– Мы ищем девочку, – вмешался я, – она прибыла к вам позавчера на корабле «Шарлемань».
– Позавчера было много кораблей и много девочек. Как я могу упомнить всех?
– Все нам не нужны, только одна. Быть может, это освежит вашу память? – Лис достал из-за пояса кошель с десятком золотых монет.
– Жарко, господа, – пожаловался англоперс, – очевидно, солнце напекло ваши головы. Мои красавицы стоят не менее ста золотых монет каждая. Почему вы думаете, что за несколько жалких солидов я стану портить отношения с теми, кто поставляет мне столь превосходный товар. Если вы не видели ту, которую ищете, на помосте, стало быть, ее здесь нет. А была ли она, кто знает? – Он развел руками.
– И все же постарайтесь вспомнить, – снова заговорил я. – Это невысокая стройная девушка лет четырнадцати со светлыми волосами, с большими серыми глазами, очень приятной улыбкой и небольшой ямочкой на подбородке. У нее овальное, чуть заостренное книзу лицо, гордая осанка…
– Гордая осанка? – с ухмылкой на толстых губах повторил хозяин торжища. – Здесь не бывает таких.
– Вспомните получше, – с едва скрываемой угрозой произнес я. Не знаю, услышал ли эту угрозу торговец живым товаром, но, посмотрев на меня вскользь, он кинул небрежно:
– Назовите мне хотя бы одну причину, по которой я должен утруждать себя, вспоминая какую-то девчонку четырнадцати лет.
– Причину? – переспросил я, переходя с итальянского на английский. – Пожалуйста. Не так часто к вам заходят ближайшие родственники со стороны отца. Не так часто они просят вас о пустячной услуге, чтобы им в ней отказывать.
– Вы мой родственник? – со смешанным чувством недоумения и интереса в голосе спросил «монсеньор» Абдулла, тоже переходя на английский.
– Вне всякого сомнения, – отрезал я. – Вы сын английского рыцаря Сен-Джеймса, носившего имя, – я сделал небольшую паузу, – Уильям. Меня же зовут Уолтер Сен-Джеймс. И я ваш двоюродный брат.
– Вы мой брат? – с интересом повторил работорговец. – Забавно. Чем вы можете подтвердить свои слова?
– Пожалуйста, – склонил голову я. – Есть у вас какие-либо вещи, помеченные родовым гербом Сен- Джеймсов?
– Есть. – Торговец запустил руку под подушку, на которой сидел, и извлек из-под нее плоскую шкатулку для хартий, украшенную гербовым щитом.
– Слушайте, – бросил я, отворачиваясь, чтобы не видеть ларца. – В золотом поле червленый лев с черным вооружением. На верхней лапе у него серебряный обрывок цепи и секира с черным обухом и червленым топорищем в нижней. История сего герба такова: в годы войны Стефана и Матильды, при осаде крепости Орчвик наш славный предок был взят в плен, однако ему удалось освободиться, убив стражника и, невзирая на многие раны, открыть ворота крепости. Вот о чем непреложно свидетельствуют эмблемы нашего герба.
Купец смотрел на меня ошарашенно. Похоже, ему и в голову не приходило, что эта раскрашенная картинка может что-то означать.
– Вы мой брат, – произнес он, еще раз окидывая меня удивленным взглядом. – Вот бы никогда не подумал. Ну что ж, мой долг помогать родственникам. В конце концов в основе всех моих богатств лежат золотые старого Билла Сен-Джеймса. – Монсеньор Абдулла открыл вытащенную шкатулку и начал рыться в записях. – Была такая. Альенор из Штраумберга. Хотя, вероятнее всего, она не Альенор и не из Штраумберга. Скорее какая-то славянская боярышня. Ее купили вчера…
– Кто? – возопили мы, едва не снося своим криком легкий шелковый шатер.
– Мы никогда не знаем имен покупателей. Они хранятся у смотрителя рынка. Но без указа князя он не назовет имена покупателей. Таков закон. Я же вам могу сказать лишь, что это была седьмая сделка за вчерашнее утро, причем от третьей до двенадцатой покупки совершал один человек. Это был евнух, судя по одежде и выговору, вероятнее всего, из Сирии.
