– Братан, блин! Ну шо ж ты тянешь кота-то за лапку?! Не мучь животное!
– Это у вас Катгабайл? – не обращая внимания на слова моего друга, произнес овидд, внимательно вглядываясь в голубоватый, наполненный внутренним светом клинок и рукоять, покрытую застывшими каплями крови могущественного аса Тюра.
– Да, он самый.
– Хорошо, я проведу вас.
Глава 10
При наличии отваги можно позволить все, но не всего можно достигнуть.
Ночь – не лучшее время для путешествий. Особенно если двигаться приходится скрытно и в стороне от проезжих дорог. Впрочем, никаких иных и не было. Лишь оставшиеся со времен римского владычества, да тропы людские, звериные и еще бог весть какие. Иногда довольно широкие, но чаще едва заметные, вроде той, по которой мы сейчас двигались.
Вообще форсированный марш Мордреда, отступавшего с висящим на хвосте противником через всю Англию к Адрианову валу, должен был бы внимательнейшим образом изучаться в военных академиях, поскольку провести армию сквозь такие леса – само по себе прекрасный образец полководческого искусства. А уж при этом после двух поражений сохранить высокую боеспособность и воинский дух – это уже шедевр оперативного мастерства. Во всяком случае, знаменитое отступление Кутузова из-под Аустерлица, немало послужившее его славе, вполне могло стоять в одном ряду с отступлением Мордреда.
Замысел его был, несомненно, верен. Вымотав армию Артура, лишив ее привязки к базам, Мордред приводил противника именно туда, где, по его соображениям, надлежало произойти решающему бою. Здесь его войска должны были соединиться с мятежниками Горры и всей мощью обрушиться на сторонников Артура, быть может, и лучших бойцов, но вынужденных в последние дни питаться впроголодь, поскольку всю провизию и весь фураж съедала и уносила с собой армия Мордреда, идущая впереди.
Сражения, данные сыном феи Морганы при Дувре и Бархем-Дауне, несомненно, были проиграны с точки зрения тактики, однако, исходя из общего стратегического замысла, являлись его блестящей победой. Теперь, вовлеченный в игру своего сына, король не мог ни свернуть в сторону, чтобы обойти противника, ни слишком быстро преследовать его, заставляя бежать, а не отступать в полном порядке. Несомненно, Артур понимал это, раз предпринял, по словам Бэдивера, попытку уладить дело миром и своевременно позаботился об укреплении пограничной линии Адрианова вала. Да, стремительный маневр герцога Ллевелина позволил королю сойтись с Мордредом один на один, а отвага рыцарей Круглого Стола, в большинстве своем державших руку Артура, помогла ему уравнять шансы в роковой Камланнской битве. Но теперь обстановка становилась еще более запутанной.
Мордред, вероятнее всего, был жив, и, следовательно, в ближайшее время стоило ожидать его новых притязаний на опустевший трон. Но и Артур не был мертв. Во всяком случае, таковым его никто не видел. Зато обещание феи Морганы, что он не умрет, уже понемногу начало расползаться по Англии. А значит, живой или мертвый, Артур становился знаменем всех тех, кто не желал видеть верховным королем его вероломного сына-племянника. И, судя по всему, первым на роль вождя этой оппозиции метил наш гостеприимный герцог Ллевелин. Право слово, великолепная кандидатура.
Верный сподвижник, доверенное лицо, блестящий военачальник. Тверд, но любезен со сторонниками и непримирим с врагами. Всем бы хорош, когда б не маленькое «но», лежащее в моем кошеле. Интересно, с какой стати вдруг вздумалось Ллевелину вручать мне подложный текст? А может быть, все еще сложнее? Быть может, пергамент действительно попал к нему от умирающего сэра Сагремора? Навряд ли Страж Севера, как и мы, способен разобрать ветвистые письмена на коелбрене и отличить истинное прорицание от подложного.
А если не он, тогда кто? Фея Моргана? Зачем? Ну, скажем, для того, чтобы посадить на трон Мордреда. Логично? Вполне. Тогда получается, что ей заранее известно, что текст пророчества отводит ее отпрыску отнюдь не первостепенную роль. Могла ли она это знать? Могла. Даже если оставить в стороне ее магические способности, то приходится признать, что Мерлин находится в ее власти. Во всяком случае, об этом упорно говорят. Он, конечно, старик крепкий, но ведь и Моргана из той категории дам, которые добиваются своего во что бы то ни стало.
