отчаянный возглас и, как почудилось Сергею, далекий раскат хохота.
– Вот сволочи, – под нос процедил Вальдар, занимая позицию рядом с напарником.
– Как ветеран пугачевского движения ветерану пугачевского движения должен заметить, шо ваш местный бунт не менее бессмысленный и беспощадный, чем наш.
– Что поделаешь. Если покопаться в корнях древа европейской демократии, легко увидеть, каким навозом его удобряли все прошедшие века. Одно радует: судя по тому, что расправа из стадии хладнокровной мести переходит в разряд шоу, Федюнины головорезы уже добрались до винного погреба. Это весьма облегчает наш план. С наступлением сумерек в замок можно будет войти и выйти без особых проблем. Вы четверо, – он повернулся к ожидавшим приказа варягам, – ждете нас здесь. Если что, мы даем сигнал – устроите тарарам, чтобы в замке было не до нас. А мы с тобой…
– Все как всегда: прыгаем, взрываем, исчезаем, – усмехнулся Лис.
– Вроде того, – подытожил Камдил.
– Можно пару наших мальчиков сейчас послать в замок – мол, прониклись, решили верой и правдой…
– Не стоит, – покачал головой Камдил, – наверняка их сейчас не подпустят к Федюне, а с пьяных глаз могут и убить.
– Ну, это еще бабушка надвое сказала, кто кого, – возразил Сергей. – И когда говорила, сильно кашляла.
– И все-таки риск неоправданно высок.
Между тем стоны боли раздавались из глубины рва без умолку и на разные лады. Расстояние от боевой галереи до места падения было не столь велико, чтоб убиться, но поломать руки, ноги, а то и позвоночник – легче легкого.
Пожалуй, кроме институтских оперативников и, может быть, родичей тех, кому выпала печальная участь испытать себя на поприще экстремального воздухоплавания, эти крики не вызвали никакой реакции. Из укрытия было видно, как снуют вверх-вниз по насыпи груженные мешками повстанцы: от замка к селению мешки были больше, от селения к замку – гораздо меньше, но тоже в немалом количестве.
– Шо за народ, – глядя, как один из храбрецов-лучников пытается отбиться от дородной молодухи с тремя ребятишками, досадливо сплюнул Лис. – Как там было:
Пока Лис комментировал увиденное, сражение разыгралось не на шутку. Немало подвыпивший вояка месил кулаком воздух, иногда попадая по кому-нибудь. В конце концов, ему удалось отмахаться. Прихватив добычу, он поспешил к воротам, но тут земное притяжение подействовало на него с неумолимой силой – лучник с разгона брякнулся на колени, постоял так, раскачиваясь, а затем, примостив награбленное поудобнее, завалился на бок.
– О, градус в крови растет, температура полного отмораживания мозгов, – со злым удовлетворением констатировал Лис.
– Тогда на исходные позиции. – Камдил указал в сторону палисада, окружавшего поселок. – Как начнет темнеть, там наверняка отыщется парочка добрых людей, желающих отдать нам свою одежду.
– Беркуты мои остроклювые, – Сергей повернулся к варягам, – я понимаю, что вам охота перекрошить этот гадючник в новогоднее оливье, но отложим удовольствие до следующего раза. Надеюсь, все все поняли? Если до полуночи не вернемся, начинайте крушить. Сигнал нашего возвращения – вот такая вот трель, – Лис поднес к губам пальцы и издал странно-переливчатый свист, – как услышите, готовьте коней. Все, с богом.
Лис поправил короткие мечи, составлявшие его основной арсенал ближнего боя, проверил, хорошо ли выходят стрелы из колчана, и, поудобнее взяв лук, заторопился вслед напарнику.
Они прошли уже более пятидесяти ярдов вдоль опушки, когда между кустов увидели юношу, идущего к ним навстречу.
– Это что еще такое? – Лис удивленно поглядел на собрата по оружию.
Всякий, кто знал Сергея, мог поручиться, что удивить его – задача не из простых. Однако неведомому юноше удалось не только это – он смог поразить и воображение обычно хладнокровного Камдила.
Златокудрый красавец в белоснежном, буквально светящемся одеянии двигался им навстречу, недвусмысленно игнорируя необходимость касаться земли. Деревья поднимали ветви пред ним, и кусты будто сторонились, чтоб не мешать его размеренному шагу.
