хозяину, взял очередную и проделал с ней те же операции.
– Вы намереваетесь дать мне деньги сразу в обмен на фибулу, – понижая голос почти до шепота, уточнил он.
– Да, черт возьми! Если хотите, даже раньше. Я отсыплю вам деньги, вы отстегиваете фибулу.
– А! По рукам! – Марно протянул широкую как лопата ладонь. – Вы мне сразу понравились, по всему видать, честный человек. Гоните сюда десять золотых монет, и фибула ваша.
– Кровосос, – мрачно в пространство констатировал Лис. – Ладно, получай золото, но заметь, фибула не моя, а по-прежнему твоя.
– Да уж как пожелаете, – алчно поблескивая глазками, согласился капитан, ощупывая монеты. – Моя так моя.
– Начинайте готовить корабль к отплытию. Остальное уже наша забота.
– Ну и что ты намереваешься делать? – спросил я, когда мы отошли от корабля.
– У меня на родине это именуется – дача взятки должностному лицу, – явно удовлетворенный сделкой, изрек Лис. – Вероятно, здесь это деяние именуется так же.
– Думаешь презентовать ему фибулу?
– Конечно, – довольно кивнул Лис. – И Горе-злосчастье в придачу. Наверняка наш знакомец и сам пытался дать господину начальнику порта на лапу, но не с его счастьем. А сейчас он там, мы здесь, а начальник порта… ну, в общем, если ты мне покажешь чиновника, не берущего взятки, я на свои средства построю ему памятник вроде того мужика, у которого корабли между ног шныряли.
– Гулливера?
– Нет. Колосса Родосского.
С официальными делами было покончено в течение считанных минут. Документ, разрешающий «Святой Женевьеве» выход в море, перешел в наше полное распоряжение. Золотая фибула и сопутствующее ей Горе-злосчастье стали неделимой собственностью королевского чиновника.
– О друзья мои! – радостно встретил нас у пирса изрядно повеселевший с момента расставания мсье Теодор. – Вам удалось уломать эту чертову каналью?
– Я не понял, а шо, блин, были какие-то сомнения? – возмутился Лис.
– Нет! Нет, что вы! Вы приносите мне удачу. Стоило вам уйти, нашелся еще один фрахтовщик на старушку «Женевьеву». Это купец, он плывет на Сицилию. Я не стал ему говорить о Костаматисе, – он заговорщицки понизил голос, – честные люди туда не плавают. Но я понимаю, что вам очень надо на остров. Давайте ведите скорее на борт ваш чертов груз, с утренним бризом мы выходим в море.
– Скорей бы, – вздохнул Лис. – И вот что, господин Теодор, на вашем месте в ближайшее время я не стал бы возвращаться в этот порт.
Глава 23
Если вы уж всерьез решили с кем-то разделаться, ничто не мешает вам быть с ним вежливее.
«Святая Женевьева» шла вперед, давая семь узлов, раскачиваясь из стороны в сторону на радостно-синих волнах. Немного, но принимая во внимание, что латинские паруса, красовавшиеся на всех трех ее мачтах, позволяли идти довольно круто к ветру, можно было смириться и с этим.
– Костаматис. – Мэтр Теодор, принявший на себя роль любезного хозяина, охотно снабжал нас разнообразной информацией о тонкостях плавания в средиземноморских водах и всех имевшихся в них же диковинах. – Вернее, по-итальянски, Коста Матеус, носит свое имя в честь апостола Матфея, проповедовавшего там слово Божье морским разбойникам.
– Погоди, – встрепенулся Лис, услышав знакомое имя. – Матфей, это тот, который был сборщиком податей?
– Он самый.
– А, ну тогда понятно. – Лис состроил возвышенное выражение лица. – Кому же, как не ему, знать нравы разбойников.
– Простите? – Набожный, как и все суеверные люди, мсье Теодор укоризненно посмотрел на моего напарника.
