незаконную сделку, передав Максиму сахарный завод и получив взамен монопольное право на производство соли. Кроме того, в администрации президента не могут найти вразумительных причин передачи вами акций отеля в оффшорную компанию, по слухам, контролируемую Максимом. Объяснение одно – сговор. Вы понимаете, Олег Александрович, я пытаюсь в точности передать то, что удалось узнать. Источники достаточно надежные.
– Понимаю, Михалыч, – вынужденно согласился я. – Но легче мне от этого не становится.
– Предлагаю… – начал Михалыч, но я прервал его:
– Прости, Михалыч, дай-ка самому все осмыслить. Потом сядем и обсудим.
Что же это происходит? Гнев, предназначенный Максиму, обрушился на меня. Впервые в стране проводился настоящий, честный, прозрачный аукцион, во всяком случае, я в это поверил, и… попался! Теперь я – организатор сговора, хорошо хоть, не заговора.
Максима, естественно, наказывать не будут. А вот образцом коррупции придется выступать мне. Кандидатура подходящая. И карающий, справедливый и праведный гнев народа в лице уполномоченных на то органов (компетентных) обрушится на мою голову.
Вляпался так вляпался!
Так, если я включу телевизор, то обязательно увижу пламенного борца за нужды народа (почему не за благо?), депутата от фракции «Всем поровну».
Так и есть. Дядя Женя может мною гордиться, я действительно стал провидцем.
– Пора призвать к ответу этих объевшихся олигархов! Как пиявки, присосались к народному достоянию и сколотили себе баснословные капиталы! – вещал депутат, его второй подбородок отказывался умещаться в воротнике рубашки и гордо позировал перед камерой. – Народ возмущен бездействием правоохранительных органов!
Это сигнал. Сотни доблестных янычар обнажили ятаганы.
Дядя Женя отказался беседовать в доме и повел меня в сад.
– Мы должны теперь всего остерегаться, Олег. Положение исключительное. Попытка работать честно обернулась против нас.
Он энергично измерял шагами расстояние между пихтой и сосной. И вдруг замер, как споткнулся.
– А это что такое? – свирепо спросил он, указывая пальцем себе под ноги.
– Ежик, – осторожно ответил я, опасаясь возможных последствий со стороны… да кого угодно!
– Это не опасно? – с интересом проговорил дядя Женя.
– Думаю, нет, – теперь я уже ни в чем не уверен.
– А зачем тебе ежик? – Евгений Ильич, как всегда, хотел во всем разобраться.
– Не знаю, спросить у садовника?
– Не надо, – сурово ответил дядя Женя, на минуту задумался и успокоился. – Это от змей. Ежи охотятся на змей.
Не знал, что у меня водятся змеи. Или он Лилю подразумевает? Что-то у меня с головой творится…
– Олег, у нас есть шанс выкарабкаться, – меж тем продолжал дядя Женя. – Я иду к президенту, попытаюсь ему все объяснить, добиться понимания и поддержки.
– Хорошо, – кивнул я. – А что делать мне?
– Главное, не вступай в перепалку с прессой, депутатами, – досадливо поморщился дядя Женя. – Не вздумай дружить с оппозицией. Не играй с огнем. Веди себя предельно осторожно.
– А что конкретно мне надо делать? – спросил я.
– Олег, очнись, не задавай детских вопросов. Надо подумать о запасном аэродроме. И для Римы тоже, – закончил дядя Женя и зашагал к воротам. – Не провожай. Ляг, выспись и подумай.
Я последовал его совету и наутро был полон сил и решимости.
– Никакой критики президента и правительства, никаких контактов с партиями и общественными организациями, – инструктировал я своих подчиненных. – Иначе мы потеряем все. А так, подчеркивая свою лояльность, мы сохраним хотя бы часть наших капиталов. Михалыч, постарайся узнать, кто конкретно будет заниматься нами, поищи ключи к этому человеку. Думаю, это будет один из силовых министров. И еще, Михалыч, надо сбросить на наши зарубежные счета какие-то суммы, это нам может пригодиться. Продумай, пожалуйста, варианты экстренной эвакуации из страны. – Михалыч улыбнулся. Действительно, слово «эвакуация» не подходило, но мне сейчас было не до отточенности формулировок. – И самое важное. Что может грозить Риме?
Михалыч смотрел на меня и улыбался:
– Узнаю вас прежнего, Олег Александрович.
– Извини, Михалыч, теперь я норме, – подтвердил я.
– Насчет критики и прочей оппозиции – это вы правильно говорите, – кивнул Михалыч. – Если мы прибегнем к политическим методам – нам действительно крышка. А вот сбросить деньги за рубеж не удастся, все наши счета давно под контролем финансовых органов, не пропустят. А если и пропустят, то тогда не выпустят нас. Что касается эвакуации, то хочу вам предложить один занятный вариант.
– Подожди, Михалыч, они не могут остановить платежи, у нас контракты, – прервал я своего верного помощника; иногда Михалычу приходится объяснять очевидные вещи, все-таки он не финансист.
– Я в этом не разбираюсь, – покачал головой Михалыч. – Но зато я хорошо знаю своих бывших коллег. Наверняка наши счета уже арестованы. Они так же, как и я, плохие финансисты. Но свое дело знают.
– А что за вариант эвакуации? – спросил я.
– Есть у меня родственники в Германии, бывшие наши соотечественники. Поживете у них. Останавливаться в отелях или на курортах не стоит, вычислят мгновенно. А в частном секторе можно попробовать схорониться. На несколько месяцев, больше не получится – найдут.
Мне понравилось предложение Михалыча. Окружать меня будут не холодные и официальные иностранцы, придерживающиеся своих строгих и примитивных правил, а наши, хоть и бывшие, но соотечественники. Будет с кем пообщаться на привычной волне и без «полезных насекомых».
В городке, где я вырос, было много немцев – они уехали на свою историческую Родину с началом перестройки. Все, кто дружил с нашими немцами, жалеют об их отъезде. Их домики и сады были идеально спланированы, ухожены, выкрашены, а сами они были людьми порядочными и честными, и не пили почти, а напивались крайне редко. Правда, были прижимисты, но на то они и немцы.
Через несколько дней кампания в прессе переросла в настоящую травлю. На допросы вызывали практически всех моих работников. Строительные компании ушли первыми – из-за найденных нарушений. Вы где-нибудь видели строительную компанию без нарушений? Почитайте наши СНИПы, так называемые строительные нормы и правила, и все поймете. Их соблюсти невозможно, выполнение одного требования неминуемо влечет за собой нарушение другого. Не верите? Спросите любого знакомого строителя, он вам все толково разъяснит. И ничего удивительного здесь нет, у нас налоговые и таможенные инструкции составлены именно по такому принципу.
Я подписывал документы и отдавал – совершенно добровольно. Соляные копи ушли за нарушение миграционного законодательства. Не хотелось отдавать универмаг и супермаркет,
