усадив за спину, пришпорил коня. Ночь в этих местах для нас была довольно безопасным временем, а стало быть, следовало использовать ее с толком и до рассвета добраться до святилища друидов. Честно говоря, я не совсем представлял себе, каким образом склонить служителей древних богов к сотрудничеству с нами. Оставалось надеяться, что и здесь Катгабайл, словно волшебный пропуск, поможет найти общий язык с почтеннейшим учителем нашего проводника.
Утро застало нас у отвесной каменной стены меж угрюмых, поросших пожухлой травой темных скал.
– Нам туда, – указал рукой Годвин.
– Куда? – не понимая, переспросил я, глядя в направлении, указанном юношей, и убеждаясь, что следующим шагом мы должны упереться носом в буровато-серый от косых утренних лучей гранит.
– Туда, – вновь повторил юноша, спрыгнул с седла и, пройдя к стене, как ни в чем не бывало скрылся в каменной толще.
– Да уж, – обескураженный Лис протянул руку и пощупал холодный камень. – Дэвид Копперфилд рядом не угадывается! Как это он сделал?
Я молчал. Исчезновение парнишки произвело на меня не меньшее впечатление, чем на Сергея.
– Кажись, он таки сбег, забодай его комар!
Словно опровергая его слова, из гранита высунулось лицо Годвина.
– Ну что же вы стоите, я вас уже там жду.
Видя наши ошарашенные физиономии, он с нескрываемым удовлетворением расплылся в улыбке и, подхватив поводья коней, не моргнув глазом повел их сквозь стену. Те шли спокойно и уверенно, как будто и вовсе не видели перед собой непреодолимой преграды. Возможно, так оно и было.
– Ну вот мы и на месте, – радостно сообщил юный овидд. – Но только – тсс! Не мешайте, сейчас идет ритуал омовения Солнцем. Погодите, он закончится, я попрошу пресветлого Ниддаса Коедуина уделить вам внимание.
Я кивнул, демонстрируя наше согласие ждать окончания церемониала.
– Да-а, неплохо они тут устроились, – пробормотал Лис, оглядывая скрытый от взора чужаков пейзаж.
Что и говорить, он действительно радовал глаз. Лес, девственный и дикий, поднимавшийся на запретном плато, казался в то же время на удивление ухоженным и таким притягательным, что уходить отсюда, а уж тем более уходить надолго никак не хотелось. Все в нем было наполнено жизнью, зеленой, юной, радующейся самой себе, так, что казалось, нет ни малейшего уголка в этом диковинном краю, за который бы могла ухватиться своими гнилыми зубами вечно голодная смерть.
Не обращая внимания на чужаков, смирно дожидающихся своего часа, девять человек в длинных белых одеяниях, мерно ступая, обходили круг поставленных гладких, видимо, отшлифованных, камней. Солнечные лучи восходящего светила, проникая в зазор между камнями, попадали точно в центр круга, где на каменной плите тлел небольшой костер, сложенный из душистых трав и цветов. Друиды – а ни у меня, ни у Лиса не было сомнений в том, что это были именно они, – с сознанием важности выполняемого ритуала ступали шаг за шагом посолонь,[15] то приподнимаясь на носках, то вновь опускаясь на всю ступню, вдыхая наполненный созидательной энергией солнечных лучей аромат живительных растений, переходящих в очищающем пламени костра из грубой материальной сферы в тонкую духовную.
Выводили они слаженным хором, на каждом шаге поворачиваясь на восток и воздевая руки вверх, словно принимая в себя частицу силы дневного светила.
– Насыщенной жизнью живут люди! Тут тебе и молитва, и зарядка сразу же. Руки вверх, в стороны, вниз, ходьба, поворот. Скажи, Вальдар, а приседания будут?
Я гневно посмотрел на напарника.
– Лис, мы с тобой допущены в святая святых одной из самых таинственных религий мира, а у тебя все шуточки на уме.
