– Ты понимаешь, о чем говоришь? – я была оскорблена.
– Только не говори, что он твой друг! – Антон с трудом сдерживался, чтобы не кричать. – Мне доложили, что ваши отношения более чем дружеские.
– Кто тебе доложил? Вот у него и спрашивай! – Ужас, он все знает!
– С выставки вы ушли вместе, домой ты вернулась только под утро! – орал Антон.
– Я попала в аварию! – Я ревела, как натуральная дура, попавшаяся с поличным в магазине самообслуживания.
– Я так просто это не оставлю!
Я не ответила. Саднило сердце. Насечка.
Он ушел, громко хлопнув дверью. С того дня Антон не появлялся в доме.
ОЛЕГ. Приятности
Ситуация требовала быстрых и решительных действий. Консорциум я сколотил. Управляющим утвердил Михалыча. Он сам это посоветовал.
– Олег Александрович, – Михалыч старше меня, но всегда обращался только по имени-отчеству. – Если управляющим поставить вас, то получится наглядное демонстративное противопоставление вас Максиму. Не надо обострять обстановку и подставляться.
Безупречная логика Михалыча не раз выручала меня в трудную минуту.
– Будет лучше назначить управляющим меня, – продолжил Михалыч, – все поймут, что руковожу я только номинально, об истинном лидере будут догадываться, но не будут знать в точности, формальных причин ополчиться против вас не будет.
Я согласился, и не считайте это слабостью с моей стороны. Обычный, стандартный тактический прием, я получаю определенную степень свободы, избегая прямых вопросов типа: «Ты что, против Максима пошел?» И следовательно, мог выступать с комментариями, типа: «В стране создана новая финансовая структура, способствующая развитию конкуренции, что, в свою очередь, будет благотворно влиять на оздоровление экономики». Солидно звучит? А Михалыч, топ-менеджер консорциума, – наемный работник, и ему ничего не грозит.
Вот этой свободой я и пользовался, выступая в прессе и на телевидении и давая высокие оценки правительству за своевременное и правильное решение выставить на продажу крупнейший государственный банк, что «позволит пополнить скудный государственный бюджет, улучшить прозрачность отечественного бизнеса, создать новые рабочие места». Правда, Михалыч говорил: «Если купим банк, то половину работников сократим, совершенно не эффективная структура». Но я запамятовал об этом, давая очередное интервью.
Впервые я почувствовал себя знаменитым. Приятно.
Обо мне наконец-то вспомнил и дядя Женя. Его долгое молчание тревожило. Раньше и трех дней не проходило без его звонка либо моего визита к нему. И даже получив годовой отчет, он позвонил лишь раз.
– Олег, я ознакомился с отчетом, – невозмутим и спокоен, как всегда, – прошу тебя, прими возможные в такой ситуации антикризисные меры, но постарайся не вляпаться в очередную авантюру. В свое время я с тобой свяжусь.
Вот и все. Весь из себя такой загадочный и ясновидящий. Да знаю я тебя старик, не можешь простить мне Лилю. Хотя, если честно, не твоего это ума дело. Ты бы лучше с дочкой своей разобрался, а то разводит шашни… при живом муже.
Конечно, так я рассуждал только «про себя». Нисколько не умаляю его роль. Он умен, силен, влиятелен, это не только признается, но и принимается мною как очевидность. Но размер нашего бизнеса достиг такой величины, что решать проблемы старыми, кулуарными, масонскими методами уже нельзя. Наступает новое время цивилизованного бизнеса. Хотя бы формально цивилизованного. Что я и пытаюсь делать, покупая банк на аукционе.
– Олег, нам надо встретиться и поговорить обстоятельно. – Его голос звучал напряженно и обеспокоенно. – Предупреди охрану, чтобы пропустили, приеду на такси. Так надо.
Я бы послал за ним машину, но меня остановили слова «так надо». Кому надо, тот пусть и приезжает.
Дядя Женя ласково и крепко, по-мужски, обнял меня и держал в объятиях чуть дольше, чем обычно. Мы прошли в кабинет и без предисловий приступили к разговору. Обращаю на это внимание потому, что обычно мы не сразу говорили о деле. Он всегда расспрашивал о здоровье моих родителей, интересовался мнением о политических событиях, восхищался Роналдо или, на худой конец, делился впечатлениями о погоде за окном. Недавно приходили англичане, они, как и дядя Женя, прежде чем приступить к переговорам, деликатно повосхищались нашим городом и нашими девушками. Насчет города я соглашусь, а вот последнее их замечание всего лишь комплимент. Кстати, если бы дядя Женя и сегодня поинтересовался бы моим мнением о погоде (о девушках он меня не спросит никогда), то я бы ответил, что весна в этом году необычно холодная. Промозглая такая, пронизывающая. До самого нутра. А вот девушки (он, конечно, не спросит, но тем не менее) излишне темпераментны. Особенно некоторые. Одна.
– Решение твое одобряю, почему бы нам не купить банк, – проговорил дядя Женя. Мне было приятно это слышать – ожидал упреков и старческого нытья. Получается, я опять был несправедлив к нему, беру свои слова обратно. Не все.
– До меня доходят разговоры, что президент серьезно озабочен состоянием бизнеса в стране. Борьба между предпринимателями давно перешла от конкурентной к закулисной и перерастает в криминальную, – продолжал дядя Женя.
Он удовлетворенно перевел дыхание, видя мое внимание. Ясно, что он тщательно готовился, а в таких разговорах самое трудное – начало.
– Он намерен жестко пресечь любые перекосы. Все должно быть сделано по закону. Мы можем надеяться на справедливое проведение аукциона, по новым, а точнее, по цивилизованным правилам. У нас есть реальный шанс победить. Конечно, твое решение было исключительно рискованным, но провидческим.
Дожили, теперь ясновидящим оказался я. Хотя не скрою, мне это приятно слышать. Сплошные приятности. Приторно даже.
– Рад слышать, – теперь надо успокоить старика, у него на лбу написано слово «обида», – не хотел втягивать вас в авантюру, чтобы не затрагивать ваше имя. Поэтому и принял такое решение, не посоветовавшись. Извините, я был не прав.
Дядя Женя никак не отреагировал на мои слова.
– И все-таки что-то не так, – он хлопнул ладонью по колену.
Я обратил внимание на его руки. Кожа на тыльной стороне ладоней стала дряблой, появились старческие пятна. Пальцы как будто стали длиннее и тоньше, и вообще старик заметно похудел.
– Если бы дело не касалось Максима, то все было бы логично и понятно, – спокойно и уверенно говорил Евгений Ильич. – Что-то здесь не вяжется.
– Мне трудно судить, но именно сейчас наступил подходящий момент. – Теперь наступила моя очередь глубокомысленно порассуждать, я приноровился к этому в разных интервью. – Если президент хочет очистить страну от коррупции и беспредела, то начинать надо именно с Максима. Только тогда народ поймет его правильно и, что самое главное, поверит.
– Ты сам-то веришь, что это возможно? – улыбнулся дядя Женя.
– Совершенно не важно, верю я или нет. Но только тогда мы сумеем избежать наших уродливых форм ведения бизнеса. И только тогда все предприниматели, и я в том числе, прижмем хвосты и будем работать по-настоящему, а не… – чуть не произнес слово «тырить».
Дядя Женя никогда не согласится, что наш бизнес основан на воровстве. По его мнению, мы работаем и зарабатываем. Вспомнил недавний афоризм одного нефтяника: «Чем работать и
