студенткой, но уже играла. Я снялась-то в первом кино, когда мне было 17 лет. Это был фильм сына Баниониса «Моя маленькая жена».
– Тебе хорошо, ты талантливая.
– У многих людей есть талант, но этого мало. Надо еще оказаться в нужном месте в нужное время.
– Слушай, ты правда давала знаменитому Малковичу уроки русского мата?
– Да.
– Что, ты его научила «ёб твою мать» говорить?
– Нет, другим словам.
– Странно… Значит, кроме тебя, у него еще были учителя. В фильме «Rounders» (в русском прокате – «Шулера») Малкович, играя роль русского эмигранта, по ходу действия сказал именно «ёб твою мать». У него получается хорошо, без акцента?
– Нет, с акцентом.
– Здесь, в России, еще не все понимают масштаб Малковича. Там он все-таки уже стопроцентная звезда. Какой он, Малкович?
– Малкович классный. А про масштаб… В Китае, в Индии, в Африке есть свои звезды. Китай – самая большая страна в мире.
– Только по населению. Но никак не по территории!
– Да. Так вот, я виделась с актером из Китая, он там суперзвезда. А здесь никто его не знает! Он ходит себе по улицам, и никто на него не обращает внимания. А в Китае он не может ходить по улицам. Полтора миллиарда человек его знают и считают звездой. Я это к чему говорю? Это настолько относительно – кто величина, кто не величина. «Популярность – прекрасное дело». Я всегда цитирую Олега Иваныча Янковского. Я не из тех, кто жеманничает и говорит: «Мне так неудобно, когда меня узнают, я так стесняюсь». Мне нравится, когда меня узнают. Естественно, бывают моменты, когда не нравится. Но это жизнь. Если я выбрала профессию, которая на виду, то это данность. Хотя это все, повторяю, относительно. Вот в Москве меня узнают. В Лондоне – не так. Хотя и там меня папарацци иногда фотографируют. Всего лишь потому, что я снялась на телевидении. Телевидение делает человека популярным.
– А, так ты и в Лондоне тоже проснулась знаменитой?
– Нет. Ни в коем случае. Там по-другому. Если вчера тебя посмотрели по телевизору, то завтра в булочной могут сказать: «Эй, гуд, ай лайк ю!»
– Давай пару слов про твои успехи в Англии.
– Я там получила BAFTA – это национальный приз в области кино и театра. За мой дебют там, в фильме «Поцелуй жизни», – режиссер Эмили Янг. На Би-би-си снялась в своем первом сериале Bodies – я там играю медсестру Катю. А осенью буду играть в театре Old vic, там Кевин Спэси впервые выступает как режиссер.
– Ну а чё, неплохо… Молодец. Кстати, прямая линия, о которой я говорю – и которая пошла у тебя в детстве, – это не только кино. Это и заграница. Ты в раннем детстве начала жить в заграницах… С родителями…
– Только в одной: это был Цейлон. А потом я оставалась с бабушкой, а родители с сестрой жили в Швейцарии.
– Они тебе привозили джинсы?
– Я очень хорошо помню про джинсы… Первые джинсы на моей улице привезли девочке из Америки. Она была самая крутая девочка. Я была с ней незнакома, но мы бегали смотреть на эти джинсы. Мне джинсы сначала не покупали, а шили. Из настоящей джинсовой ткани, присланной из Гонконга или Сингапура. Фактически всех можно было назвать Марьями златорукими. Все всё умеют: бабушка шила, вязала; мама шила, вязала; я могу шить, вязать все, что угодно. Все, что угодно. Я не останусь голой никогда.
– Кстати, о наготе. Тебе, наверно, часто пишут письма типа «Вы были такая красивая, когда голая болтались в речке на веревке в фильме „Война“…». (Ты еще тогда спрашивала мужа, можно ли тебе сниматься голой, а он твоему вопросу удивился.)
– Никогда не получала таких писем вообще. Куда мне их будут писать? Я вообще не получаю писем. Я же не прикреплена ни к какой организации. Я свободный художник.
– Ты, может быть, самая голая из популярных киноактрис. Тело у тебя хорошее.
– Спасибо.
– И не только о «Войне» речь. Ты где-то в «Подмосковных вечерах» сидела голая, на машинке печатала – помнишь?
– Я даже с Машковым в кровати голая лежала.
– Ну и как он в постели, Машков?
– Как ты можешь задавать такие глупые вопросы? Вопрос идиотский! Это же просто два актера.
– Ты первая начала: «в кровати с Машковым».
– Это провокационные шутки, которыми ты меня не купишь.
– Я думал, это чистая шутка.
– Нет, ты так не думал.
– Я просто такой грубый. Кроме того, я почти никогда не разговариваю серьезно.
– Ага, так я тебе и рассказала, какой Машков в постели! В постели в кино. Могу только сказать, что у меня все партнеры очень неплохие.
– Ну, в общем, да, это же тоже важно – какие достаются партнеры.
– Ты настолько хорош, насколько хороши твои партнеры, я считаю.
– Часто бывает, что девочка в школе – гадкий утенок, а потом…
– Да. Моя история!
– А потом – отбоя нет от кавалеров…
– Мне кажется, я понимаю, что такое «отбоя нет». Но это тема настолько скучная…
– Скажи, а что у тебя за муж?
– Он любит, чтобы я на этот вопрос отвечала сдержанно: «Мой муж умнейший, красивейший, талантливейший, сексуальнейший».
– А, типа высокий стройный блондин с голубыми глазами.
– Да, глаза голубые.
– Вот ты сказала, что в школе ты была гадкий утенок.
– Да. Я была очень худая.
– Но тогда это было немодным.
– Да. Я была всегда такая, какая сейчас. Я могу и теперь носить одежду, которую носила в школе.
– Она цела еще?
– Кое-что есть, по-моему.
– Такой школьный фартучек, белые носочки…
– Нет, я белые в школе не носила, я носила красные.
– Красные? Я читал какое-то исследование, так, оказывается, женщины, у которых красное белье, самые экспериментирующие.
– Не знаю. У меня красные гольфы были, полосатые, и чешские сандалии.
– Это было круто. Ха-ха!
– Я ездила в какую-то дыру покупать их, потому что позвонила подруга, сказала, что они там есть. А у меня не было блата.
– Значит, ты была худая…
– Во мне не было сексапила… Подруги нравились мальчикам, а я – нет. У меня были с молодыми людьми другие отношения. У меня было два друга, про которых я наивно думала, что они мои друганы. Естественно, это было чуть-чуть по-другому: они, конечно же, были влюблены в меня. Писали мне стихи, баловали меня. Но мы вели чисто литературные беседы: театр, кино, литература. Они меня очень образовали в этом смысле. Они ввели меня в тусовку художественно-литературную, давали читать подпольную литературу, все-все-все. Я имела к этому всему доступ, потому что у меня были два другана в школе.
– Из-за них у тебя все прошло мимо, да?
– Не мимо. В 17 лет я очень сильно влюбилась и решила выйти замуж.
