детьми...
Снимать квартиру в самом центре Львова стоило сущие копейки, и Ильдар поселил свою мать и Сабину в трехэтажном «австрийском доме» постройки начала века с аккуратным фасадом, щедро украшенным лепниной, на углу Галицкой и Староеврейской улиц. Со временем квартиру перестали арендовать и выкупили. Евгения Викторовна любила до блеска отмывать окна, выходящие на пешеходную улицу, красить поручни длинного балкона прямо над магазином «Подарки» и без одышки бегом поднималась на второй этаж, выше жить в доме без лифта она побаивалась.
Сабина в свои полгода оказалась без родителей во Львове под опекунством бабушки и приезжающей по выходным с окраины города тетки. Помимо русского, ей пришлось говорить на мове ? в девяностые Западная Украина активно пыталась отделаться от русского языка, а последующая жизнь в Москве обязала Сабину знать английский и немецкий. Со второго курса она не сомневалась, что поедет в магистратуру в Германию и потому штудировала немецкий.
Да, Сабина была крайне образованной. Начитанна. Ненавидела Россию, а в особенности Москву, слезно мечтала переехать в Западную Европу. Что скрывать, одними знаниями в жизни не пробьешься, а девушка была уж слишком мягкотелой и безынициативной. И не хватало ей сексуального магнетизма, который бы цеплял мужчин мертвой животной хваткой. Да, она была полной противоположностью Кати. И порой эти противоположности хотели поменяться друг с другом местами...
Николай выскочил из машины первым, открыл дверь и помог Сабине разместиться на пассажирском сиденье, поддерживая ее холодную и потную от волнения руку ? от нее пахло чем-то дорогим и едким. Вкусно и терпко. Она молчала почти весь вечер и слушала рассказ Николая. Как складывался его брак, как он разваливался. Порой она вставляла небольшие утешающие ремарки вроде «Все наладится» и «Это просто сложный период», «Не надо рубить сплеча»... В душе Сабина думала иначе и давала все эти советы, чтобы показаться честной и сочувствующей. Не быть ? просто казаться.
Николай был падок на сопереживания, ему нравилось участие других в его жизненных перипетиях, как любой избалованный в детстве ребенок, он был уверен, что мир крутится вокруг него ? и весь этот мир должен, дружно взявшись за руки, его жалеть. Но, помимо участия в его сложностях, еще больше его вдохновляло, что этой встречей он мстит Кати за ее холодные слова «Не жаль».
Зайдя в ресторан, Сабина сразу попросила поставить цветы в вазу ? она берегла их как зеницу ока. Так уж сложилась ее жизнь.
? А Кати бы кинула букет на заднее сиденье машины и даже не вспомнила бы о нем, ? не выдержал Николай.
? Я уверена, что она не настолько жестокая. Ты не мог полюбить плохую девушку, потому что ты замечательный! ? Сабина улыбнулась и дотронулась до руки Николая. Он по привычке женатого положения отдернул ладонь.
? Извини, я просто как-то странно сегодня на все реагирую. Ничего личного, ? начал оправдываться Николай.
? Я все понимаю! ? Сабина убрала руки на колени, коря себя за вольности и нежности. Хотя внутри ликовала: она верила, что рано или поздно Николай одумается и оценит ее ? интеллигентную, участливую, молчаливую, понимающую.
Так встречи с Сабиной начали носить периодический характер. Однако Николай не влюблялся и не очаровывался, она была для него другом с восхищенным взглядом и щенячьей готовностью видеться в любое время. Слушать и не перебивать. И это остужало его разъяренное, разгневанное и обиженное на жизнь эго.
Когда в ту ночь Николай ушел, Кати сначала испугалась, что останется одна. До этого дня ее бесцельное существование хоть что-то оправдывало. Пусть плохо, пусть могла лучше ? но она заботилась о Николае. Кати ждала его пустыми вечерами с повисшими в воздухе безмолвными каплями дождя, в туманном будущем даже хотела от него детей и интуитивно знала, что он будет рядом, ? и, когда ей будет совсем невмоготу (пусть даже из-за него, пусть даже она себе придумает эти несказанные страдания, чтобы лживо увериться, что не разучилась чувствовать ? не до конца еще черства и остервенела), она сможет прийти к нему ? и Николай выслушает Кати, не поймет, но даже не будет перебивать, и ей станет легче в этом условном и пресловутом карцере... Она расскажет ему все, что наболело, накипело, проплачется, просмеется, но с ее придуманной души упадет не камень, но крупный его осколок.