– Куда идете вы, чужаки? – спросил он голосом одновременно ласковым и надменным.
– Вперед, – настороженно глядя на «первого встречного», отозвался Камдил.
– Ответствуйте без утайки, не гневите злокозненной ложью, ибо ведомы мне пути людских помыслов и нити судеб в деснице моей. – Он поднял руку и, чтобы окончательно и бесповоротно отбить у оперативников сомнения в своей похвальбе, расправил широкие крыла.
– Гламурненько. – Лис потянулся за стрелой.
– Несчастный! Или забыл, какой цели достигла твоя стрела, пущенная не в меня даже, но в того, кто был осенен знамением моим?
При этих словах у Вальдара заныло между лопаток.
– Внемлите мне, чужаки, ибо только милость моя побуждает говорить с вами. Когда отринете ее, гнев мой сотрет след имен ваших в памяти живущих.
– Не слабо, – не спуская глаз с ширококрылого вещателя, пробормотал Сергей.
– Чем обязаны? – начал Камдил, но слова его были заглушены речью ангела.
– Кого желаете спасти вы, несчастные? Мальчишку безродного или злокозненного врага рода человеческого, принявшего его облик? Зачем пришли вы из мест, коим нет названия меж сущих в этом мире? Знаю я, что польстились вы не на злато, не на власть, не греховные помыслы сбили вас с пути истинного – но хитрые речи брата моего, Андая. Оттого и пожелал я прежде говорить с вами. Помните: когда не склоните гордую выю пред ликом моим, то не сносить вам головы.
– А конкретней? – прервал его Камдил.
– Да ты че, Капитан? – остановил Вальдара Лис. – Пусть себе тарахтит – видишь, как его от этого прет? У нас в церкви поп вот точно так же…
Стоящее до того спокойно дерево-столеток вдруг рухнуло, едва не задавив оперативников.
– Убедительно, – разглядывая покачивающиеся примятые ветви, криво усмехнулся Камдил.
– Ведомо ли вам, – сдвинув брови к переносице, говорил ангел, – что тот, кому вы тщитесь помочь, лишь мнится человеком, на деле же он – змей-искуситель, обольститель сынов Адамовых?
– Ты уже говорил об этом, к чему повторяться?
– Чтобы лучше уразумели, какой обманный свет указывает вам дорогу. Чем прельщает вас речь Андаева? Тем ли, что обучил он знаниям и умениям живущих меж небом и землей? Но в какую бездну влекут эти знания и умения? Как зерна в борозду, силой того знания сеют человеки смерть вокруг себя, и все, что взошло под солнцем, что сотворено руками по воле Андаевой, таит дыхание смерти.
– Так уж и все? – усомнился Лис.
– Молчите, ибо в молчании смирение. Откройте душу для слов моих – в них свет истины.
– А нельзя как-нибудь попроще? – перебил Лис. – А то свет какой-то рассеянный.
Ангел на мгновение умолк, пораженный его дерзостью.
– Уважаемый, простите, не знаю, как вас зовут… Насколько я понимаю, вы желаете просветить нас по поводу бренности знаний, опасности навыков и тошнотворности человеческой жизни, – вступил Камдил. – Сказать честно, мы уже в курсе. Вероятно, – рыцарь критически посмотрел на ангела, – в противовес попытке человека освоить этот мир самостоятельно вы собираетесь приобщить людей к страху божьему, то есть заставить мир ждать чуда в каждом индивидуальном случае. Должно быть, упование на вашу милость дает вам чувство востребованности и внутренней правоты, но, по-хорошему, все это чушь.
– Не гневи меня, – возмутился наконец пришедший в себя ангел.
– Почему? Вы можете нас убить? Эка невидаль. Любой, кто пускает стрелы с тех башен, может сделать это не хуже вашего. А в загробном мире, – поверьте, я знаю, о чем говорю, – вовсе не так мрачно, как о том думают доверившиеся вам простаки. Так что давайте без красивостей и спецэффектов. Что вам нужно?
Ангел сложил крылья, пригасил сияние и начал с досадой в голосе:
– Андай, как и я, бессмертен. В вашем понимании. То, что Бернар Клервосский снес ему голову, не