– Не-а! У меня на уме еще сказочка про некоего английского пастушка, который вот так же отошел с тропы на полянку потанцевать, а когда вновь вернулся на тропу, не то что стада не застал, а в родной деревне даже внуков своих сверстников не обнаружил! Представляешь, поговорим мы тут часок-другой, пройдем сквозь скалу обратно, а там такой себе голос из большой железной трубы, привинченной к столбу: «Экспресс Лондон – Эдинбург прибывает к первой платформе в пятнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Нумерация вагонов с головы поезда».
– Лис, что ты такое говоришь? Пастушок танцевал с эльфами или феями, в разных вариантах по- разному, а здесь – кромлех друидов. И они никаких шуток со временем себе не позволяют. – Я помолчал, обдумывая собственные слова. – Надеюсь.
Между тем солнце уже поднялось достаточно высоко, и костер в центре круга поглотил все заготовленные пучки травы, принесенной ему в жертву, а потому друиды, с сожалением вдохнув последние клубы высокоэнергетического дыма, построившись цепочкой, вышли из круга и углубились в лес, спеша, очевидно, к своим обыденным ежедневным занятиям. Казалось, никому не было ни малейшего дела до пары всадников, сиротливо дожидающихся общения с просветленным учителем нашего спутника.
– Ну шо, – Рейнар наклонился к стоящему рядом овидду, – торжественная часть закончена? Может, сходишь покличешь своего наставника?
Годвин покачал головой.
– Высокомудрый Ниддас и его помощники сейчас помогают лесу расти…
– А шо, сам он никак не справится? Может, съездим поищем почтеннейшего?
Годвин улыбнулся.
– Во-первых, это бесполезно. Найти друида в лесу, когда он этого не желает, невозможно. А во-вторых, куда же вы поедете, не пройдя обряд очищения? Впереди же завеса.
– Какая еще завеса? – удивился мой напарник, оглядывая пространство впереди себя.
– Завеса, отделяющая мир просвещенных от мира диких. Если хотите – езжайте. Сами увидите, получится ли у вас что-нибудь.
Лис вопросительно посмотрел на меня.
– Торвальд, если что, ты ж поддержишь? – как-то не особо уверенно начал он.
– О чем речь? – пожал плечами я. – Но лучше бы подождать, пока они освободятся.
– А, попытка не пытка! – махнул рукой Рейнар, трогая шпорами конские бока.
Его скакун, без страха мчавший хозяина в любую сечу, совсем недавно не моргнув глазом прошедший сквозь гранитную стену, обиженно фыркнул, но не тронулся с места, как будто и не Лис был передо мной, а конный памятник ему в натуральную величину.
– Не понял?! – возмутился мой друг.
– Можете даже не трудиться, он не пойдет, – заверил бравого лучника Годвин. – А если вы попробуете пойти дальше пешком, вас обуяет такой ужас, что, устремившись в бегство, вы рискуете заблудиться и никогда более не найти дорогу в свой мир.
– Где заблудиться? – обводя взглядом пустое пространство перед лесом, поинтересовался я.
– Конечно же, здесь, – не ведя бровью, ответил Годвин. – Дальше вы все равно не пройдете.
– Капитан, – вздохнул Лис, – похоже, он не брешет. Шо-то подобное было, когда я пытался проникнуть на плато к волхвам. Ну, помнишь, тогда давно, у Пугачева. Но здесь они, пожалуй, еще покруче окопались.
– Не торопитесь, джентльмены, – заверил нас юноша. – Сейчас я совершу обряд очищения голубым огнем, и вы без помех сможете войти в мир посвященных.
Промолвив это, овидд достал из-под балахона подобие небольшого серпа, нагнулся и, вонзив острие своего инструмента в землю, начал обводить вокруг нас на удивление ровный круг. Покончив с этим, он вытащил из поясной сумки глиняный кувшинчик и, откупорив его, начал аккуратной тонкой струйкой
