В намеченное комендантом время на площадь никто не вышел. В половине второго снова раздался лающий голос рапортфюрера, приказывавшего всем явиться к воротам:
– Аллее цум тор!
План эсэсовцев ясен каждому. Нацисты хотят собрать всех в одну колонну и уничтожить.
Заключенные застыли на своих местах. Нервы натянуты до предела. Бледнеют лица.
– Други, как же? – спросил Владек.
Ему никто не ответил. Вдруг двери распахнулись, и на пороге выросла фигура заключенного. Андрей сразу узнал Николая Кюнга.
– Советую приказ коменданта не выполнять! – сказал он. – Из блоков не выходить! Там, – он махнул рукой в сторону ворот, – вы сами понимаете, что нас ждет!
Кюнг ушел.
Мищенко послал Сергея в разведку. Тот скоро вернулся.
– Из других блоков никто не выходит, и мы не пойдем!
Еще и еще раз передавался приказ коменданта. Но ему никто не повиновался. В лагере стояла гробовая тишина. Казалось, Бухенвальд пуст.
Андрей шагал по блоку и напряженно думал. Как же так? Почему подпольный центр ничего не предпринимает? Почему не раздают оружие? Почему не дают сигнала о восстании? Чего ждать? Пока всех, как баранов, не перестреляют?
– В лагере эсэсовцы! Мотоциклисты! – сообщили наблюдатели.
И в подтверждение их слов раздались автоматные очереди. Видимо, нацисты решили силой оружия заставить узников подчиниться приказу коменданта.
В барак пришел староста. Альфред Бунцоль был взволнован. Его окружили узники.
– Друзья, надо продержаться. В лагере есть радиопередатчик, – сообщил староста, – его только что собрали, и наши товарищи уже передали в эфир радиограмму: «Говорит Бухенвальд! Нас хотят уничтожить! Спасите! Нас хотят уничтожить! Спасите!» На трех языках передали. Помощь скоро придет. Надо выиграть время!
Мищенко закрыл дверь.
– Тащи стол к дверям, – распорядился он. – Баррикадируй!
У входа в блок скоро выросла гора из различных предметов. Войти в блок через двери стало невозможно.
Со стороны других бараков слышались вопли узников, шум мотоциклетных моторов, грохот автоматов.
В лагерь вошли все блокфюреры, более восьмисот эсэсовцев и толпа фольксдойчей – немецких ополченцев. Пьяные, вооруженные до зубов, они стали силой выгонять узников на площадь. Большая группа гитлеровцев подошла к сорок девятому бараку. Это было большое двухэтажное здание. Выход из верхнего этажа по открытой лестнице.
Окружив барак, эсэсовцы дали несколько очередей из автоматов по окнам и крыше. Часть пуль, отскочив рикошетом от стен, кого-то ранила, кого-то убила. В бараке поднялась паника. Заключенные – а их было человек восемьсот – ринулись к выходу, к узкой наружной лестнице. Началась давка. На лестнице образовался поток из живых тел, который катился вниз. В дверях пробка. Кого-то задавили, трещат ребра, ломаются руки, ноги. На лестнице нет перил, и многие срываются и летят вниз, разбиваясь насмерть.
Внизу под лестницей копошится живая куча, которая все увеличивается. Обезумевшие от страха узники с перекошенным лицами бегут на главную площадь. За ними устремились фольксдойчи, подгоняя узников дубинками.
Паника охватила лагерь. Справиться, удержать неорганизованную массу было очень трудно. Подпольщикам иногда приходилось силой удерживать людей на местах.
Над Бухенвальдом стояли вой, стрельба, стоны, рыдания и безумный смех сошедших с ума.
Нацисты сунулись и в сорок второй блок. Дверь содрогалась под ударами прикладов, но не открывалась. Лезть в окна эсэсовцы не отважились.
– Андрей! – Мищенко рванул его за руку. – Ложись!
Едва боксер бросился на пол, как автоматная очередь из полузаваленных окон прошила пулями нары, возле которых он стоял. Бурзенко с благодарностью посмотрел на летчика. Эсэсовцы дали по окнам еще несколько очередей. Зазвенели стекла.
В разбитые окна полезли немецкие ополченцы. У них на рукавах белые отличительные повязки. Не успели узники оглянуться, как в блок ворвалось не менее сорока фольксдойчей. Они с дикими ругательствами ринулись избивать заключенных.
Беззащитные узники метались по бараку, лезли под нары. Ополченцы дубинками выгоняли их из укрытий, сбрасывали с трехъярусных нар. На полу появились лужи крови. Трещали столы, скамейки, нары.
Фольксдойчи разбросали баррикаду и, распахнув дверь, стали выбрасывать узников.
Все произошло так неожиданно, что фашистам не оказали сопротивление даже подпольщики. Но вскоре они пришли в себя.
– Бей гадов! – крикнул Андрей и, не ожидая команды Мищенко, первым бросился на ополченцев.
Началась свалка. На помощь Андрею кинулись все. Били фольксдойчей кто чем мог. Численное превосходство было на стороне узников. Они не жалели палачей.
