желания идти помогать императору на Сицилию, что пришлось того…
– Что ты с ним сделал? – ужаснулся я, оглядываясь кругом в поисках бездыханного капитана.
– Я сделал? Это он сделал! В общем, пришлось купить у него каравеллу. Так что, господин совладелец судоходной компании «Лис, Камдил и компаньоны», финансовый итог проходящего дня, мягко говоря, неутешителен. Если девочка действительно здесь, то выкупить ее мы сможем разве что в кредит. Как ты думаешь, местный банк кредитными операциями занимается?
– Маловероятно, – вздохнул я.
– Ну шо ж, тогда пошли по базару, поищем кое-какого товару. Ежели найдем, что-нибудь да удумаем.
Невольничий рынок острова Костаматис был огромен. Сотни покрытых выгоревшими шатрами помостов оглашались громогласными зазывалами, выкрикивающими заученный, а вероятнее всего, унаследованный от далеких предков текст: «Самые прекрасные девушки! Самые сильные мужчины! Самые… Самые… Самые…»
Никакого отношения к выставленному товару эти возгласы не имели, но так было заведено, а нарушать вековые традиции в здешних местах было не принято.
– А вот поглядите! – кричали то справа, то слева. – Только полюбуйтесь! – норовили ухватить за рукав юркие приказчики, стоило хоть на фут отклониться от центральной линии прохода. – Полюбуйтесь на наш товар, это бесплатно.
Сказать по правде, на этом рынке было чем, вернее, кем, полюбоваться. Глаза разбегались от обилия красавец всех мастей, но нам было не до них. Оставив Ансельма на судне, мы велели ему наблюдать за почтеннейшим риббекским купцом, ждущим нашего призыва на княжеский пир, и теперь двигались в разношерстой многоголосой толпе, где тюрбаны гордых почитателей Пророка преспокойно соседствовали с украшенными изящными образками шляпами французов и германцев, колпаками византийцев и разномастными шевелюрами аборигенов. Забыв религиозную рознь, вековую вражду и тому подобные глупости, опьяненные торговым азартом, все эти люди торговались, присматривались к товару, трясли в воздухе тугими кошельками, в общем, с толком проводили время.
– Интересуетесь? – очевидно, заметив наши с Лисом ищущие взгляды, буквально из-под ног возник смуглый сухощавый паренек в шароварах и распахнутой шитой жилетке на голое тело.
– Да, любезный. – Лис положил на плечо самозваного менеджера руку. – Нам нужен товар, привезенный сюда на днях кораблем «Шарлемань». Серебряная монета, если ты отведешь нас туда, где он может быть выставлен.
– Да-да, конечно, – радостно закивал тот. – «Шарлемань» был здесь всего три дня назад.
– Вот видишь, – повернулся ко мне Лис. – «Шарлемань» здесь был целых три дня тому назад!
– О да! Вчера утром ушел обратно.
– Проклятие! – Лис подтолкнул аборигена в спину. – Давай, приятель, веди скорее, у тебя есть реальная возможность сегодня хорошо заработать.
– Сей миг! – Наш добровольный гид повернулся на пятках и устремился сквозь толпу, бойко расталкивая людей локтями и переругиваясь с кем-то на ходу на весьма странной смеси, пожалуй, всех языков народов Средиземноморского бассейна.
Идти пришлось долго. Мы пробивались вслед быстроногому туземцу, когда дорогу нам пересек оборванного вида субъект, явно спешивший покинуть то место, на котором находился минуту тому назад. Он сделал финт влево, вправо, рванулся вперед и рухнул наземь, получив удар между лопаток короткой толстой дубиной со свинцовым шаром на конце. Сваливший его мужчина, по виду вовсе не похожий на местного жителя, отмахнул полу куртки из буйволовой кожи и, сунув за пояс свое страшное оружие, стал деловито шарить в обносках бродяги. Наконец он удовлетворенно кивнул и достал из них вышитый арабесками кошель.
– Что это было? – спросил я у проводника, призывно дергающего за рукав.
– Ничего интересного, воришку поймали. Видать, неместный. У нас с этим строго.
– И что с ним сделают?
– С кошельком? Отдадут хозяину. Десятая часть тайной страже, а все остальное – хозяину.
