— Лариса Рудольфовна, мы искренне сочувствуем вашему горю. Такую трагедию нелегко пережить…
В дальнем углу согласно закивал головою Саша Першин. Он без сил валялся на диване за слоноподобным плюшевым медведем и прикидывал, сегодня вечером у него отстанут от задницы ноги или все-таки потерпят до завтра. Сердобольная мина, которую мастерски состряпал Смирнов, его не обманула: старик делал обычный заход перед тем, как впиться в потерпевшую новыми болезненными вопросами.
— И все-таки вынужден по долгу службы снова и снова беспокоить вас. Никак не проясняются некоторые детали. На мой взгляд, перспективные. Ваш муж погиб в автомобильной аварии по вине собственного лихачества, не так ли?
Першин из-за медведя подал писклявый голос:
— Абсолютно точно.
Все в комнате выжидательно уставились на него. Но он снова сомкнул тонкие губы. Смирнов довольно выбросил указательный палец в сторону своего засыпающего помощника, точно с дивана подало придушенный голос само российское правосудие.
— Вот! Но… Здесь имеется вопрос. Куда так несся ваш супруг?
— Я же уже говорила! Сколько можно повторять? Коля забыл в офисе какую-то важную бумагу. Он поехал за ней.
— А какую бумагу? Попытайтесь все-таки вспомнить, Лариса Рудольфовна. Может, Николай Иванович как-то пояснил, обронил замечание…
Неожиданно резким движением хозяйка опустила руки и спросила Смирнова дрожащим голосом:
— Как зовут вашу жену?
Сыскарь пригладил ладонью редкие тусклые волосы и ответил слегка смущенно:
— Нина. А почему вас это интересует?
— Валерий Яковлевич, сейчас вы поедете домой. Скушаете яичницу с ветчиной, помоете тарелки и сядете смотреть 'Бригаду'.
Смирнов мигнул, словно зеленоглазая женщина уличила его в чем-то постыдном для настоящего мента и мужчины. Больше всего его задели не прозаичная яичница и грязная посуда, а упоминание о популярном телесериальчике. Капитан и вправду посматривал «Бригаду». А утром говорил своим обычным спокойным голосом: 'Бандитье у нас уже в герои возводят. Лучше бы фильм сняли о хорошем менте, чтоб он без рогов, нимба и колпака шутовского получился. Нет. Не умеют, пачкуны'. Коллеги перемигивались: 'Сердится..
Смирнову за родную ментовку обидно'.
— А в это время, — продолжала хозяйка, — Нина сядет и примется читать протоколы: о чем это супруг так долго беседовал с госпожой Неверовой?
Першин наслаждался разыгрываемой сценой. Однако Смирнов положил конец комедии, сделав уточнение:
— С гражданкой.
Лариса Рудольфовна зло выкрикнула:
— Коля никогда не говорил дома о фирме.
Школа Бромана! Этого… — Лицо женщины сжурила такая же гримаса, как когда речь зашла о Мишиной. — Он бы и самому Николаю ничего о делах не говорил, если бы можно было.
— Н-да. Занятно.
Смирнов не уточнил, где разглядел забавное, но в комнате тут же обосновалась настороженная тишина.
— Никак у нас концы с концами не соединяются. Дело в том, что ваш муж ехал в тот вечер не в офис. Он погиб на Феоктистова, недалеко от дома Мишиной. И важного документа в его кабинете на столе не нашли. Их вообще там не оказалось. Никаких.
Женщина молчала, прикрыв глаза. Весь ее вид взывал к милосердию, и Смирнов даже как бы проявил человечность.
— Лариса Рудольфовна, я знаю, как вам тяжело возвращаться к этой теме. Вы устали, измучены. Но время, увы, не терпит. Не исключено, что гибель Николая Ивановича и его сына все-таки каким-то образом связаны. Я опять вынужден обратиться к вам с просьбой: подумайте, куда мог направиться Андрей? Кто ему согласился помочь?
Вместо ответа женщина снова пугливо закрыла лицо. То ли она надеялась спрятаться от ответственности, то ли стремилась укрыть за этой жалкой защитой свое горе от въедливого взгляда сыскаря.
— Даже если похищение не его рук дело… А некоторые факты, повторюсь, весьма настойчиво указывают на этого человека… Он вооружен. Находится в невменяемом состоянии. Лариса Рудольфовна, пожалейте чужих детей, которые могут оказаться на дороге бандита. Неизвестно, чем закончится для них встреча с отморозком.
Голос Смирнова звучал устало, блекло, неубедительно. Капитан и сам чувствовал: бессильные слова шлепаются где-то у его ног, даже не царапнув сердца хозяйки. Ему хотелось домой: быстренько проглотить чего-нибудь (пусть даже надоевшую яичницу с кетчупом), принять граммов сто наилучшего русского снотворного-успокоительного и отключиться до утра.
— Он мешает следствию. Бегает по городу с пистолетом, лезет к свидетелям с дурацкими вопросами. После этого они замыкаются и не хотят сотрудничать с нами.
— Да ничего я не знаю! — выкрикнула женщина с такой мукой, будто мент ее изуверски пытал, а не зудел у уха, как надоедливый комар.
Рывком поднялся Першин. Пробежался, правда, без обычной прыти по зальцу. Остановился перед решившей подделаться под черепаху хозяйкой:
— Все идет к тому, что этот человек кого-нибудь грохнет. А на суде он скажет, вы уж поверьте… — Першин на мгновение замешкался, благоразумно проглотил слово «моему» и выдал:
— нашему опыту… он непременно скажет, что отомстить за ребенка его попросили вы. И тут такое дело может закрутиться, что на хороший срок потянет. Ну, зачем вам возня с адвокатами, прокурорами? У вас что, деньги лишние?
Женщина перестала раскачиваться. Сидела напряженная, настороженная, раздумывающая.
Илья сполз с кресла. Спотыкаясь, дошел до сестры. Опустился рядом с нею на колени:
— Скажи им. Зачем тебе его покрывать?
Смирнов и Першин переглянулись. С круглого лица Валерия Яковлевича мгновенно сполз туман усталости. С убедительностью, которой позавидовал бы и актер, рекламирующий пиво, капитан произнес:
— Абсолютно правильно! Лариса Рудольфовна, зачем вам связывать себя с убийцей? С насильником!
Не колеблясь, Смирнов осудил ведущего свою игру незнакомца сразу по двум нехилым статьям. Убийца и насильник! Вот так! С удовольствием Валерий Яковлевич добавил бы к сказанному парочку определений, грязно чавкающих у него в голове, если бы напротив сидел здоровый мужик, а не хрупкая плачущая женщина.
Илья качнулся вперед, однако поднялся без посторонней помощи. Провел ладонью по гладко зачесанным волосам сестры:
— Скажи им.
Подошел к столику и, чуть помедлив, потянулся к фужеру.
Жадный рот наклоняется низко: 'Хочу тебя!..
Хочу…' Карина приоткрыла губы. Воображение бесстыдно, самовольно рисовало картины, от которых сердце то неслось вскачь, то испуганно замирало над притягательной бездной. Карине, конечно, интересно посмотреть на человека, похожего на Андрея. Но не сегодня. Сейчас им не нужен никто! Надо надеяться, что старый друг не страдает близорукостью и отсутствием деликатности. С минуту на минуту они останутся вдвоем в комнате с одной кроватью.
Карина посмотрела на широкую спину Андрея и осторожно дотронулась до запястья сильной руки.
