Значит, буду в надежде. Что касается вознаграждения, то (безнадежный жест) самое большее — увидишь свою фамилию в предисловии к словарю. Но уж пожалуй, помоги бескорыстно, потрать время, это очень важно.
Теперь еще одно: ты что, вышел из компании по нашей книге? Прикажешь считать себя автором-одиночкой, или как? Я уже написал шестую главу и начинаю седьмую. Всего в первой части восемь глав. Думаю, до конца июля часть закончить. Вот, пока всё.
Жму руку, твой Арк.
Дорогой Арк!
Согласно кондиций приступаю.
Общее впечатление. Отменное. Мне это в общем понравилось больше, чем то же самое у любого другого писателя, исключая только Уэллса и Толстого. Заметь, у Беляева хуже! Может быть, потому что всё это мне как-то ближе, я сам представлял себе это примерно так. С художественной точки зрения пока обвинений предъявлять не намерен — надо обсосать предварительно. Некоторые главы написаны очень хорошо — последняя, например. Некоторые — довольно бледно (я понимаю, это не критическое замечание, а просто взгляд и нечто,[201] импрешнз, так сказать — надо обдумать). О содержании кое-что скажу ниже — здесь всё более конкретно. Лично мне кажется, что даже в таком виде это годится к печати, хотя считаю, что с чисто художественной точки зрения вторая глава «Пепла» или «Первые» были явно лучше.
Конкретные замечания по плану и содержанию.
(Сразу же примечание: все последующие замечания основаны исключительно почти на принципе: «А вот я бы э-э-э… сделал бы… э-э-э… не так…»)
а). Контра:
1. Часть перегружена техническими терминами и описаниями. Не говоря о том, что это, вообще говоря, снижает художественную ценность произведения — это просто непонятно. Я более или менее разбираюсь в такого рода вещах, но сплошь и рядом я глядел в книгу как баран. Это жюльверновщина и притом дурного сорта — поверхностная жюльверновщина — и не понятно, и не объясняется. Убрать.
2. Совершенно (см. примечание!) неудовлетворителен образ Краюхина. Я чувствую — это тебя Ленка настрополила сделать из него обыкновеннейшего человека. А на самом деле это — герой Лондона и Верна! Гигант! Абсолютно нетривиальный, удивительно необычный, совершенно непонятный человек. Обыкновенного в нем только административная жестокость и принципиальность. На нем должен отдыхать взор читателя, утомленного техническими подробностями и описаниями красной Алексеевой рожи. [На полях рукописно: «Ведь и у Уэллса — даже у него! — был Гриффин наряду с миссис Холл[202]». ] Это — символ всей повести, ее начало и конец, самый собирательный образ, в котором всё: жажда приключений, фанатизм, непрерывная будничная работа, подвиги, страшные тайны и пр. В повести он должен пройти мимоходом, а не торчать в каждой главе. Это — живая легенда, летопись всей эры космополетов — о нем часто говорят, его имя упоминается на каждой странице, но самому ему делать на оных страницах в общем нечего. Так. Теперь утри холодный пот ярости и перечитай примечание.
3. Алексей какой-то не такой. Это, конечно, самая трудная и основная фигура, я понимаю. Сделать его чертовски тяжело. Сам я даже плохо представляю его, но то, что я представляю, — совсем не то, что у тебя. Какой-то он у тебя забитый, напуганный, робкий, чуть ли не заискивающий. Может быть, ты хотел сделать его таким — дело твое, но мне он не понравился в общем (иногда он хорош, последняя глава, испытание вездехода, разговор с Вяльцевым — но таких мест немного).
4. Совсем уже частная вещь: я не совсем согласен с составом экспедиции. Обязательно нужен радист. Мало того, чтобы каждый из них мог собрать радиомаяк — тогда от каждого можно требовать, чтобы он и вездеход мог водить. В экспедиции должен быть обязательно хоть один специалист по следующим отраслям знания: космонавтика, геология, радио, медицина, военное дело. Я мыслю экипаж «Хиуса» (кстати, почему — «Хиус»? Почему не «Умбракул, испещренный звездами»?[203]) в следующем составе: капитан-пилот, штурман-пилот-механик-радист, геолог- начальник, геолог-биолог-врач, военспец-танкист-пустынник-барханник. Можно радиста отделить от штурмана. Кроме того, каждый из них знает элементы радиотехники, медицины и вождения вездехода. Обязательно!
б). Про:
1. Куча идей. Наметил общую нить развития действия. Главное, конечно, идеи.
2. См. 1. В общем, я устал барабанить. Что у тебя хорошо, ты и сам знаешь. Главное, что в общем — всё хорошо.
Знаешь, что замечательно? Очень часто мы думали просто параллельно. «Как аргонавты в старину»[204] я хотел сделать эпиграфом первой части. Один из членов экспедиции (правда, другой — не венерианской) читал у меня вслух капитанов.[205] Ты сам убедишься, что при описании ракетодрома у нас будут попадаться просто одинаковые фразы (если, правда, я не переделаю главу снова). Правда, теперь это сильно смажется, и вот почему. В твоем варианте масса идей, я их постараюсь обсосать и сделать так, как мне нравится. Уж не обессудь — сам виноват, зачем прислал часть прежде, чем я кончил? Ладно, ладно — знаю, что ты сейчас говоришь. Сам.