– Да нет, – перебил я его, – с воришкой.
– С ним-то? – Выражение лица парня недвусмысленно свидетельствовало о крайнем удивлении моему интересу. – Как водится: свяжут и выкинут в море к акулам. Здесь всегда так делают, – видя мое изумление, заметил он. – Очень справедливый закон.
Наконец наш путь подошел к концу. Провожатый остановился у богатого строения, покрытого алым персидским шелком, расшитым золотым орнаментом, возле которого, как, в общем, и везде, горланили островитяне, наперебой расхваливающие выставленный товар.
– С вас монета, – выпалил парень, останавливаясь перед шатром и протягивая руку.
– Держи. – Лис сунул в раскрытую ладонь денарий. – Но погоди исчезать, ты еще можешь понадобиться.
– Всегда к вашим услугам! – расплываясь в улыбке, гордо произнес расторопный юнец. – Хоть до самого Рождества! Один золотой до заката солнца.
– По рукам, – кивнул Лис, оглядывая помост с полуобнаженными невольницами, ласкающими глаз своими гладкими телами, умащенными драгоценными благовонными маслами. – Слушай-ка, дружище, как бы узнать, здесь все или кого-то оставили про запас, так сказать, для ценных клиентов?
– Сей миг! – бойко кивнул юноша. – Я переговорю с хозяином. Это Абдулла Сен-Джеймс, один из самых почтенных купцов на рынке.
– Кто? – переспросил я, услышав столь диковинное для английского уха имя.
– Отец его, Уильям Сен-Джеймс, был начальником княжеской кавалерии, а мать мавританка, здесь же купленная. Жениться он на ней, конечно же, не стал, но когда умирал, кое-какие деньги оставил. Теперь-то сын вон как развернулся, – завершил наш экскурсовод, с неподдельной гордостью указывая на богатый выбор товара. – Так что, спрашивать у хозяина?
– Давай, малый, поторопись, – напутствовал его Лис. – Отрабатывай свое золото.
Парень ужом бросился за помост, спеша выполнить данное ему поручение.
– Ну что, Капитан, – хмуро заметил Лис, когда мы остались одни в толпе покупателей, – Алены здесь нет.
– Сам вижу. Хочется верить, что с ней не случилось чего-нибудь непоправимого. – Мне очень не хотелось называть вещи своими именами, я словно боялся, что слово оглашенное призовет из ниоткуда того, чьим именем оно является. «Не буди Лихо, пока спит тихо», – говорил обычно Лис. Уже и не знаю, когда там оно спало, но после нашего знакомства будить его оч-чень не хотелось.
– А могло, – жестко заметил Лис. – Девочка-то с норовом.
Я гневно посмотрел на него, не в силах противопоставить ничего другого.
– Господа! – вынырнувший из-под чьей-то подмышки малец радостно вцепился в наши руки. – Сеньор Абдулла ждет вас. Он предлагает вам пройти к нему. Я уверил его, что вы достойные люди и, вероятно, хорошие покупатели.
– Это уж точно, – кивнул Лис, – был бы только товар.
Сеньор Абдулла Сен-Джеймс ожидал нас в шатре позади своего роскошного помоста. По всему было видно, что он не являлся плодом страстной любви, а посему природе пришлось немало потрудиться, мешая в единый коктейль худшие черты английской и ливантийской породы. Бесцветно-голубые глаза и светлые волосы уроженца Альбиона соседствовали у него с горбатым восточным носом и крупными губами выходца из Персии.
– Бача[29] сказал, что вы меня искали? – произнес работорговец, ставя на чеканное серебряное блюдо чашу с шербетом. – Зачем я вам понадобился? – откидываясь на подушки и меряя нас оценивающим взглядом, спросил он.
– Почтеннейший монсеньор Абдулла, – начал Лис, вплетая в речь льстивые восточные обороты, – мы счастливы, что именно к вам, человеку, известному своей мудростью и благородным нравом, привел нас Господь в поисках той, чьи безутешные родители…
– Скоро полдень, господа, – прервал его «благодетельный» Абдулла, – и я отправлюсь спать, так что говорите быстрее, что вам нужно.