В таком случае Ллевелин виновен лишь в том, что подсунул мне фальшивку. Но он и не мог ее проверить. Итак, Ллевелин или Моргана? Или же, может быть, кто-то третий, кто появится в назначенный час, словно чертик из табакерки… Согреваемый такими грустными мыслями, я вел коня в поводу, стараясь ступать как можно тише, дабы не вспугнуть недреманную стражу на башнях Адрианова вала. Ответа не было, да и не могло быть. Но вопросы, не желая отвязываться, крутились в голове докучливыми слепнями.
– Тише, джентльмены, – прошептал наш проводник, прячась за кустом и настороженно поглядывая на цепь холмов, ощетинившихся гребнем крепостной стены. – Здесь надо быть очень осторожным. Отсюда до самого вала голое пространство, а я, увы, еще не обучен делать барьеры невидимости. Будь вы без коней, можно было бы проползти, а так… – Он замялся.
– Послушай, мой юный друг, – как можно мягче начал я, – на этой земле нам нет необходимости передвигаться ползком. Ни один здешний патруль не посмеет задержать рыцаря Круглого Стола.
– Тем более, если что, мы свистнем-крикнем – примчится Ллевелин и устроит всем тут сладкую жизнь и небо в алмазах. Он у нас здесь отец родной!
– Погоди, Рейнар! – перебил я демонстрацию нашей невероятной мощи. – Итак, мы без труда доберемся до вала. Можем взять и тебя, хотя зеленый балахон непременно вызовет множество вопросов, если мы встретимся с патрулем.
– Не стоит утруждать себя, любезные господа. Я прокрадусь незамеченным к самым холмам. Я уже десятки раз делал это. Лучше нам встретиться на месте.
– Слушай, малый. – Лис недоверчиво поглядел на ученика друида, почти сливающегося в своем аляповатом балахоне с окрестными кустами и высокой травой. – А ты, часом, не решил от нас драпануть? Так я ведь догоню, не помилую!
Сказать это было куда проще, чем сделать. Стоило буквально сейчас мальчишке рвануться в заросли и, пробежав ярдов сто, затаиться под кустом или же забраться на дерево, и вряд ли наши поиски увенчались бы успехом. Годвин посмотрел на моего напарника задумчиво-удивленно, словно вновь решая для себя, стоит ли вести в святая святых этих грубых профанов, пытающихся добиться угрозами того, чего уже добились добрым словом.
– Я и не думал никуда убегать. Человек, опоясанный Катгабайлом, не может быть врагом друидов. Его дорога ведома лишь великим богам, и участь предначертана их волей. Нет большего невежества, чем отказать ему в помощи, если он о таковой просит.
– Ну, извини. – Лис удивленно покачал головой. – Ежели ж оно так, так оно, конечно. Потому что шо ж… Тогда говори, где встречаемся.
– Во-он там, – овидд, тщательно выцеливая, указал пальцем на видневшийся вдали холм, – возле того холма есть развалины древнего римского лагеря. Там и встретимся.
– Хорошо. – Я дал знак Лису следовать за мной и пришпорил Мавра. – До встречи!
Пара всадников, пересекающих пустошь, – весьма заметная цель для караульных, несущих дежурство на валах. И хотя огрызок луны – убогое освещение, но стук копыт в ночной тишине слышен значительно дальше, чем днем, а конные разъезды, время от времени проезжающие от одной башни к другой, наверняка привыкли вслушиваться в окрестные звуки и вглядываться в ночную мглу. Стражники появились довольно скоро, подтверждая предположение, что караульная служба у Ллевелина поставлена совсем неплохо. Десяток верховых устремились наперерез нам, охватывая со всех сторон, явно намереваясь по-свойски разобраться с неизвестными. Вариант «взять живьем» в таком случае рассматривался как оптимальный.
– Кто такие? – окликнул нас рыцарь, явно командовавший всадниками.
– Я – сэр Торвальд аб Бьерн. – Голос мой звучал гордо, как и положено звучать голосу принца, вышедшего, в свете недавних событий, в первую десятку престолонаследников. – Рыцарь Круглого Стола и близкий сподвижник могущественного герцога Ллевелина. Со мною достопочтенный Рейнар Лис…
– Из Трансальпийской Галлии, – вмешался Сергей. – И тоже там, кстати, не как-нибудь. Буквально инородный депутат и генеральный секретарь-машинист феодально-крепостнической партии.
