в византийских шлемах-колпаках. Вооружены они были кривыми восточными мечами, заткнутыми за широкие золототканые кушаки, и бамбуковыми пиками. Заметив посетителей, островитяне, разморенные жарой, оживились и с чувством важности исполняемого ритуала скрестили свои удочки-переростки.
– Их светлость не принимает! – громогласно объявил один из стражников.
Я едва смерил бдительного цербера презрительным взглядом.
– Вызови начальника стражи, болван! Да побыстрее!
Я не большой любитель величать людей болванами без особой на то причины, и уж, во всяком случае, до личного знакомства. Но, увы, иная манера разговора с блюстителями княжеского покоя была чревата долгими невнятными объяснениями, на которые не было ни времени, ни сил. При таком стиле общения все сразу же становилось на свои места: коль уж человек подходит к стражнику и рявкает на него, заявляя, что он болван, да еще при этом требует начальника стражи, стало быть, такой человек имеет непреложное право именовать стражников болванами и требовать вызова аж самого… страшно сказать кого.
Реакция караульного на мои слова была стремительна и вполне адекватна. Он выхватил из-за витого кушака серебряный свисток и издал пронзительную трель, вызывая искомого офицера. Тот не заставил себя долго ждать. Он примчался во главе еще десятка античных молодцев с пиками и, увидев нас, немедля гордо подбоченился, начиная беседу:
– Кто такие?
– Извольте стать, как подобает, – сквозь зубы процедил я, грозно сдвигая брови. – Я Уолтер Сен- Джеймс, и у меня срочное секретное послание к его светлости князю Матеусу, – я достал из сумы и потряс перед носом обалдевшего начальника караула мандатом с императорской печатью Фридриха. – Дело не терпит отлагательства! Поспеши доложить своему государю о нашем прибытии. Да не задерживайся по дороге, если не желаешь завтра заступить на пост вместо этих идиотов.
В голове грозного представителя младшего командного состава что-то громко перещелкнуло, и в глазах появился смутный проблеск осмысленности.
– Непременно, ваша честь! – выпалил он, спеша выполнить требуемое от него действие. – Сию минуту! Эй! – прикрикнул он на одного из своих солдат. – Проводи господ в бирюзовую залу. Да погляди, чтобы их угостили с дороги. А-а… Этот? – Начальник стражи ткнул пальцем в нашего проводника.
– Пойдет с нами! – резко кинул я.
– Да-да, конечно, – закивал головой неусыпный страж и тут же напустился на своего подчиненного. – Ну что стоишь, скотина?! Сказано было – отвести господ! Марш-марш!
Бирюзовая зала, куда привел нас стражник, именовалась так вовсе не из-за окраски стен, а из-за самой что ни на есть настоящей бирюзы, покрывавшей их тонко подобранными голубовато-зелеными панелями. Свет, проникавший через ажурные переплеты сложноарочных восточных окон, вырисовывал на этой поверхности загадочные орнаменты, напоминавшие мавританскую вязь.
– Хорошо он тут устроился, – оценивая богатство обстановки, констатировал Лис. – Чувствуется, что многотрудное дело коктейлизации общества приносит неслабые дивиденды.
Аромат цветов, казавшихся издали новогодней гирляндой, сладкий до умопомрачения, проникал во все щелочки залы, мешая дышать и дурманя голову.
– Не продохнуть, – пробормотал я.
– Во-во, – поддержал меня Лис. – Дерьмеца бы сюда совсем не помешало. Но это мы им быстро организуем, ежели они не ответят четко и однозначно, какая падла Алену прикупила.
Он, вероятно, хотел еще что-то сказать, но золоченые, в полтора человеческих роста двери, покрытые снизу доверху завитками сплетающихся арабесок, распахнулись, и долгобородый мужчина в алом парчовом киладе,[30] опоясанном витым золотым шнурком, склонив покрытую алой же чалмой голову, произнес:
– Прошу следовать за мной, господа. Его светлость князь Матеус ждет вас.
– Господи, как они тут дышат, – едва слышно пробурчал я, следуя за нашим провожатым, разящим таким мощным благовонием, что все увивавшие дворцовые колонны цветы должны были увянуть от огорчения и досады, не в силах перебить эту чертову благовонь.
