в том колодце поставить такой вот возок, к крыше его прикрепить трос, а к другому концу троса груз, весом в тот самый возок, полный людей, то подъем был бы значительно быстрее.
– В вашей идее есть много недочетов, которых бы вам с легкостью удалось избежать, знай вы то, что знаем мы, и все же, надо сказать, она весьма интересна. Вы далеко пойдете, мой дорогой, – немного подумав, согласился приор.
То, что в моей идее есть масса недочетов, я знал не хуже храмовника. Мне очень хотелось верить, что прежде, чем проверять ее на людях, местные инженеры проведут все же надлежащие исчисления. Однако же не мог я в самом деле набросать, так сказать, на колене досточтимому приору схему примитивного лифта.
Наконец подъем был завершен, и мы оказались на верхней площадке донжона, венчавшего одну из окрестных скал. Семибашенный замок Рош ле Сьон виднелся на горизонте, еле различимый в смутной осенней дымке.
– Ваша честь, – подозрительно глядя на меня, обратился к приору ждавший нас на башне рыцарь, – прикажете начинать?
– Пожалуй, – кивнул де Леварье. – Солнца достаточно?
– Вполне.
– Тогда не будем терять времени.
Рыцарь поклонился и сделал знак ожидавшим его приказа орденским сержантам. Те сноровисто, по всему видать, не в первый раз, начали устанавливать на деревянном помосте диковинное сооружение, отдаленно напоминавшее огромное пугало со свисающими вниз руками.
Среди мощных каменных блоков донжона этот странный прибор выглядел хрупкой детской игрушкой, но самым чудным в нем были свисающие с широких плеч руки, увешанные большими металлическими пластинами, начищенными до блеска. Установив его, сержанты поспешили скрыться в деревянной будке, пристроенной к возведенному монстру. Спустя еще пару минут диковинный плод инженерной мысли конвульсивно задергался, имитируя, должно быть, утреннюю гимнастику огородного пугала. Где-то вдали, в стороне, противоположной Рош ле Сьон, в ответ блеснул какой-то лучик, потом еще, и опять исчез, и снова блеснул, повторяя движение нашей хитрой установки.
«Господи, – я прикусил губу, чтобы не расхохотаться, – да это же гелиограф! Конечно, как я сразу не сообразил? Все замки ордена находятся на скалах, на вершинах холмов, на склонах гор так, чтобы с самой высокой точки одного была видна самая высокая точка другого. Отсюда при помощи таких установок, почти как по телефону, можно связаться с любым, даже самым отдаленным командорством ордена. Мы дали сигнал, его повторили на следующей башне, и так далее, пока сообщение не дойдет до адресата».
– Он подает какие-то сигналы? – наивно поинтересовался я у мсье Сальватора.
– Что-то вроде того, – поощряя мою любознательность, кивнул храмовник. – Когда мы были в подземелье, в одно из наших хозяйств на берегу Северного моря доставили известия об интересующем вас человеке. Я пригласил вас, чтоб вы могли получить эту новость, как говорится, из первых рук. Сейчас мы подаем знак, что готовы к приему сообщения. – Приор повернулся, ожидая ответного сигнала.
Деревянный рукомашец застыл, закончив свою речь.
– Погодите немного, сейчас начнется, – произнес он, вглядываясь в горизонт. – Пошло сообщение. Так, две недели тому назад девочку, похожую по описанию на ту, о которой мы говорили, видели в Гронингене. Ее продали купцу ван Киркену. Это известный торговец живым товаром, – пояснил мсье Сальватор. – Интересно, удалось ли выяснить, куда он предполагал отплывать? Обычно дома он не засиживается. Лишние траты на прокорм рабов, да и к тому же не ровен час нагрянут крепкие молодцы вроде вас в поисках родных и любимых, тут и голову сложишь, глазом моргнуть не успеешь. Значит, вероятно, в тех же днях он и вышел в море. А вот, что-то еще передают. – Он вновь начал вглядываться в проблески дальнего семафора. – Корабль «Шарлемань» направлялся на остров Костаматис в Средиземном море. Это примерно полсотни лье на юго-восток от южной оконечности побережья Сицилии, – пояснил он. – Я много слышал об этом милом острове, но ни разу ничего хорошего. Что ж, – он повернулся спиной к дальнему замку, – похоже, это все, чем я вам сегодня могу быть полезен. По поводу же Шверина не беспокойтесь, мы примем надлежащие меры, чтобы отвадить наглых самозванцев прикрываться именем нашего ордена.
