говоря уже о танках)».
Американцы просто не догадывались об условиях работы советских конструкторов. От не имевших серьезного опыта и образования людей требовали любой ценой дать то, чего они создать были не в состоянии. А не сделаешь — расстрел! Поэтому брали и использовали то, что было под рукой, что удалось украсть или купить. Пускай старое, лишь бы работало. Когда же промышленность с огромным трудом и затратами осваивала конструкцию, то быстро менять ее на новую, пусть и гораздо более совершенную, не было смысла и времени. О танкистах никто не думал, свою бы шкуру сохранить. Но вернемся в Абердин.
Кроме порочности самого принципа, советские фрикционы имели чрезвычайно небрежную механическую обработку и изготовлялись из плохих сортов стали, что вело к быстрому износу, облегчало проникновение грязи в барабаны и ни в коем случае не обеспечивало их надежной работы. Танки, с американской точки зрения, оказались весьма тихоходными. И «маневренный» Т-34 и уж тем более КВ-1 преодолевали склоны хуже, чем любой из американских танков.
Сварка броневых плит была чрезвычайно грубая и небрежная.
Механическая обработка деталей оборудования и частей за редким исключением очень плохая. Особенно американцев возмутила безобразная конструкция и чрезвычайно плохая работа коробки передач у «тридцатьчетверки». Они еще не знали, что в боевых условиях рычаг КПП переключали сразу два человека — механик-водитель и радист! После долгих и бесплодных мучений они сделали свою, новую коробку передач, и заменили ею русскую. Все механизмы танков требовали чрезвычайно много регулировок.
На основании проведенных испытаний американцы внесли ряд ценных и полезных предложений по совершенствованию конструкции: изменить технологию закалки броневых плит, утяжелить гусеницы, заменить существующую трансмиссию устаревшей конструкции американской фирмы «Финал драйв» и отказаться от применения бортовых фрикционов, упростить конструкцию мелких деталей, повысить их надежность и максимально уменьшить необходимость большого количества регулировок.
Кроме того, в отчете говорилось следующее: «Сравнивая американские и русские танки — очевидно, что вождение последних значительно труднее. От русского водителя требуется виртуозность при переключении передач на ходу, особый опыт в пользовании бортовыми фрикционами, большой опыт механика и умение поддерживать танк в ходовом состоянии (регулировка и ремонт непрерывно выходящих из строя деталей), что сильно усложняет подготовку танкистов-водителей… Судя по образцам, русские при производстве танков мало уделяют внимания тщательности обработки, отделке и технологии мелких частей и деталей, что приводит к потере всех преимуществ, вытекающих из хорошо в общем-то продуманной конструкции танков».
Общий же вывод был для наших танковых патриотов просто убийственным: «Несмотря на преимущества применения дизеля, хороших контуров танков, толстой брони, хорошего и надежного вооружения, удачной конструкции гусениц и т. д., русские танки значительно уступают американским по простоте вождения, маневренности, силе огня, скорости хода, надежности механических конструкций и простоте регулировок».
Неудивительно, что немецкие легкие танки Pz.II проходили в среднем по 11 500 км, а средние Pz.IV — по 11 000. Наиболее надежными оказались использовавшиеся в Вермахте трофейные машины Pz.35(t), пробег которых достигал 12 500 км! В это же время средний пробег Т-34 до полного выхода из строя составлял не более 1000 км.
Подводя итог всему вышесказанному, можно сказать следующее. Без сомнения, средний танк Т-34 не только не являлся лучшим танком войны, но и вообще не представлял собой чего-то выдающегося в техническом отношении. Двигатель М-17 т (BMW VI), устанавливавшийся на многих машинах, был создан еще в середине 20-х годов и мало подходил для бронетанковой техники. А подвеска и трансмиссия Т-34 являлись устаревшими уже на момент создания танка.
Фактически «тридцатьчетверка» представляла собой не гармоничную конструкцию, а сборную солянку из узлов и деталей, собранных с миру по нитке: ходовая часть от американского танка типа «Кристи», мотор от немецких самолетов, пушка с малой начальной скоростью снаряда, навязанная КБ Грабина, и т. д. и т. д.
Другое дело, что сталинская промышленность была просто не в состоянии создавать и выпускать современную технику. И танк Т-34, по сути, созданный и производившийся методом импровизации, — это лучшее, что она могла дать армии. И какая бы она ни была, это все равно наша, русская «тридцатьчетверка»!
Что же касается самого двигателя BMW VI, то его судьба стала поистине уникальной, в пору отдельную книгу писать. Пройдя путь от допотопных бипланов конца 20-х годов до тяжелых бомбардировщиков, он успел «повоевать» на средних и тяжелых танках, созданных в 30-е годы для устрашения «империалистов», а закончил свою боевую карьеру уже на «тридцатьчетверке».
Советские «Шерманы».
Глава 2
Как создавалось советское химическое оружие
Вдохновленная массовым применением отравляющих газов в годы Первой мировой войны, а также «удачным» использованием химических снарядов против тамбовских крестьян в годы Гражданской войны, советская власть решила, что у нового оружия большое будущее. На XVI съезде ВКП(б) академик А. Н. Бах провозгласил: «Победу в будущей войне будет определять не металл, а химическая продукция, не штыки и снаряды, а отравляющие газы». Впрочем, примерно в том же духе мода на химическое оружие распространилась и в других странах: Великобритании, Германии и Франции.
