принадлежать, быть чьей-то собственностью. Одинокие женщины – изгои, снисходительно принимаемые, брезгливо переносимые, величаво поучаемые. Как дочь я принадлежу отцу, как жена – мужу, как мать – сыну и как партнер – Олегу. И все. Мы, женщины, воспринимаемся ими как часть их собственного «я», как личное ребро, с сожалением вырванное из грудной клетки. Даже если и так, я говорю о ребре, то сделали они это не ради создания женщины, а только для того, чтобы печени было просторнее увеличиваться. От пива и мяса.
Мое общение с Андреем переполошило всю стаю собственников.
– Андрей, оказывается, целый месяц лежал в больнице, – сказала однажды Наташа, – на него напали хулиганы, избили и сломали ногу.
Знаете, почему она сказала это с упреком? Потому что тоже считает, что я собственность Андрея, в данном случае в качестве любовницы. Ошибаешься, дорогая!
– Как ты узнала об этом? – с видимым равнодушием спросила я.
– Проезжала мимо галереи, решила зайти поболтать. – Наташа старательно делала вид, что она тут ни при чем.
– С каких это пор тебе понадобилось заезжать к Андрею поболтать? Я ведь просила тебя не вмешиваться! – Почему каждый считает своим долгом лезть в мои дела!
Наташа смутилась, отвела глаза и подтвердила мои подозрения.
– Стало жалко тебя, ты такая тоскливая в последнее время. Что-то произошло между вами?
– Не твоего ума дело. Зачем тебе все знать, Наташа? – устало вздохнула я.
– Только ты не обижайся, пожалуйста, но у меня опыта в таких делах побольше. – С видом стервы, требующей доплаты за стаж, разъясняла она. – Знаешь, что я тебе посоветую…
– Не знаю и знать не хочу! Оставь меня в покое, – отрубила я. – Скажи, что с ним случилось?
– Это было на следующий день после закрытия выставки, поздно ночью он возвращался домой, они и напали, – докладывала «следователь по особым поручениям» Наталья Головина. – И что удивительно, забрали мобильник, но не поинтересовались бумажником!
Ничего удивительного. Только вчера в новостях рассказывали о такой же истории. Правда, жертвой была девушка.
– Обычные отморозки, у них крыша едет от этих телефонов, – ответила я и переспросила: – Когда, ты говоришь, это произошло?
– Около месяца назад, так что можешь не беспокоиться, выглядит он как огурчик, только с палочкой ходит. Ты бы навестила его, он почти постоянно дома. Спрашивал о тебе…
Я открыла рот, чтобы произнести очередную отповедь, но Наташа убежала, воскликнув:
– Ой, клиентка подошла!
Обида на Андрея улетучилась. Пока я с остервенением копалась в своих ощущениях и обидах, он испытывал настоящую физическую боль. Мужчины обычно беспомощны в быту, а если при этом у них сломана нога, то их жизнь превращается в сплошное преодоление препятствий. Интересно, кто его кормит, переодевает? Наверняка есть такие желающие, вокруг него всегда вертелись молоденькие художницы и натурщицы. Вот и хорошо, еще не хватало, чтобы я мыла полы в его доме.
Другими словами, я решила навестить Андрея и вечером того же дня позвонила в его дверь.
– Ты? – почему-то удивился он. – Проходи.
– Я без звонка, не возражаешь? – Мобильник у него похитили, а номер домашнего телефона я так и не узнала.
Андрей был бледен, но выглядел вполне здоровым.
– Как ты? Это надолго, с ногой будет все в порядке? Их поймали? – Я волновалась, и поэтому вопросы звучали невпопад.
– И не поймают, – мрачно произнес Андрей и почему-то добавил: – Не беспокойся…
– О чем ты, Андрей? – Страшная догадка пронзила меня, но мне не хотелось верить.
– Я уезжаю в Питер… потом, по всей вероятности, перееду в Прагу, еще точно не знаю. Продам галерею и уеду. – В его голосе слышалась угрюмая злость и обида. На меня?
– Почему? – спросила я.
– Спасибо, что навестила. У меня, как видишь, все в порядке. – Андрей встал, делая вид, что не слышал моего вопроса и что разговор окончен. Кончик бороды указывал на дверь.
«Извини, Андрей, но, пока я не получу ответа на свои вопросы, пока ты не развеешь возникшие подозрения, я не сдвинусь с места!» – мысленно возразила я.
– Почему ты не ответил на мой вопрос? – Трудно быть спокойной, но получается.
– Что ты хочешь, Рима? Я сказал все, что требовалось, – устало проговорил Андрей. – Мы не школьники, впервые поцеловавшиеся за углом. Никто не имеет права решать за нас. Даже твой муж. Не его это дело. Только тебе решать, с кем оставаться на ночь. Но… теперь ты понимаешь, что я должен уехать.
– Это Антон натравил на тебя хулиганов? – ужас охватил меня.
– Они не представились, когда ломали ногу. Но предупредили, что на чужой каравай разевать рот не следует. – Андрей сжал кулаки, злясь на свое бессилие и перенесенное унижение. – Мне действительно надо уезжать, Рима.
– Прости, Андрей, – я так же бессильна, как и он.
Я пожала ему руку. Он мужчина, настоящий и честный. И уходит победителем. Проигравшей оказалась я. Но напоследок я не могла не спросить:
– Но зачем им понадобился твой мобильник?
Андрей усмехнулся:
– Как вещественное доказательство, в нем записан твой телефон и время наших разговоров.
Еще в школе, в восьмом классе, двое старшеклассников подрались из-за меня. Не скрою, это льстило моему девчоночьему самолюбию, причем взаимностью я не отвечала ни тому, ни другому. Драка кончилась сотрясением мозга одного и уходом из школы второго. Важно другое: этих драчунов совершенно не интересовало мое мнение, им это было совсем не важно. Они бились за собственное право ухаживать за мной. Как хищники. Мужчины, окружающие меня сегодня, ведут себя точно так же, как те мальчишки из детства.
Я вспомнила Михалыча, его неожиданный визит на выставку. Искусством ломать ноги он наверняка владеет лучше других, а тут вдруг становится экспертом в живописи. Вы когда- нибудь видели человека, это я об Олеге, который покупает картины для своей коллекции через начальника службы безопасности? Вспомнились слова Михалыча, сказанные в ту ночь: «Не надо уступать домогательствам». Он прав, конечно, таким бандитам, как этот заторможенный Бублик, уступать нельзя. А если он подразумевал Андрея?
Так кто же напал на Андрея – охранники Антона или подручные Олега?
Как меня достали эти собственники!
Да, я согрешила, но оправдываться не собираюсь. Потому что не чувствую себя виноватой… Разве что только перед сыном. Увлекшись выставкой (хорошо, не выставкой, а Андреем), я не уделяла достаточного внимания своему ребенку. У меня сердце защемило, когда, придя домой, я услышала радостный вопль из детской:
– Мама!!!
