– То есть как это?! – возмутился Борс.
– Их похитил некий сэр Аграмар, бывший в моем эскорте во время посольства к Ланселоту. Он погиб вскоре после Лионеля, и на последнем издыхании, сознавшись в содеянном, передал их мне. – Я протянул разгневанному королю части пергамента. – Возвращаю их хозяину. Единственное, чего не успел сказать сэр Аграмар, это по чьему повелению он совершил злодеяние.
– Он был человеком Ллевелина? – собрав в кулак всю свою проницательность, выпалил Борс.
– Он служил под знаменами Ллевелина, – поправил я сообразительного друга. – Но был ли он его человеком, или же его подослал лазутчиком Мордред, теперь остается только гадать. Однако если нам все же удастся войти в Камелот и, как говорил о том Артур, собраться возле Круглого Стола, чтобы огласить его волю, зашифрованную в пророчестве Мерлина, тогда негодяй, замысливший подлог, будет настаивать, что его фальшивка истинна. Так что надо быть настороже.
– Конечно! Конечно, друг мой! – согласно затряс головой Борс. – И вот еще что, я дам пару пергаментов Богарту и Бану. Если мерзавец решит действовать силой, думаю, они нам пригодятся.
– Мудрое решение, – согласился я. – Но до этого – молчок!
Утром в среду передовые отряды нашей армии достигли Камелота. Утомленное долгим переходом войско подтягивалось к последней твердыне, полагая застать противника запершимся в крепости и готовым к самому серьезному штурму. О том, что предстоит именно штурм, а не осада, в войске говорили все. Но то, что штурмовать предстоит не какой-либо укрепленный замок, а именно Камелот, резиденцию великого Круглого Стола, похоже, не давало покоя никому.
Велико же было наше удивление, когда на крепостных валах мы увидали ощетинившиеся заточенными кольями укрепления армии сына Артура, вполне практичные для полевой битвы, однако… Сама крепость, как это ни парадоксально, казалась пустой и буквально вымершей.
– Ничего не понимаю. – Я из-под руки оглядывал засевшего на валах противника, пытаясь проникнуть в суть его тактического замысла. – Почему они не занимают стены? На что надеются? У нас почти двойной перевес в живой силе!
Армия продолжала подтягиваться, длинной полосой располагаясь вдоль берега реки Кам, спеша под прикрытием легкой передовой завесы напоить коней и дать людям и животным хотя бы кратковременный отдых.
– Сейчас бы им как раз самое время атаковать. Наши части на марше, воины утомлены трехдневным переходом, в то время как Мордред успел отдохнуть и перегруппировать силы. Интересно, что же они задумали, почему медлят?
Обороняющиеся, похоже, и не собирались предпринимать активные действия. Они равнодушно следили, как подтягиваются все новые и новые отряды рыцарей, как подходит пехота, следили, лишь укрепляя мешками с песком и дерном выбранную позицию и явно намереваясь стоять на ней до последнего.
На холме, именуемом Малый Камел, где располагалась импровизированная ставка нашего командования, царило недоуменное настроение, впрочем, быстро сменившееся деловым. Как ни крути, штурмовать пусть даже сильную, но все же полевую позицию вовсе не то же самое, что брать приступом хорошо укрепленный замок на высоком холме.
Полки Ллевелина строились напротив главных ворот, увенчанных вырезанным в камне гербом Иосифа Аримафейского. Ланселот штурмовой колонной атаковал так называемый охотничий выезд Артура от моста с северной стороны холма. Остальные наши военачальники, за исключением тех, кто оставался в резерве, должны были наступать на укрепления по периметру, связывая противника боем и не давая ему перебросить силы к местам основных атак.
Все было решено, места командиров и их ратей в грядущем бою определены, когда один из караульных, стерегущий покой военного совета, крикнул, указывая рукой в сторону леса:
– Со стороны моста два всадника! Направляются сюда. Один из них рыцарь, в баньере серебряная сова на черни и лазурите.
– Магэран? – словно завороженный произнес сэр Ланселот, поворачиваясь к далеким всадникам. – Вот так встреча! Эй! – крикнул он начальнику своего эскорта. – Отправляйся к нему. Пусть, не чиня препятствий, его проводят ко мне. Милорд Ллевелин, – обратился он к стоявшему рядом Стражу Севера, – если память не изменяет мне, мой друг сэр Магэран направлялся в Кэрфортин вместе с сэром Торвальдом. Признаться, я был несколько удивлен, не увидев его около вас. Он, несомненно, превосходный рыцарь.