«Уж в этом-то я как раз не сомневаюсь. – Я склонился в благодарном поклоне. – Не удивлюсь даже, если негодяи закончат жизнь на электрическом стуле».
– Сейчас же, Вальтер, – напутствовал меня де Леварье, – вам время отправляться в путь, до Костаматиса дорога неблизкая. Ежели «Шарлемань» еще не прошел Геркулесовы столбы, быть может, мне удастся убедить великого магистра задержать его. Но я бы на это не надеялся. Отправляйтесь в Марсель, там вы всегда найдете корабль, идущий в нужном вам направлении. Перед отплытием наведайтесь в наше тамошнее командорство, если ван Киркена удастся перехватить, в нем об этом будут знать. В добрый путь, Вальтер.
Неблизок путь из Лотарингии в Марсель. Через всю Францию, через множество владений сеньоров крупных и мелких, вниз по полноводной Роне, затем к Средиземному морю. Нам повезло больше, чем обычным путникам, пускающимся в подобное странствие. Благосклонность ордена Храма позволила нам путешествовать с максимальными удобствами.
– Вот, – сокрушался Лис в начале маршрута, вспоминая об убытках, понесенных при обналичивании ганзейского векселя, – богословы хреновы! «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему», а сами захапали десять процентов ни за чих собачий! И, поди, в ус себе не дуют.
Но время шло, и мнение моего друга о «бессовестных живодерах» постепенно менялось к лучшему. Благоустроенные дороги, охраняемые рыцарскими разъездами, аккуратные постоялые дворы, расторопная прислуга, не задающая лишних вопросов, весьма благотворно влияли на настроение Венедина.
– Ладно, – вздохнул он на подъезде к Марселю, – в общем-то они мужики ничего, делом заняты. Хоть понятно, куда деньги идут. – Он мечтательно вздохнул. – Еще бы ввести здесь правила дорожного движения, покрасить сержантам их моргенштерны[26] в черно-белую полоску да с этими дубинами поставить по обочинам, это ж сколько монет срубить можно! Один только знак «Скорость для повозок не более пяти миль в час» в эпоху повальной безграмотности мог бы кормить десяток рыцарей. А сколько их можно развесить! Э-эх! – вздохнул он. – Взяться некому, а мне некогда.
И вот мы прибыли в Марсель. Сведения, полученные в командорстве храмовников, не то чтобы радовали, но все же несколько обнадеживали. «Шарлемань» благополучно преодолел Гибралтар и теперь направлялся в сторону Сицилии. Увы, непреклонно суровый великий магистр ордена запретил использовать боевые корабли с золотыми флагами, украшенными знаками терний и розы, для решения дел мирских, а значит, наш путь лежал на неведомый остров Костаматис.
Невзирая на позднюю осень, погода в Марселе была солнечная, а уж для нас, привыкших в ноябре к холодным дождям и снегу, и вовсе жаркая. Правда, выросший в Кордове Ансельм утверждал, что это совсем не так и что не стоит верить обманчиво теплым дням, за ними следуют холодные ночи, но и обещанные «морозы» заставляли северян лишь накидывать поверх кольчуг теплые дорожные плащи.
Итак, погода в эти дни держалась прекрасная, однако порт, обычно до отказа забитый приплывающими и отплывающими кораблями, был почти пуст. Несколько судов стояло у пирса, очевидно, только приступив к разгрузке, еще пара, накрепко пришвартованные к причальным тумбам, меняли потрепанные недавним штормом снасти, на горизонте у входа в порт маячили контуры боевых кораблей, охранявших морские подступы к городу от неожиданных гостей, – и все. Как будто и не являлся Марсель одной из главных морских баз Европы.
– Не понял, – пробормотал Лис, созерцая акваторию бухты. – Вроде бы самый сезон для крестоносного туризма, куда все подевались? Эй, приятель, – Венедин окликнул моряка, вышагивающего по пристани с задумчивым выражением на лице, – расскажи-ка, будь добр, что здесь происходит, куда подевались корабли?
Бравый мореход посмотрел на Лиса пристально, куда как пристальнее, чем глядят обычно на человека, задающего дежурный уличный вопрос вроде «Как пройти?» или «Который час?», и произнес с сильным северным акцентом:
– Они ушла Сицилия. Император наступать Святой земля. Хороший фрахт.
– Дьявольщина! – выругался мой друг. – Переться в такую даль, чтобы узнать о том, что весь флот ломанулся к старине Фрицу.
