то ли продолжать добивать дрогнувшие уже было полки Ланселота. Ну о каком бое может идти речь, когда одним глазом ты следишь за действиями противника, а другим сквозь узкую прорезь железной личины пытаешься косить, что там происходит позади боевых порядков! Какими бы ни были первоначальные замыслы наличествующих на поле полководцев, действительность, гнусно усмехнувшись, превращала их в полную бессмыслицу.
Утратив всякий строй и всякое единство, рыцари по одному, по два, небольшими группами носились взад-вперед, ища достойных соперников, вступали в случайные схватки, подчас мучительно вспоминая, глядя на гербовый щит противника, к какому лагерю относится встреченный джентльмен. Из-за обилия ярких котт с высоты птичьего полета долина, должно быть, напоминала чудовищный салат, перемешиваемый миксером. Лишь только кое-где над полем трепетали под порывами ветра пеноны и баньеры военачальников, позволяя уставшим от бессмысленного кружения сбиваться хоть в какое-то подобие организованных отрядов. Однако спустя считанные мгновения неумолимая логика боя вновь разрывала их в клочья и вновь разметывала по полю до следующего встреченного знамени.
– Вон! Вон алый дракон! – возбужденно кричал ехавший рядом Годвин, довольно ловко отмахивающийся трофейным мечом сэра Эгведа от случайных ударов.
Невелико умение, но все же. Случайные удары в бою, когда никто не видит перед собой конкретного противника, – вещь опасная. Один-два, редко когда больше, поскольку враг, по сути, сражается не с тобой, а просто бьет наудачу, потому что ты подвернулся ему под руку. Спустя мгновение, если он все еще остается живым, удары будут направлены в кого-нибудь другого, словно тебя и не бывало. И так до конца боя, или же до последнего удара.
– Бей краснодраконников! – орал Рейнар, раздавая направо и налево точно такие же случайные удары и шаг за шагом прорубаясь к знамени Мордреда. – Круши их в сечку!
До заветного знака боевой доблести оставались считанные ярды и несчетные враги. Мавр таранным ударом сбил на землю буланого коня с рыцарем в черно-зеленой гербовой котте. Я махнул мечом, но клинок пролетел в воздухе, даже не зацепив его. Безумие и ярость боя сполна уже передались мне, лишая тело чувствительности к боли и переключая восприятие окружающего на совсем другую скорость.
Я видел, как медленно поворачивается ко мне Мордред, восседающий в своем белом доспехе на прекрасном белом коне, как медленно-медленно вонзает он в его бока свои длинные острые шпоры и, закрываясь на ходу щитом, медленно мчит мне навстречу, едва-едва двигая рукой и занося меч для удара. Я видел, как рядом со мной возбужденный безумной схваткой Лис раскручивает над головой шипастый шар маргенштерна, как поблескивают в лучах заходящего солнца звенья цепи и как врезается железный каштан в шлем скачущего по правую руку от Мордреда знаменщика. Считанные секунды, растянутые бог весть на сколько!
Вот со звоном встречаются наши мечи, и я слышу этот звук, точно находясь далеко-далеко отсюда в глубоком колодце. Даже не столько слышу, сколько чувствую отдачу от удара в плече и понимаю, что звук должен быть. Еще один удар, за ним третий, четвертый… Я сколько угодно мог именовать Мордреда мятежником, впрочем, как и он меня, но называть его неумелым воином у меня не повернулся бы язык. Он, безусловно, являлся одним из лучших мечей Британии и, вспоминая, скажем, о непревзойденном воинском искусстве Ланселота, не стоит забывать, что многому из того, чем ныне гордился сэр Ланселот Озерный, он был обязан именно Мордреду, немало понатаскавшему его в рыцарских доблестях во время похода в Арморику.
Круговорот верховых, пеших, всадников, лишенных коней, и коней, лишенных всадников, неумолимо диктовал свои условия бою, пытаясь развести нас в разные стороны, затем вновь кидая едва ли не в объятия друг другу. Какой-то рыцарь на свою беду попытался вклиниться между нами и, немедленно получив удары с обеих сторон, рухнул на землю. Вероятнее всего, он был оглушен, но разбираться в этом, как и в том, на чьей стороне сражался бедолага, не было никакой возможности.
