– И то дельно, – согласился Злой Бодун, отходя от берегового обреза. – Не-а, конкретно гнилое место. Валить отсюда надо!
И мы свалили.
Невозможно описать, как вытянулись лица стражников, когда ночные дебоширы вновь появились возле дворцовых ворот, но уже в сопровождении высокопоставленной феи и с примороженным бедолагой на руках. Начальник стражи открыл было рот, чтобы задать какой-то мучивший его вопрос, но поспешно захлопнул его и в гробовом молчании отправился к графу де Буру за ключом.
Пока обалдевший ветеран ходил за Пино, а мы с Вадимом к коновязи за Ниссаном и Феррари, Делли вовсю трудилась над страдальцем, согревая жертву магическим теплом. Солдаты благоразумно держались поодаль, вполне резонно опасаясь попасть под горячую руку ворожащей кудесницы. Вполне резонная предусмотрительность. Когда мы приблизились, держа коней под уздцы, лежащее на земле тело юноши, а теперь доподлинно было ясно, что спасенный нами полуночный гость Русалочьего грота весьма молод, светилось по контуру неясным красноватым сиянием.
– Че, Пино еще не притащился? – бросил Вадим, подходя поближе к фее. – А то, типа, можно ехать.
– Тише! – неожиданно резко отрезала фея, медленно и очень осторожно отводя сведенные окоченением руки парня от его лица.
– О, какой ужас! – раздался над нашими склонившимися головами надтреснутый голос графа де Бура. – Но ведь это же Прокоп, секретарь господина хранителя королевской печати!
– Без вас вижу, что Прокоп! – ни с того ни с сего зло огрызнулась Делли. – Открывайте ворота, граф!
В отличие от дворцовых гостиничные ворота распахнулись, едва лишь страдающий бессонницей привратник услышал знакомый дробный стук копыт. Сняв с седла начавшее приобретать гибкость тело юного вельможи, мы, чертыхаясь, поволокли его в гостиницу. Щек встречал нас в дверях, как обычно кланяясь и бормоча под нос очередные славословия.
– Кончай трубить! – оборвал его Вадим. – Где там твои шестерки? Пусть тащат этого кренделя к нам в номер!
– Как прикажете, господин витязь! Все будет исполнено! Как прикажете, – засуетился хозяин. – Сейчас все сде… – Взгляд его остановился на лице бесчувственного юноши. – Ваша вельможность! – едва сдерживая себя, чтоб не сорваться на крик, испуганно проговорил Щек. – Так ведь это тот самый, которого вы искали! Это он комнаты для рыжего снимал!
– Да? – устало выдавил я, неожиданно остро чувствуя, что после приключений сегодняшнего дня у меня уже не осталось сил радоваться этой пусть небольшой, но победе.
– Точно-точно! – залопотал субурбанец. – Я его и во дворце видел, и сюда он приходил. Токмо тогда он еще усы и бороду наклеил.
– Вот и славно, – обессиленно кивнул я. – Значит, день заканчивается хорошо. Это добрая примета.
Тяжкий вздох вислоусого толстяка был мне ответом.
– Что?! – готовясь услышать ужасное, нервно спросил я.
Делли с Вадимом, услышав тон, которым был задан вопрос, обернулись в мою сторону.
– Господин одинец! Ваша вельможность! Не велите казнить!!! – пуская слезу, выпалил наш тайный агент.
– Что-о?! – еще тягостнее переспросил я.
– Рыжий ваш, – с натугой выдавил из себя Щек, – убег. Фортку под потолком высадил и убег…
Глава 14
Сказ о том, что, меняя шило на мыло, непременно следует проверять фирму-изготовителя
Маленькое окошко, предназначавшееся более для проветривания чулана, чем для бегства кого бы то ни было, находилось примерно на уровне второго этажа. Однако при известной сноровке по стеллажам, заваленным грудами несвежего белья, можно было добраться до этой крохотной лазейки. Сплетенная из нескольких простыней веревка, привязанная к деревянной стойке, свисала наружу белым флагом, точно знаменуя наше бессилие удержать ловкую рыжую бестию.
