хватает, – отчиталась я. – Все остальное решает Антон.
– У тебя такой маленький доход, что хватает только на карманные расходы? – удивился папа.
– Нет, папа, у меня такие расходы.
– Что ты понимаешь, – встряла в разговор мама, одновременно стягивая с Павлика куртку. – Ты знаешь, что сейчас не положено появляться в обществе дважды в одном и том же наряде?
– И сколько же стоит одно платье? – обратился ко мне папа.
– Сто долларов! – ответила мама вместо меня.
– И даже больше, – добавила я.
– Так сколько же? – продолжал настаивать папа.
– По-разному, доходит до тысячи. Дороже стараюсь не покупать.
Папа даже крякнул от удивления, а мама поперхнулась.
– А получается, – иронически спросил папа, – дороже не покупать?
– Не всегда, – честно призналась я.
– Судя по последним статистическим отчетам, средняя зарплата по стране немногим больше ста долларов, – укорил он меня.
Они такие умные, включая моего папочку. Пошел бы да купил себе что- нибудь на сто баксов.
– Знаешь, папа, сколько стоит твой плащ? Пятьсот. Дешевле только барахло.
– А где же одеваются простые люди? – продолжал удивляться папа.
– Там же, на барахолке. – Не люблю, когда обсуждают мои расходы. – Я тебе удивляюсь папа. Ты видел годовой отчет Олега? Там речь идет о миллионах долларов, но это почему- то тебя не беспокоит.
– Это совсем другое дело, дочка. Бизнес, предприятия, инвестиции.
– А знаешь, сколько стоит загородная резиденция холдинга, картины?
– Ну, хорошо-хорошо, давай не будем спорить, – стал мириться папа, но все-таки не удержался и уколол напоследок: – Но тратить на тряпки тысячи долларов…
Мы прошли в кабинет.
Я люблю эту комнату. В детстве она казалась особенной и таинственной, мне не разрешалось там бывать, прикасаться к чему-либо без согласия папы. Та же мебель, массивная и старинная, теперь уже антикварная – при переезде папа категорически отказался ее менять, и, как показало время, правильно сделал. Старые пожелтевшие фотографии на стенах: папа с Андроповым, Лихачевым, Брежневым. На столе добавилась одна новая: я с сыном на руках.
– Ты напомнила мне Олега, когда он впервые появился в нашем доме. Он также рассматривал фотографии, – улыбнулся папа.
– Пап, у Олега огромные убытки, ты знаешь об этом?
– Знаю, – отец был совершенно спокоен, – это закономерно. Наша задача выйти из кризиса, по возможности, с минимальными убытками.
– Закономерно? – Я не поверила своим ушам.
– В стране идет передел собственности, концентрация капитала. В этом и заключается закономерность. Слабые поглощаются сильными. Поэтому любая ошибка приобретает огромное значение и ведет к серьезным последствиям. Разобщенность Антона и Олега и мое несвоевременное вмешательство привели к такому результату. Без поддержки власти любой серьезный бизнес обречен на убытки. – Он говорил монотонно, без эмоций. – Видно было, что все это папа обдумывал не один час.
Главное – не перебивать, сейчас мне все станет ясно.
– Мало того, Антон работает на Максима и способствует дальнейшему ослаблению холдинга, – продолжал отец.
Так вот в чем дело!
– Я пытаюсь переубедить Антона, а он, свою очередь, Максима изменить их стратегические цели, оставить холдинг в покое. Не безвозмездно, конечно. К этому надо добавить неудачные решения и безобразный менеджмент на швейной фабрике. Отсюда и убытки, – он говорил все так же спокойно, но я чувствовала, что дается ему это нелегко. – И еще я вынужден был пообещать Максиму свою поддержку и влияние. Я беспокоюсь за Олега, – спокойно продолжал папа, – полоса неудач и финансовый кризис могут надломить его. Ему нужна поддержка, но я вынужден держать его на расстоянии, в противном случае мой план может потерпеть провал.
– План? – вырвалось у меня, но, согласитесь, я долго терпела.
– Так долго продолжаться не может, рано или поздно мы должны поднять и усилить холдинг. – Он не услышал вопроса или не захотел услышать. – Главное, чтобы не сорвался Олег. И мне нужна твоя помощь.
Я продолжала молча слушать.
– Почему ты молчишь? – спросил папа, приподняв брови.
Кажется, перестаралась.
– Слушаю тебя, папа.
Папе не понравился ответ. Но трактовал он его иначе, посчитав, видимо, что я жду от него дальнейших разъяснений.
– Не считаться с властью – самоубийство. Поэтому я, как и любой здравомыслящий человек, обязан идти на сотрудничество. Тем более что общий вектор развития нашего общества в принципе верен. – Он взглянул на меня, чтобы убедиться, что мне это интересно.
Далее последовала очередная лекция «О путях развития нашего общества» (что-то часто в последнее время мне читают лекции). Она показалась мне поучительной.
– Любое демократическое общество превозносит свои ценности, включая, например, одно из них: право избирать. Свободное, как говорят, волеизъявление народа – краеугольный камень демократии. А теперь скажи, что важнее, возможность жить сыто, делать покупки (не могу поверить, что какая то тряпка может так дорого стоить!), иметь крышу над головой или пресловутое право голоса? С другой стороны, демократия, как ее понимают на западе, в нашем обществе, к сожалению, приводит к обратным результатам.
Чувствовалось, что папе давно хотелось выговориться на эту тему. Хотя, честно признаюсь, стало скучно. Почему-то вспомнилось стихотворение университетского остряка, удивительным образом сохранившееся в памяти:
Я сижу на лекции,
Посмотрел на всех вокруг.
Скучно, словно в Греции,
Захотелось сделать… «пук».
Папа бывший партийный работник, и еще он – мой любимый папочка, поэтому я слушаю.
– Наши люди не привыкли и не могут жить в условиях их демократии. Это прекрасно понимал Сталин. Миллионы жертв и одновременное поклонение ему как богу – вот наша реальность. Но, с другой стороны, я твердо уверен, что власть одного лица, так называемый культ личности, недопустима. Любая страна, любая власть обязана быть здравомыслящей и предсказуемой. Отказ от общепринятых в мире взаимоотношений, соблюдения баланса интересов, игнорирование принципа подчинения слабого сильному ведет к… бомбежкам. Но кто, скажи мне, должен регулировать этот баланс? Первое, что приходит на ум, – парламент, партии и общественные движения, пресса. Но, к сожалению, реальность такова, что эти структуры общества практически мгновенно превращаются в марионеток. Этого не избежать. Не может депутат отстаивать интересы некоего абстрактного народа, состоящего из огромного количества отдельных индивидуумов с самыми различными, порой противоречивыми и даже антагонистическими интересами. Какое решение может принять депутат без опоры на реальную силу,