Однако одно дело захотеть, а другое — сделать. Производство отравляющих веществ в массовых количествах процесс довольно трудоемкий и технологически очень сложный. Вот тут-то и опять пригодилось сотрудничество с германским Рейхсвером. Для совместных опытов по изучению и созданию оружия массового поражения в 1926 г. в районе г. Вольск, Саратовской области, было создано сверхсекретное советско-германское предприятие «Томка» под руководством Людвига фон Зихерера. Немецкие инвестиции в проект составили около одного миллиона марок. [309 — Дьяков Ю. Л., Бушуева Т. С. Указ. соч., с. 20.]
Согласно договору с советским правительством, немцы испытывали применение ОВ в артиллерии и авиации, а также способы дегазации зараженной местности. Научно-исследовательский отдел предприятия получал из Германии танки и приборы, был оборудован мастерскими и лабораториями. Взамен СССР передавались новейшие разработки отравляющих веществ, способы их изготовления и средства защиты.
Советская сторона придавала большое значение промышленному производству отравы. 8 февраля 1927 г. начальник военно-химического управления РККА Яков Фишман писал в совершенно секретном докладе Климу Ворошилову: «Задача создания химической обороны страны грандиозна». Он настаивал на значительном увеличении производства ОВ, противогазов и немедленном строительстве новых предприятий. [310 — Там же.]
Вскоре русские и немцы пошли дальше. Возник проект строительства совместного предприятия в городе Иващенково с производством шести тонн отравляющих веществ в сутки. Завод решили назвать «Берсоль». Однако после прихода Гитлера к власти сотрудничество в этой области было свернуто. Но почерпнуть из совместных опытов успели многое, кроме того, удалось купить у немцев установки по промышленному производству иприта, а также другое оборудование и технологии.
В конце 20-х годов советское правительство решило, что необходимо наконец создать собственный крупный центр по производству ОВ, выбрав для этого поселок Растяпино, расположенный на левом берегу Оки, в 30 км от места ее впадения в Волгу у города Нижнего Новгорода. Все в этом месте партию устраивало: и близость железной дороги, и наличие крупной реки — надо ж куда-то сливать отходы производства, и равнинная местность. Только название не вполне подходило для будущего центра по производству химического оружия.
Посему в июне 1929 г. ЦИК СССР утвердил постановление о переименовании Растяпино в поселок Дзержинск. В ходе первой и второй пятилеток здесь были возведены сразу семь предприятий по производству отравляющих, а попутно и взрывчатых веществ. Несмотря на явную потенциальную опасность этих объектов, стройки велись ударными темпами, проекты и сметы переделывались по многу раз, а оборудование ставили, что было под рукой.
Так, завод № 96 (ныне «Капролактам») уже в ходе строительства перепроектировался шесть раз. В итоге смонтированная аппаратура и коммуникации оказались ни к чему не годными, запустить предприятие в срок не удалось, и после срока тоже. На заводе «Ява» конторой Союзхимпрома был смонтирован цех № 2, который впоследствии не работал более шести месяцев. Все дело было в том, что «монтаж» проводился с грубыми отступлениями от проектов, вентиляция оказалась неработоспособной. Оборудование поставили, не предусмотренное проектом, а предусмотренное проектом, наоборот, не поставили. [311 — ГОПАНО, Ф. 1930, Оп. 3, Д. 04. Совершенно секретная переписка Дзержинского горкома ВКП(б).]
Растяпино, а потом и Дзержинск, всегда славилось своими криминальными традициями. Вероятно, оттого, что на заводах постоянно трудились много заключенных, насаждавших в городе традиции уголовного мира. На строящихся и построенных заводах начались массовые финансовые злоупотребления и хищения. Наиболее часто воровали спирт, свинец и спецодежду. В заводских столовых крали стаканы, кружки и тарелки. Из-за этого рабочим приходилось даже пить чай из мисок. Алюминиевые кружки прикрепляли к бачкам с питьевой водой металлической цепью.
Только за шесть месяцев 1934 г. Дзержинский городской суд привлек к ответственности 538 жителей, в том числе 434 рабочих химических заводов. Было рассмотрено 61 дело о хулиганстве, три — об убийствах и разбоях, 74 — о должностных преступлениях в сфере производства, 19 — о спекуляции, 66 — о растратах госсредств и финансовых злоупотреблениях. [312 — Шальнов С. М. Дзержинск — наш дом. Дзержинск, 1994, с. 111.]
Все это вкупе с внедрением стахановских методов работы привело к тому, что грандиозные планы по производству химических вооружений для Красной Армии совершенно не выполнялись. В духе времени все эти провалы списали на врагов народа и «кулацко-повстанческие банды». В 1937 г. были приговорены к расстрелу за «вредительство и подготовку диверсий» начальник строительства завода № 148 (ныне «Оргстекло») Адамский и его заместитель Байдаловский. Выяснилось, что они сознательно «омертвили» средства на сумму 30 млн. рублей.
Комиссия, приехавшая в Дзержинск из Москвы, также признала, что и строительство завода № 96 велось вредительскими методами. Тут же были арестованы 15 человек, в том числе директор завода Волков. Обнаружили «врагов народа» и на соседнем заводе № 397 «Заря». Выяснилось, что его руководители Левин, Усов, Кузнецов и другие сознательно «путали технологический процесс, вводили в производство заведомо некондиционное сырье и различные суррогаты». В результате выпущенные сотни тонн продукции были выброшены на свалки и склады.