Короче, кончаю. Ежели что забыл, напишу позже. Пока [Подпись]
P. Т.[206] Начну теперь писать как бешеный — ты меня вдохновил.
АС: Ну, не знаю… «Лицом к лицу лица не увидать…» Могу лишь сказать с определенностью: когда вышел «Пепел Бикини», политический роман, политическая повесть, когда ее издали, нам стало ясно: не боги горшки обжигают, можно продолжать и дальше.
АС: Некто Лева Петров. Мы с ним работали вместе в разведке на Дальнем Востоке, а потом, когда демобилизовались, он стал в АПН работать, женился на внучке Хрущева. И безвременно умер…
Здравствуй, Боб.
Получил твое письмо с оценкой. Очень польщен, что оценка хорошая и т. д., но, по-моему, ты немного перехвалил, хотя, разумеется, кое-чему мы все- таки научились. В этих восьми главах есть масса слабых мест, и их не может не быть, потому что вся идея состояла именно в том, чтобы дать ось, стержень, отправную точку для будущей повести. Это я рассматриваю как скелет, обросший массой ракушек, который нужно как следует обчистить и нарастить на него новое полезное мясо. Но все же по твоей критике у меня есть несколько замечаний.
1. Технические термины и описания. Трудно спорить против того, что они получились дубовыми и неудобопонятными, но так. Но не думаю, что мы сможем обойтись без них вообще. Технические описания нужны обязательно — без этого нельзя осуществить повести как таковой. Без них тебя не пустят в издательство. Другое дело — найти другие слова, термины, принципы, наконец, вот над этим надо подумать.
2. Образы — и не только Краюхина и Громыко, но и всех остальных — даны только в схеме, по тому же «скелетному» принципу. Чтобы их развернуть как следует, нужно будет найти и вставить в повесть новые ситуации, исправить и индивидуализировать язык героев и т. д. Но с другой стороны ты совершенно прав, когда говоришь о робости и забитости Алексея — так и было задумано, и я рад, что это удалось. Основания см. ниже.
3. Насчет состава экспедиции — я не нахожу особенно нужным ввести специально радиста. Это, конечно, мелочь, и, если нам понадобится еще один человек, то введем, а если нет — обойдемся.
Теперь во избежание misunderstanding,[207] хочу изложить тебе свои взгляды на задачу 1-й части. 1-я часть повести должна:
а) дать завязку (естественно);
б) ознакомить читателя со всеми героями;
в) освободить все последующие части от необходимости вводить в них технические описания;
г) показать Алексея Петровича в обстановке, в которой все окружающие чувствуют себя как рыбы в воде, а он — растерялся и, естественно, робеет с непривычки, готов выдержать все нападки и упреки, признает превосходство над собой всех. В дальнейших частях, когда все оказываются в одинаковом положении, он чувствует себя увереннее. Т. е. я мыслю дать характер Громыко в процессе развития.
Вот так. Далее, я приступаю сейчас ко 2-й части и буду делать ее по твоему плану (за вычетом, конечно, того, что не совпадаете содержанием 1-й части). И мне нужна программа 3-й части, последней. Примерно рассчитывай так: 2-я часть — 5 глав, 3-я — 10 глав. В 3-й части одну из глав посвятить событиям на Земле или на искусственном спутнике.
Самое же главное состоит в том, что я не понимаю теперь метода твоей работы. Единственно приемлемыми, хотя и практически неравноценными являются 2 пути. 1-й — длинный и сложный, сулящий массу осложнений: ты будешь писать свое, не обращая внимания на то, что сделано мною. Синтезировать наши работы будет в таком случае гораздо сложнее. 2-й — наилучший, по моему глубокому убеждению, состоит в следующем: на базе имеющейся теперь в твоем распоряжении схемы создавать новые эпизоды, вычеркивать то, что тебе не нравится, добавлять и убавлять, изменять как угодно в пределах основной идеи и заданных действующих лиц и ситуаций (их, впрочем, тоже можно изменять). Все эти изменения по мере их накопления пересылать мне на просмотр и оценку, на что я буду отвечать согласием или несогласием. Практически это делается очень легко и просто. «…20 стр., после строки 6 сверху вставить: то-то и то-то. 73-я стр., после строки 7-й сверху вычеркнуть начисто 40 строк, вместо них вставить: то-то и то-то, 93-я стр. строки такие-то вычеркнуть вообще» и т. д. Это очень ускорит нашу работу и тогда можно надеяться, что к моему отпуску — я приеду в Ленинград в конце декабря — вчерне у нас всё будет готово, во время отпуска проведем последние считки, подчистки и поправки, отдаем машинистке, получаем 4 экземпляра и в конце января я иду в редакции. По-моему, это самый верный и короткий способ. Причем, за тобой остается полная свобода действий, вплоть до переноса полигона из тундры в пустыню и превращения Алексея Петровича в красавца-брюнета с академическим образованием.
Свои соображения по этому плану прошу сообщить немедленно, а также прислать то, что у тебя сделано, чтобы я мог немного ориентироваться в твоем стиле и ходе мыслей. Сколько можно просить?
