежели еще чего желаешь, проси, дам. Ну, конечно, без запроса.
– Ропшу Хвата с повольниками добавь, – недолго подумав, сказал я.
– Славный воин, – одобрил мой выбор Володимир Ильич. – Бери. Да в краткое время полк мне сделай, а то я этих генуэзцев знаю: они в атаке бойки, да на бег еще бойчее.
– Что ж им дома-то не сиделось? – усмехнулся я, представляя, в какую даль пришлось тащиться тяжелой генуэзской пехоте.
– Дома-то им сиделось, да дома не осталось, – вздохнул Муромец. – Из степи Орда пришла в силе великой, пожгла город в пепел. Того и гляди, на Русь нагрянут. Сам Бог велит князьям удельным кулаком держаться. А они… А-ай! В общем, полк мне сделай. Вот только времени у тебя нет. Недобрая весть нынче пришла: нет на князей ни узды, ни угомона! От Владимира, Суздаля, Рязани да Ярославля князья на нас походом идут. Стало быть, на третий день против них выступаем.
Быстрым шагом ступал князь Всеволод Владимирский по земле русской, барсом хищным, легкой птицею. Сыновья с ним шли со дружинами, да бояре шли с воеводами. Становились они у Днепра- реки, против берега высока его, где стояла уже рать великая Володимира – ясна сокола, сына храброго Ильи Муромца…
Марш-бросок восточной княжеской коалиции, как окрестили мы в заметках к докладу князя Всеволода с сыновьями, закончился у переправы через Днепр во владениях смоленского князя Василько. На противоположном берегу его уже ждала армия Муромца, усиленная подошедшими дружинами Михаила Полоцкого, первого тестя Олега Изборского, и отрядами из Чернигова, Переяславля и Новгорода- Северского.
Князь Василько, и в лучшие времена не блиставший особым мужеством, увидав, какие силы собрались на бой в его земле, заперся в Смоленске, заявляя, что, невзирая на брак с Людмилою Всеволодовной и двоюродное братство с князем Мстиславом Киевским, ни тех, ни других поддерживать не намерен.
Но день сменял день, два лагеря стояли по берегам реки, время от времени лениво перекидываясь стрелами да распекая друг друга ругательно. Василько начал уже присылать бояр своих в шатры военачальников, чтобы узнать, кто заплатит за потраву лугов да порубку лесов, а армии все не трогались с места.
Более всех в нашем войске по этому поводу сокрушался князь Мстислав Киевский, отбросивший обычную хладность и с пеной у рта ежевечерне твердивший на военном совете, что покуда не вырублен будет Всеволод с семенем его, не будет мира и покоя на земле русской.
– Стоять! – цедил меж зубов Володимир Ильич, исподлобья тяжелым взглядом смеривая собравшихся князей. – Русскою кровью русские мечи поганить – последнее дело.
В его словах, несомненно, был резон. Стояние продолжалось, и, пожалуй, не было часа, чтобы в лагерь Муромца, по одному и группами, не доставляли приплывших с другого берега перебежчиков, желавших сражаться под знаменами Муромца за единую Русь. Вначале это были простые вои, затем появились гридни, потом по одному потянулись витязи. Поток их не ослабевал ни днем, ни ночью.
Пользуясь временной передышкой, я муштровал свой полк, стараясь добиться максимальной слаженности в действиях.
– Первая линия арбалетчиков, залпом пли! Заряжай! Вторая, в линию заступи! Пли! Заряжай! Страивай ряды! Господа рыцари, вас прошу, как только ряды строятся, атакуйте в интервале между ними. Кто свою пехоту давить будет, самолично голову сниму!
Недовольный ропот слышался из ряда благородных рыцарей, искавших удачи в ее рублевом эквиваленте в землях дикого северного соседа.
– Нас с чернью равняете?! – выразил всеобщее мнение самый бойкий, с тремя серебряными ракушками, увенчанными серебряными же крестами в червленом поле щита. Я промолчал, не желая вдаваться в дрязги.
– Лис, ты свою работу знаешь. Наиболее буйные на тебе. С нашей стороны – тоже.
– А то! – осклабился Лис. – Кого прикажешь, того и сделаем.
– Ропша. – Я повернулся к повольничьему ватажнику, ждущему указаний во главе своей вольной братии.
В этот момент кусты на берегу зашевелились, вызвав неподдельный интерес двух сотен лучников и арбалетчиков, не считая всего остального вооруженного люда, отделенного от указанного места несколькими десятками шагов.
– Не стреляйте! – послышался из зарослей сдавленный голос. – Я не лазутчик! – На полигон на четвереньках выполз ладный парень в мокром исподнем. – Я Корней Изяславич, сын боярский из Рязани. К Муромцу с вестью иду.
– Что за весть? – Я скептически окинул мокрую фигуру гонца. Тот замялся, не зная, достоин ли собеседник высокого права выслушать порученное ему сообщение. – Ну, говори! Что, язык проглотил? Воевода перед тобой.
Малый вздохнул, понимая, что новостью все же придется поделиться, в противном случае путь к Муромцу может затянуться на неопределенное время.
– Дело тайное, – приближаясь ко мне вплотную, прошептал он едва слышно. – От князя Андрея Рязанского я послан.
– Ну? – поторопил его я.
– Князь Андрей велит передать, что желает с дружиной своей перейти под славные знамена защитника земли русской – Володимира Ильича Муромца. Просит час и место назвать, куда ему с войском идти можно. Да на кресте клятву дает, что нет у него злого умысла на измену тайную.
Я хмыкнул, услыхав слово «измена», но, сурово сдвинув брови, кинул перебежчику:
– Ладно, пошли. Лис, ты за старшего.
В шатре было, как обычно, людно.
– А, Воледар, заходи! – заметив меня, радостно поприветствовал Муромец. – Новость последнюю еще не слышал?
– Нет.
– Суздальский князь на нашу сторону переходит. Со всей дружиной.
– Надо же! – изумился я. – А у меня к тебе тоже дело образовалось.
– Что еще? – нахмурился Владимир Ильич.
– Да так. Сын боярский из Рязани к нам переметнулся. С теми же вестями.
Последним на высокий берег Днепра перебрался старый князь Всеволод. Он медленно ехал на коне впереди своего войска, низко опустив голову и искоса бросая взоры на выстроившиеся для парада дружины сыновей-отступников и давнего своего смертного ворога Мстислава Киевского. Поравнявшись с могутным полководцем, восседавшим на огромном жеребце, он снял с пояса меч свой заветный вместе с ножнами и протянул вчерашнему противнику.
– Присягаю тебе на верность, Володимир свет Ильич, царь земли русской, – тихо сказал он. И слова эти, произнесенные едва слышно, донеслись до каждого стоявшего на днепровских кручах набатным звоном.
Глава 7
Изведал враг в тот день немало,
Но нашим тоже перепало.
Три огромные скалы вздымали к небесам свои