Я видел, как качается знамя с алым драконом в руках раненого Лисом знаменщика, еще миг, и оно рухнет, лишая войско Мордреда какого-либо руководства. Но тут…
– Пендрагон! – Годвин выхватил древко из разжавшихся пальцев соратника мятежного принца и, не разбирая дороги, бросил коня к краю поля.
– Идиот! – Всполошенный Лис, забыв о своем недобитом противнике, помчался вслед за ним, на ходу раздавая удары во все стороны. – Куда тебя понесло?!
– Сэр Торвальд! – прохрипел из-под личины Мордред.
– Потом! – Я отмахнулся и развернул коня, пуская его вслед за Лисом. – Позже встретимся!
Знамя с алым драконом стремительно двигалось по полю боя, демонстрируя явную готовность покинуть его как можно скорее. Недвусмысленный, понятный каждому сражающемуся знак к отступлению.
– Пендрагон! – продолжал что есть силы вопить Годвин.
– Поворачивай к лесу! – вслед ему орал Рейнар. – Болван, блин, они же все за тобой скачут!
Окончательно потерявшие к концу дня всякое представление о реальности, рыцари действительно спешили выйти из боя вслед за горланящим мальчишкой, точь-в-точь оленята за хвостом своей матери. Невесть чем бы это все закончилось, удайся им догнать нашу троицу. Но тут звук боевых рогов возвестил о подходе нового действующего лица.
– Ллевелин! – пронеслось над полем. – Ллевелин!
В надвигающейся темноте из-за скал появилась голова колонны, над которой развевался черный с золотом штандарт Стража Севера.
– Хух! – произнес Лис, поравнявшись с передовыми всадниками авангарда и ощупывая себя, чтобы убедиться в полной комплектности. – Кажись, обошлось.
– Они бегут! – радостно крикнул один из рыцарей авангарда Ллевелина.
– Нет, – покачал головой я, вглядываясь в тающие во тьме силуэты. – К сожалению, они только отступают. Хотя и в беспорядке. Спасибо тебе, Годвин. – Я улыбнулся оруженосцу. – Сегодня ты выиграл сражение.
Глава 28
Хорошо бы, граф, если бы город можно было брать пальцем.
Мордред отступал, пользуясь темнотой, уходил на юго-запад в сторону Бристольского залива. Отступал, сохраняя оружие и быстро налаживая управление войском. В надвигающейся тьме слышались завывания сигнальных рожков и боевые кличи рыцарей, созывающих своих ратников под уцелевшие знамена. Победа, несомненно, осталась на нашей стороне, но говорить о поражении сына Морганы было преждевременно. Превратность военной судьбы, и не более того.
Ночь не позволяла объединившимся силам преследовать отступающих, и потому изрядно потрепанные победители при свете догорающего обоза и складываемых здесь же погребальных костров выискивали оставшихся в живых, подсчитывали потери и собирали богатый урожай оружия, доспехов, украшений и иных ценностей, находящихся при сражающихся в их последний миг. Не слишком удобно, но другого времени могло и не быть.
Поутру объединенная армия шла вслед отступающему противнику, спеша дать ему сражение до того, как он запрется в стенах очередной твердыни. А такая твердыня была. На самом берегу Бристольского залива, именуемого пока еще заливом Зеленой Воды, высилась мощная крепость Кордуэл, бывшая столица короля Утера и Артура в первые годы его царствования.
Имелась в ней также удобная гавань, в которой постоянно находилось до десятка кораблей. Понятное дело, не таких гигантов, как современные лайнеры, но взять на борт человек пятьсот и в узком месте залива перевезти их на другой берег – дело не слишком хитрое. А если присоединить к кораблям отобранные у местного населения лодки и карры, то процесс может значительно ускориться. День-другой, и войско, прикрытое башнями Кордуэла, переправится через залив и форсированным маршем дойдет до Камелота, сведя на нет ценность сегодняшней победы и оставив в дураках все высокомудрое руководство «северного альянса».
Несомненно, можно было, не обращая внимания на отходящего к западу Мордреда, идти на юг к Камелоту. Однако дороги были полны лазутчиков, и вероятность получить армию противника себе на загривок на подходе к опустевшей ставке Артура в этом случае была более чем велика. Учитывая же, что в результате сегодняшнего боя и последовавшего за ним соединения армий коалиции наши силы