– Он сначала горланил, – вяло оправдывался хозяин гостиницы, – песни орал непристойные. А у нас, сами понимаете, почтенная публика. Лучший отель в городе, вот стража и приказала ему заткнуться.
– И что он? – опустошенно разглядывая безлюдную «камеру», вздохнул я.
– Не унимался, стервец! – пожаловался Щек. – Пришлось стражнику зайти в чулан и надавать ему тумаков. Только тогда и заткнулся.
– Ну да, конечно, – отрешенно усмехнулся я. – И как только он замолчал, стража радостно перестала обращать внимание на то, что происходит за дверью. Именно этого парень и добивался.
– Экий ухорез1! – в тон мне согласился хозяин. – А то ведь вот еще что учудил! Вы давеча повелели его накормить, так он нет чтоб благодарность свою изъявлять, паршивец, вилку спер!
– Угу, – я поднял глаза на высаженный переплет окошка, – вилкой-то он раму и расковырял. Хорошая небось вилка была?
– Хорошая, – пожалился субурбанец. – Еще от прежнего хозяина оставалась.
– Ладно, – я почти безразлично махнул рукой, – ловить его уже бесполезно. Да и в конце концов, побег только подтверждает его алиби.
– Это как? – удивился стоящий за моей спиной Вадим. – С каких понтов?
– Всякий человек, живший в этой гостинице, знает, что сад, а именно туда выходит окошко чулана, охраняется горгульей. Наш рыжий тоже об этом был извещен. А этот, судя по тому, что решился на побег, – нет.
– Так ведь я же горгулью-то грохнул! – видимо, не уразумев, в чем суть моих слов, вновь заговорил Злой Бодун.
– Да, – согласно кивнул я, – но в тот момент, когда человек, которого мы ищем, покидал гостиницу, горгулья была еще жива. А сообщение о ее смерти на столбах не расклеивали. Так что, выходит, этот рыжий совсем не тот рыжий, а вообще совершенно другой.
– Тогда откуда же у него в натуре Машино зеркальце? – не унимался славный витязь.
Я молча пожал плечами и добавил:
– Теперь мы скорее всего этого не узнаем. Ладно, пошли наверх. Полагаю, хоть этот отмороженный фигурант в ближайшее время никуда не убежит.
Солнце, совершая привычный круг, по пути закинуло пару лучей в наше распахнутое окно, чтобы напомнить господам оперативникам, что очередной рабочий день никто не отменял. Судя по расслабленной фигуре Делли, прикорнувшей в высоком резном кресле, для нее начало трудового дня означало лишь окончание не менее трудовой ночи. Рядом с ней на узкой складной кровати, доставленной по приказу Щека Небрита в наши апартаменты, без чувств лежал секретарь господина хранителя королевской печати, бледный и недвижимый, как ватная кукла. Но, что радовало, определенно живой.
Тихо, чтобы не разбудить фею, мы с Вадимом привели себя в порядок и даже вознамерились почистить запыленную во вчерашних странствиях обувь и одежду, однако застали ее уже вполне готовой к носке. Вышколенная гостиничная прислуга хорошо знала свое дело.
Отправив славного витязя побродить по городу, послушать, не толкуют ли что-нибудь полезного для следствия на «базаре», я возвратился в номер с твердым намерением начать разгребать накопившиеся за вчерашний день странности. К моему возвращению Делли уже была на ногах, и только тени, залегшие под глазами, свидетельствовали о бессонной ночи.
– Как успехи? – поприветствовав боевую подругу, спросил я, указывая на распластанного в белоснежной постели юношу.
– Опасность миновала, – вздохнула Делли. – Но мальчик еще очень слаб. Никто сейчас не сможет сказать, сколько продлится его забытье.
– Угу, – криво усмехнулся я. – Ценный свидетель у нас образовался! Общительный. Если ты еще скажешь, что после спячки у него может случиться потеря памяти, я и вовсе буду считать нашу ночную прогулку… Ну, не знаю, процессом воспитания должного подобострастия у ночной стражи.
Фея печально наклонила голову.
– Что, я прав?! Господи, ну не томи, скажи что-нибудь вразумительное!