Князь и, по всему видать, его ближний двор ожидали «императорских посланцев», возлежа на низких, собранных из планок красного и черного дерева диванах в окружении рекламных представительниц здешнего бизнеса в миниатюрных одеяниях из полупрозрачного муслина. Бассейн посреди выложенной розовым мрамором залы наполнял помещение сладостной прохладой, а бивший в нем фонтан своим мелодичным журчанием навевал мысли спокойные и, я бы даже сказал, лирические.
– Вам следует преклонить колени перед князем, – на ухо прошептал наш бородатый проводник.
– А пыль под его тапками целовать не надо? – расслышав требования местного этикета, ласково осведомился Лис. – Так перетопчется. Тут люди императора пришли, а не хрен с бугра! Вальдар, передай-ка их светлости наш мандат. А то он, похоже, не совсем понял, кто к нему пришел. Заметь, – процедил он, – я пока говорю – пришел, а не вторгся.
Я преклонил перед князем одно колено, и Венедин нехотя последовал моему примеру. Выслушав зачитанный краснокафтанником мандат, князь благосклонно кивнул, повелевая гостям встать, и наконец отверз свои августейшие уста:
– Мне доложили, что вы, сударь, носите имя Уолтер Сен-Джеймс. Здесь же говорится о некоем Вальтере фон Ингварингене.
– Мой отец Ингвар Сен-Джеймс, брат вашего покорного слуги Уильяма Сен-Джеймса, покинул Британию после поражения короля Генриха II. Однако же в отличие от брата он не отправился в Святую землю, а нашел убежище во владениях Империи.
Князь Матеус кивнул, удовлетворенный услышанным объяснением.
– Хорошо, и что же просит у меня мой брат Фридрих?
– Тамбовский волк тебе брат, скотина надушенная, – склоняясь в поклоне, провозгласил Лис на своем «венедском» наречии.
– Что он говорит? – глядя на нашего провожатого, исполнявшего, видимо, при дворе роль толмача, поинтересовался брат «тамбовского волка». Вряд ли тому доводилось когда-либо слышать родной язык моего друга – до его возникновения оставалась еще не одна сотня лет. Я поспешил ответить на вопрос его светлости, дабы не конфузить почтенного переводчика.
– Мой спутник, происходящий из далекой Венедской земли, говорит, что вы своим великолепием и грозной мощью затмеваете всех вельмож, ранее им виданных. – На губах Матеуса появилась довольная улыбка.
– Так о чем хотел просить меня Фридрих?
– Его величество ищет девочку, некую Альенор из Штраумберга. Она была продана два дня тому назад в ваших владениях.
– Какая жалость! – лениво играя кудрями одной из девяностопроцентно обнаженных красавиц, промолвил владетель Костаматиса. – Увы, я ничем не могу помочь моему другу Фридриху. Разве отослать ему в подарок какую-нибудь другую. Или, скажем, десяток. А хочешь, забирай всех этих. Погляди, разве они не хороши?
– Вкус вашей светлости не знает равных в подлунном мире. – Я склонился в благодарном поклоне. – Но по какой-то странной прихоти его величеству нужна именно Альенор.
– Смешно. Прежде мой друг Фридрих никогда не был так привередлив. Скажите, мой милый Сен- Джеймс, чем, к примеру, эта девушка хуже той? Все они одинаковы.
– И все же, – вновь натаивал я, – такова воля государя. Я бы просил вас приказать смотрителям рынка и порта сообщить нам, кто и откуда приобрел ее и на каком корабле она была вывезена с острова.
– Вот еще! – хмыкнул «потомок апостола Матфея». – Еще прадед моего прадеда издал указ, запрещающий разглашать тайну нового обиталища тех, кто покидает мои владения. Так что я ничем не могу помочь императору. Но я обязательно подарю ему дюжину-другую красоток, чтоб в их объятиях он забыл об этой злосчастной девчонке. Ну что, – князь запустил руку под прозрачную занавесочку, прикрывающую грудь прекрасной одалиски, возлежащей у него на коленях, – поедешь на Сицилию к моему другу Фридриху? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы только посмотрите, какая прелестница! Она очень украсит имперский гарем. Ступайте и передайте его величеству мои сожаления и пожелания крепкого здоровья. Я не в силах ему помочь.