– Господин д’Орбиньяк хотел сказать, – толкая Лиса локтем в бок, произнес я, – что во времена римского владычества разбой в ливантийских землях был делом столь обычным, что человеку странствующему приходилось сталкиваться с подобными душегубами сплошь и рядом.
– А, понимаю, – закивал мсье Марно. – Так вот, с тех пор пиратов на острове нет. Там сидит князь Матео VII, который именует себя прямым потомком того самого евангелиста Матфея.
– Обычное дело, – кивнул я. – Знавал я один род, который происходил прямо от Адама. Причем от первого брака.
– Так что ж там – тишь да гладь? – удивленно спросил Лис. – Отчего ж тогда туда не плавают честные люди?
– Да нет. – Капитан вздохнул. – Со времен Матфея пиратства на этом острове нет, все больше работорговля. Князь снаряжает корабли, которые шныряют и здесь, и в Ионическом море, и в Эгейском, и за Геркулесовыми столбами. Пристанет такой корабль ночью у какого-нибудь небольшого городка или рыбачьего селения, а поутру, почитай, все его жители в цепях. Тех, кто получше, с собой забирают, остальных же убивают или отпускают за выкуп. С того княжество и живет. Сюда же везут пленников и из Европы, и с Востока, так что всякий, кому нужны красавицы для услужения или же сильные парни, во всякий день может приплыть да подобрать товар себе по вкусу. Да, впрочем, что я вам рассказываю, – пожал плечами Марно, – вы-то и сами, поди, все это знаете. – Он перевел заговорщицкий взгляд с Лиса на меня. – Иначе чего вас туда понесло?
– Послушайте, почтеннейший, – попытался возразить я, оскорбленный предположением шкипера о нашей принадлежности к работорговле. Но не договорил, замерев с открытым ртом.
Прямо к нам от кормовой надстройки шел мужчина, одетый в добротный плащ из фламандского сукна и шляпу с маленькими круглыми полями. Все в его облике выдавало человека, привыкшего к дальним странствиям и вполне вольготно чувствующего себя на покачивающемся из стороны в сторону суденышке.
Лис, удивленный напавшим на меня столбняком, быстро перевел глаза туда, куда был направлен мой взор.
– Ба! – Он широко распахнул объятия. – Какие люди! Глазам своим не верю, неужто это в самом деле дражайший Карл из Риббека? Вы таки привели к нам подмогу от господина фон Нагеля?
– А, – вмешался владелец «Святой Женевьевы», – это мой второй фрахтовщик. Я вам о нем говорил, он направляется на Сицилию.
– Господа! Господа! – Немецкий торговец, на ходу теряя свое величие, ринулся нам навстречу, по дороге рушась на колени и пытаясь обхватить руками одновременно мои и Лисовские ноги. – Вы живы! Я так рад! Так рад! О Господи, какое счастье, вы живы!!! Я так виноват перед вами… Я так счастлив – вы живы! – в экстатическом состоянии нервного припадка причитал он, старательно пытаясь оторвать нам по штанине.
– Да ладно, – растерянно попятился Лис. – Ты шо елозишь, на ноги-то встань, неча палубу коленями протирать.
– Эй, Ансельм! – крикнул я. – Кубок с водой сюда! Быстро!
– Не встану-у!!! – орал купец. – Я так виноват, так виноват перед вами! Мне нет прощения! Но это все они. Они! Они грозились убить меня, сжечь мой дом, они обещали пустить меня по миру…
– Да кто они-то?
Расторопный Ансельм, до того зубривший текст очередного заклинания таинственной венедской школы, не заставляя себя долго ждать, примчался с полным кубком воды. Купец выхватил чашу из рук Лисовского ученика, и зубы его зацокали о край кубка.
– О-о, – чуть отдышавшись, вновь простонал наш старый знакомый. – Это люди графа Шверинского. Я был вынужден повиноваться им. – Он вновь впал в истерику, грозя залить судно горючими слезами и пустить его на дно, совсем как некогда пожарные в нью-йоркском порту фешенебельный лайнер «Нормандия».