– Это верно, – не сводя глаз с приближающихся всадников, бросил Ллевелин. – Именно поэтому я и поручил ему дело, которое, как мне казалось, под силу не просто превосходному рыцарю, а лишь только сэру Магэрану. Я послал его уговорить леди Гвиневеру искать защиту и убежище в нашем лагере. Вы же сами знаете, мой дорогой сэр Ланселот, как неспокойно сейчас в Англии. Тем более вряд ли Мордред оставил затею заполучить королеву в свои руки.
– Гвиневеру? – тихо произнес Ланселот. – Но странно, почему они только вдвоем?
– Странно… – Ллевелин потер переносицу. – Почему только вдвоем?
Сэр Магэран, сопровождаемый Сабрейном и начальником эскорта короля Беноика, вылетели на вершину холма на взмыленных от долгой скачки конях, сами едва переводя дух от усталости.
– Приветствую вас всех, милорды, – осаживая скакуна меж Ланселотом и Ллевелином, отсалютовал по римскому обычаю Магэран. – Слава богу, что нам удалось застать вас здесь. Милорд герцог, – не дожидаясь, пока отзвучат ответные приветствия, начал рыцарь серебряной совы, – мы мчались сюда, чтобы рассказать вам все, как было…
– Где Гвиневера? Она жива? – прервал говорившего Ланселот.
– Не беспокойтесь, сэр, она в добром здравии. Во всяком случае, нынче утром была жива и здорова. Королева в надежном месте.
– Почему же вы не привезли ее сюда? – начал Ллевелин.
– После того, что произошло в монастыре? Мы сочли лучшим надежнее спрятать ее величество от чужих глаз. К тому же она сама, благодаря за предложенную ей защиту, все же отказалась следовать к вам. Ее желание покинуть мир крепко, и когда наконец все завершится и Мордред понесет заслуженную кару, леди Гвиневера намерена принять постриг.
– О горе мне! – едва слышно прошептал Ланселот. – Но скажите, Магэран, что же все-таки произошло в монастыре?
– Да-да, что там случилось? – поддержал его Ллевелин.
– Милорд, – сэр Магэран сделал большие глаза, поворачиваясь к Стражу Севера, – воины, которых вы дали нам, оказались изменниками, очевидно, подкупленными Мордредом. Они желали похитить королеву и поджечь монастырь.
– И что же с ними теперь? – быстро проговорил герцог.
– Милорд, мы сделали для них все, что могли. Они похоронены на освященной земле, там же, на монастырском кладбище.
– Вот оно, истинное рыцарство! – указывая собравшимся военачальникам на Магэрана, провозгласил Ллевелин. – Вы поступили, как поступали герои древних легенд. И клянусь своей верой, я не забуду вашего геройства. Даю вам слово, придет час, и вы получите за него достойную награду!
– Нам не надо наград, милорд. Достаточно лишь знать, что королева жива и в безопасности, – тоном не менее напыщенным произнес сэр Магэран.
– Но она уходит в монастырь, – усталым эхом повторил Ланселот и, тронув шпорами коня, начал съезжать с холма.
– Куда вы, друг мой? – окликнул его заметно повеселевший главнокомандующий.
– Готовиться к бою. Надеюсь, для меня он станет последним.
– Ваша светлость, – обратился я к герцогу, – если позволите, я проведу сэра Магэрана в лагерь. Ем необходимо передохнуть с дороги.
– Конечно, – кивнул полководец, уже потерявший большую часть интереса к приезжим. – Пусть отдыхают. Однако не задерживайтесь, сэр Торвальд, мы вскоре начинаем штурм.
«Прошу верховные силы рати небесной не оставлять меня на произвол врагов, иначе растерзают они меня, прошу защитить меня силой оружия и заступиться за меня на поле брани, где борется рать небесная… Верую в трон живой и архангелов – пусть оборонят меня силой своей неодолимой, и я одолею врага. Прошу всех других воинов и всех великомучеников, ратников Господа… Станьте
