После длительного обсуждения руководитель центра Вальтер Бартель поставил на голосование вопрос о немедленном вооруженном выступлении. Центр большинством голосов решил: выступать еще рано.
Глава сорок первая
Под сильной охраной в Бухенвальд прибыл запломбированный эшелон. Когда открыли двери, то даже эсэсовцы ужаснулись: во всех девяти вагонах – трупы.
Вызвали лагерфюрера. Майор Шуберт, зажимая нос платком, заглянул в один вагон и набросился на унтер-офицера конвойной роты:
– Зачем сюда везли? Не могли по дороге вывалить? У нас и без вашего хлама трупов достаточно!
Унтер, стоя навытяжку перед старшим офицером, виновато моргал короткими белесыми ресницами. Он даже и сам не знал, что везет мертвецов.
Шуберт прошелся вдоль эшелона и удалился. Через несколько минут по радио передали его приказ: всем узникам, работавшим на территории лагеря, немедленно явиться к воротам.
Андрей поставил в кладовку швабру и ведро и, на ходу вытирая руки, пошел на вызов.
У главных ворот дежурный эсэсовец вручал каждому узнику двухколесную тележку и направлял на разгрузку эшелона. Мертвецов свозили во двор крематория.
Из кармана одного несчастного, когда его переносили из вагона на тележку, выпала бумажка. Андрей поднял ее, развернул:
«Нас эвакуировали из Освенцима, обещая «спасти от красной заразы», подступающей к Кракову, – прочитал Андрей. – Но вот уже двенадцатый день, как нам не дают пищи… Бог видит наши страдания!»
На этом записка обрывалась…
Бурзенко спрятал ее в карман. «Передам Левшенкову, – решил он, – центр собирает документы о зверствах. За все, гады, заплатят нам сполна!»
Когда Андрей снова поднимался в вагон, его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел Гельмута Тимана. Тот сделал ему знак рукой. Андрей поспешил к Тиману.
– Ты должен мне помочь, – сказал он. – Давай тележку!
Бурзенко покосился на охранников и торопливо подкатил свою тележку.
– Стой здесь! – коротко бросил Тиман и скрылся в дверях вагона, в котором помещалась охрана.
Вагон был пуст. Конвоиры, уставшче за дорогу, рассыпались по эсэсовскому городку, продавая и меняя награбленное добро.
Тиман высунул голову из вагона, осмотрелся и спрыгнул вниз. Андрей увидел, что он прижимал к себе ручной пулемет.
Бурзенко нагнулся к тачке и приподнял один труп.
– Прячь сюда.
Спрятав пулемет под мертвыми, Тиман вторично полез в вагон и вернулся с двумя железными коробками. Такие коробки были знакомы Андрею.
«Есть и патроны!» – радостно подумал он.
Поспешно надев ремни, Андрей рванул тачку, почти не ощущая тяжести. Тиман, помогая, подкатывал тележку сзади и усиленно орал:
– Торопись! Шнель! Шнель!
А завидев поблизости эсэсовцев, начальник операционного отделения принимался неистово ругаться.
Они благополучно миновали первое оцепление, прошли ворота. Все трупы свозились во двор крематория. Тиман шепнул:
– Сворачивай к больнице.
«Только бы не нарваться на эсэсовцев», – подумал Андрей.
Не успели они отъехать от ворот, как из-за угла бараков вышла группа блокфюреров.
– Куда везешь, русская свинья? Забыл, где крематорий?
Побледневший Тиман спокойным тоном возразил:
– Это не трупы, гepp блокфюрер. Они еще дышат! Майор Говен приказал доставить в больницу.
Имя Говена произвело впечатление.
– Какого черта медлите, – эсэсовец переменил тон, – шевелись!
Появление пулемета и патронов привело в неописуемую радость подпольщиков. Особенно радовался Бакланов.
В конце марта американские войска, наступавшие на Западном фронте, были задержаны возле города Эрфурта, расположенного в двадцати километрах от Бухенвальда. Союзническое командование недоумевало: до сих пор немцы, спасаясь от русского плена, сдавались союзникам большими группами, стремительно шли навстречу американцам форсированным маршем в полном боевом снаряжении. Города и оборонные объекты сдавались без боя, выбрасывали белые простыни. А тут – что-то неладное! – нацисты губительным огнем встретили американские колонны.
Американцы несколько раз проводили сильную бомбежку и артиллерийскую подготовку, но и после этого все атаки оказались безуспешными. Нацисты упорно оборонялись.