– Быть может, ты знаешь корабль, на котором он приплыл? – бросил я, хватаясь за наименование корабля, как за соломинку.
– Нам это и подавно неизвестно, – покачал головой мой «кузен». – Об этом может знать смотритель порта. Но он тоже слова не скажет без веления князя. Пожалуй, это все, чем я могу вам помочь, дорогой мой братец.
Мы не стали оставаться у подобревшего вдруг Абдуллы на обед и, невзирая на полуденный зной, поспешили продолжить наше расследование.
– Ну, Капитан, я потрясен! – хмыкнул Лис, вышагивая за нашим проводником. – «Я не знал, что у меня есть огромная семья»… Огласи, пожалуйста, весь список твоих родственников, проживающих на этом веселеньком острове.
– Отстань! – отмахнулся я. – Самому противно, спасу нет.
– Не, но с Сен-Джеймсом ты это здорово сделал. Откуда ты, кстати, все про него знаешь?
– Это сейчас история герба, так сказать, его толкование, семейный секрет, а у нас – бери геральдический справочник и читай. Сен-Джеймсы род древний, о них много написано. Я даже этого Уильяма вспомнил, если что, могу еще песен напеть. Вот только тошно…
– Да-да, я помню, лианы твоих родословных джунглей переплетаются с самыми знатными родовыми кактусами мира и его окрестностей. Поведай-ка мне лучше, о твоя сиятельная светлость, с высот своего величества, как далеко простираются наши дальнейшие планы?
– Ну, к смотрителю рынка идти смысла не имеет, – начал я.
– Резонно, – заметил Венедин. – А уж если там все дневные сделки регистрируются, то и подавно смысла нет, в очереди не протолкаешься.
– Надо идти прямо к князю. В конце концов у нас имеется императорская грамота, дающая весьма широкие полномочия.
– Да, только не забывай, что теоретически невеста принца Людвига малой скоростью движется в Святую землю. Стало быть, распространяться о том, что мы ищем княжну Алену Мстиславишну, особо не рекомендуется.
– Мы ищем вздорную девчонку Альенор из Штраумберга, которая чем-то приглянулась императору. Насколько я понимаю, поставщики императорского гарема здесь весьма частые гости.
– Хорошо, поставщики поставщиками, но сам князь, как я помню, не является вассалом Фрица. Как же ты планируешь к нему попасть?
– Быть может, при помощи вновь вскрывшегося родства. Эй, малый! Давно умер мой любимый дядя Билли?
– Семь лет тому назад, монсеньор.
– А давно ли правит князь?
– Да уж лет десять.
– Ну что ж, – я улыбнулся, – пожалуй, явление Уолтера Сен-Джеймса с тайным известием его вполне может заинтересовать.
Остров Костаматис находился в той части Средиземного моря, которую без особого преувеличения можно было назвать райской. Солнечная погода держалась здесь почти круглый год, и бурная растительность, отчасти, видимо, коренная, отчасти завезенная из Рима, Эллады и благословенного Леванта, радуя глаз, покрывала всю поверхность острова, не занятую человеком для своих корыстных нужд.
Но даже там, где рука непоседливого хомо сапиенса оставила образцы своего мастерства, благоуханное зеленое буйство спешило приспособить творения архитектурного гения в качестве подставок и подпорок для молодой яркоцветной поросли. Не исключением из этого правила был и княжеский дворец, воздвигнутый на скале, подобно афинскому Парфенону, но теперь из-за обилия вьющихся растений с красно-золотыми цветами, змеями, взбирающимися вверх по белоснежным дорическим колоннам и свисающими яркими гирляндами с их мраморных капителей он более напоминал затерянный в индийских джунглях дворец из «Маугли».
Впрочем, вместо хвостатых бандерлогов, снующих взад и вперед по лианам, у ворот княжеского дворца нас встречали темнокожие атлеты в легких одеяниях, отдаленно напоминавших римские туники, но при этом
