тебе денег даст, десять миллионов? Или освободит от налогов?
– Ты не понимаешь, дочь, – покачал головой отец. – В истории есть такие примеры. В свое время корпорация «Крайслер» была на грани банкротства, ни один банк не давал ей кредит. И тогда помогло именно государство, предоставив беспроцентный заем. Ты читала Ли Якокку?
Читала, скукотища. Тем более что у нас не Ли Якокка, а Олег с заскоком. Я кивнула.
– Да зачем нам заморские примеры, – продолжал отец. – Крупнейший химкомбинат продали инвестору без долгов, повесив их на государство.
Отца всегда отличала железная логика, настоящая мужская выдержка, хладнокровие. Но годы берут свое.
– Папа, это иллюзия, – попыталась я его разубедить. – Ты ничего не добьешься, даже если получишь аудиенцию. Президент не будет помогать отдельной частной компании, пусть даже очень крупной.
Папа почувствовал себя задетым; впрочем, я сама виновата, надо быть осторожнее.
– Ты не все знаешь, дочь. – На этом он посчитал необходимым завершить дискуссию. – Теперь о другом. Сейчас начнутся иски, судебные процессы, шумиха в прессе. Олега давно окрестили олигархом, поэтому пожирать его будут с большим аппетитом. Будем отбиваться. Могут задеть и твое имя, как одного из учредителей холдинга; именно поэтому так важно сейчас иметь безупречную репутацию. Ты понимаешь меня?
Еще бы не понимать, мама подготовила.
– У меня с этим человеком только деловые отношения, если тебя это интересует, – заявила я; надоело оправдываться, лучшая защита – нападение.
– Не кипятись, – одернул меня отец. – Я навел о нем справки, он не представляет опасности. Образован, кандидат искусствоведения, был женат, в сомнительных делах не замечен. Поэтому проблема не в нем. – Он поднял свои тяжелые веки и с грустью посмотрел на меня.
– Папа, я все прекрасно понимаю, мое участие в выставке было превратно истолковано. Но после ее закрытия я не видела и не слышала этого человека. Так что можешь успокоиться.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно констатировал папа, откинувшись на спинку кресла. – Правильно.
Как ни странно, он не спросил меня об Антоне.
Теперь, после беды, приключившейся с Андреем, я совсем по-другому воспринимаю наши разговоры. Хорошо, что Олег был в командировке в Китае, а то тоже не преминул бы случаем с удовольствием порассуждать о моей репутации.
Я вдруг поняла, что любой из троих – Антон, Олег или мой отец – мог организовать избиение Антона.
С одной стороны, на Олега это не похоже, ему легче и, наверное, приятнее устроить скандал, чем опускаться до таких низких уголовных методов. Кроме того, в те дни он был в Китае. Зато мог позвонить своему Михалычу, от него не убудет! Был же Олег когда-то бандитом, от прошлого так просто не отмыться. А Китай для него – алиби. Представляю его искреннее возмущение: «Рима, за кого меня держишь!»
Антон? Каким бы жестоким и холодным он ни казался, это не его метод. Но, имея такую власть, дружбу с Максимом, он мог почувствовать себя безнаказанным. Как волк из басни Крылова, помните?
Как смеешь ты, наглец,
своим нечистым рылом…
А может, это папины проделки? Может ли мой папа распорядиться, чтобы другому человеку переломали ноги? Невозможно.
Я чувствовала себя побитой бродячей собакой. Женского пола. Вот именно ею я себя и чувствовала!
ОЛЕГ. Между пихтой и сосной
То, к чему я мысленно призывал, началось. С меня.
В одной из центральных газет вышла большая якобы аналитическая статья о том, какой непоправимый вред наносят стране олигархи (заметьте, во множественном числе, но пример приводился один). Сомнительные доказательства излагались достаточно убедительно и аргументированно, так что я невольно зауважал автора и того, кто снабдил его материалами. Во-первых, выдвигались обвинения в нарушении процедуры приобретения мною предприятий, входящих в холдинг (коррупция чистой воды). Во-вторых, после приватизации предприятий проводились массовые сокращения, что обостряло социальные проблемы (было такое). В третьих, некомпетентный менеджмент приводил к повальным убыткам и, соответственно, казна не получала налоги, в пример приводилась швейная фабрика (компетентными бывают только органы, откуда взяться компетентному менеджменту?). Также в статье говорилось о том, что на тех предприятиях, где работа идет успешно, прибыли укрываются от налогов (а как здесь насчет менеджмента – компетентный?). Попутно было замечено, что сейчас на швейной фабрике новые хозяева, что дает надежду на оздоровление производства. Автор предполагал, что и процветающий сахарный завод готовился к банкротству, но своевременное вмешательство спасло положение (кто именно вмешался, в статье, разумеется, не говорилось). Но более всего меня возмутило утверждение журналиста о том, что жители моего родного городка несказанно обрадовались смене хозяина, так как сахарный завод был практически единственным действующим предприятием в городе.
Выводы, сделанные автором статьи, впечатляли. В алчной погоне за деньгами олигархи (опять во множественном числе) ни перед чем не останавливаются. Коррупция стала для них естественным явлением. Теперь они замахнулись на святое, на государственный банк! Сначала я не понял, с чего это вдруг банк стал святым – не церковь, не музей, не памятник какой. Оказалось, что в банке хранят свои сбережения тысячи пенсионеров, а олигархи в моем лице покусились на эти нелегким трудом заработанные средства.
Бедный папа, что он подумает обо мне, прочитав эту статью…
Мне было совершенно не ясно одно: банк я так и не купил, за что же такие почести? Может, Михалыч что-то напутал, и мы не проиграли аукцион?
– За день до проведения аукциона в правительстве состоялась встреча с руководителями крупных нефтяных компаний, после которой было принято решение о создании концерна «Национальное достояние». Они планировали торговаться до двухсот миллионов. Мы были обречены, – рассказал мне Михалыч, когда я приехал в офис.
– Тогда почему ко мне такое внимание? – продолжал недоумевать я.
– Дело не только в вас, проблема в Максиме. Ходят разговоры, что от Максима потребовали поумерить свой аппетит, но тот ослушался. Аукцион хотели признать несостоявшимся, так как не было второго участника, и вдруг на сцене появились мы. Нам пытались предложить снять заявку, но мы повели себя… так же, как Максим.
Вляпался! Другого слова не подобрать.
– Положение еще хуже, чем вы думаете, – будто прочитав мои мысли, продолжал Михалыч. – В верхах посчитали, что мы вошли в сговор с Максимом и решили устроить спектакль с покупкой банка. Косвенные доказательства тому тоже имеются: правая рука Максима – Антон, один из совладельцев холдинга. Мало того, участие Максима отбило желание других, как они говорят, настоящих инвесторов. Поэтому было принято такое экстренное решение.
– Обвинять меня в сговоре с Максимом? Надо же было до такого додуматься! – поразился я.
– А почему нет? – спокойно возразил Михалыч. – По их мнению, вы провели