Под утро Николай вернулся, залеченный чужим восхищением, с пониманием того, что он любит Кати. Он бы и рад отделаться от этой любви ? но не придумали еще лекарства. Как ни прискорбно это сознавать, любовь травами не лечится. И даже другая женщина ? так, может ослабить симптомы, но никак не избавит от прожигающих насквозь, как утюги капрон, чувств.
Кати была домашней и тусклой. В то время как Сабина вся светилась ? свежая и полная сил. А этот усталый и потухший взгляд Кати... и все равно любимый.
? Не могу тебя отпустить ? люблю я тебя! И видишь, ботинки даже снимаю, стоя на половике! ? крикнул из прихожей Николай.
? Начал спать налево и направо, что ли, а теперь карму чистишь? ? отшутилась Кати. Ей на мгновение полегчало от его возвращения.
Николай присел на край кровати и поцеловал каждую из лодыжек Кати...
? Был бы тут песок ? целовал бы каждую песчинку, по которой ты ступала!
? Точно налево сходил.
? Нет. Просто катался всю ночь и думал, что, может, я правда уделял тебе мало внимания и не старался понять, все так закрутилось... Мы все время куда-то бежим, торопимся все успеть и все заработать... И при всей этой спешке мы так опаздываем жить. Прости меня.
Николай прекрасно понимал, что Кати его простит ? на день или даже меньше, но она его простит за все, что он сделал и сделает, или хотя бы попытается. И на эту выдуманную минуту несуществующей близости исчезнут все их глупые трения, и Кати прижмется к нему крепко-крепко. И с ощущением неведомого, как ей почудится, единства, даже уснет.
Более того, Кати даже расплакалась посреди ночи, как ей показалось, от счастья и от того, что она, спящая и глупая красавица, наконец очнулась, поняла, как сильно ей в жизни повезло. Это сменилось чувством вины ? вдруг появилось на задымленном порохом и шорохами пороге это гнетущее чувство собственной причастности ко всему алчному и несовершенному. А эта вина... Это злосчастное, учтиво проникающее вглубь души чувство вины ? как же она плохо заботилась о своем мужчине, как не ценила и не оберегала дарованное ей судьбой (пусть иногда казалось, что проклятие), какая глупость, какое бесчинство так разбрасываться даром божьим. Какая глупость в наше время разбрасываться любящими мужчинами...
Кати посмотрела на него слезным и трепетным взглядом нашкодившего щенка и еще крепче прижалась, а потом молилась, не зная молитв и сочиняя несуразные клятвы Богу, в которого еще вчера не верила. И так сильно раскаивалась в содеянном ? просила еще одного шанса полюбить того самого мужчину, которого еще сутками ранее хотела забыть и похоронить рядом с обломками прошлого, где-то под растерзанной ветрами и временем, в щепки расколотой палубой совместного корабля под названием «Брак». А меж тем Николай, любящий и всепрощающий, который год лежал рядом с ней, не всегда сытый, не часто довольный, но любящий, и Кати стала отчаянно просить еще любви, еще шанса все исправить. Истошно вопила и верила, что именно сейчас все невозможное могло стать возможным, и ощутила дозволенную Богом (у которого она так восторженно и неистово просила любви в кредит под минимальный процент) уверенность, что с завтрашнего дня они начнут новую прекрасную жизнь. Кати принюхалась к запаху его кожи, какой он был сладкий и родной, как благодатно он пах домом, чистотой и немного мылом, она поцеловала каждую родинку у Николая на груди, а в особенности ту, что находилась около левого соска ближе к подмышечной впадине. И уснула, проплакавшись, улыбаясь, после молитв и покаяний, уверенная в завтрашнем дне.
И спустя еще несколько молитв и диковинных снов Кати открыла опухшие и заплаканные глаза. Николая уже не было рядом, от чего Кати испытала невиданное облегчение, нечаянно обронив очередной груз с немого сердца. Да, Николай уехал на работу без завтрака.
И снова пришли оправдания.
