— Два БТРа катят по бетонке к проходной. Скоро тут могут объявиться.
— Машину на место, — распорядился старшина. — Тучков подгони кран, а Тулаков и Петров помогут быстро снять мотор.
— Так он же горячий? — сказал Петров.
— Зато вода в реке ледяная.
Минут через тридцать в ремонтную зону пришел дежурный по части майор Одинцов и с ним рассерженный капитан, начальник патруля.
— Дежурный по ремзоне?
— Я здесь, товарищ майор! — отозвался старшина и, увидев незнакомого армейского капитана, вытер ветошью руки и доложил по форме. — Старшина Кульченко, дежурный по ремонтной зоне!
— Включить полное освещение!
— Есть включить полное освещение, товарищ майор!
Вспыхнули электрические лампочки, заливая ярким светом все вокруг.
Капитан зыркал по сторонам, что-то выискивая, и вдруг оторопело замер. Он верил и не верил своим глазам. Знакомая ему БМПешка, с тем же номером на борту… Но она стоит с черной дырой вместо мотора, а сам мотор покоился на низкой станине.
— Что за машина? — спросил Одинцов.
— Вчера пригнали спецназовцы. Мотор у нее, говорят, забарахлил. Командир полка приказал помочь им, — пояснил Кульченко. — Вожусь вот с мотором. Командир просил, чтоб к утру отремонтировали.
— А другие БМПешки есть? — с надеждой спросил капитан.
— У нас, товарищ капитан, только одни вертолеты, — ответил с легкой улыбкою старшина, — БМПешки, к вашему сведению, нам не положены, поскольку они не летают.
— Будем осматривать ремонтную зону? — спросил Одинцов.
— Нет! — ответил капитан.
Он повернулся и молча направился к выходу.
А со стороны реки доносился приятный и аппетитный запах. Где-то поблизости готовили плов.
3
Вертолет капитана Паршина взлетел вслед за парой Екимова.
Паршин и Беляк с утра были в центре внимания однополчан. Замполит выделил каждому — и капитану, и лейтенанту — по два экземпляра газеты с фотографией, на которой они стоят рядом с губернатором.
Сослуживцы выставили требование, которое озвучил Василий Друзьякин:
— Такое событие полагается обмыть!
Паршин и Беляк не возражали. Но командир эскадрильи поставил условие:
— После полетов!
Пятый день подряд эскадрилья летает в Панджшерское ущелье и наносит бомбовые и ракетные удары по целям, заранее намеченным в штабе армии. Сегодняшний день не исключение. Он похож на предыдущие. Надо выполнять приказ — лететь, бомбить, стрелять ракетами.
Но с вылетом произошла задержка. Пока согласовывали со штабом и определяли по карте место нахождения объекта удара, пока уточняли порядок и очередность заходов, утро превратилось в жаркий день. Солнце стояло почти в зените, термометр показывал свыше 49 градусов в тени.
— Взлетаем по-самолетному! — приказал Екимов.
Его Ми-24 первым вырулил на взлетную полосу, раскаленную от солнца. Темный асфальт тускло поблескивал, над ним едва заметно колыхалось прозрачное марево. От земли волнами шла дурманящая влажная жара — так бывает в парной бане, когда на раскаленные камни брызнули первым ковшом воды и она, мгновенно испарившись, разносит во все стороны обжигающий зной. Только к этому стоит добавить небольшое, но важное пояснение. Представьте себя в парной, но не голым, а в одежке, в полной летной экипировке…
— Поехали! — бодро произнес Екимов, наращивая скорость.
Вертолеты тяжело выруливали на полосу один за другим. Они были перегружены. Полные топливные баки, бомбы, каждая весом в четверть тонны, кассеты с неуправляемыми ракетами, солидный боезапас к крупнокалиберному пулемету…
Прежде чем оторваться от земли, винтокрылые машины разгонялись по накаленному солнцем асфальту взлетной полосы до скорости в сотню километров, с трудом отрывались от земли, и, не спеша набирая высоту, уходили в безоблачную синеву неба.
Чуть в стороне от взлетной полосы стоял замполит. Важный и серьезный, обдуваемый жарким и пыльным воздушным потоком от винтокрылых машины. Он, взмахом поднятой руки, провожал каждый вертолет, посылая напутствия летчикам и всем своим видом показывая собственную необходимость в летном полку.
Нежданно рядом с ним появился Сайяф Файзуни, одетый в светло-оранжевый костюм полувоенного покроя. Он поднятой рукой прикрывал лицо и глаза от налетающего пыльного вихря.
— Красиво взлетают, как большие горные орлы, — сказал начальник аэропорта, любуясь стартующими вертолетами.
— Красиво, это не то слово! Тут мастерство! — ответил Корниловский. — В такую жарищу поднять нагруженную под завязку машину, это вам не фунт изюма слопать!
— Очень даже правильные ваши слова, — согласился афганец и произнес так, словно утверждал, а не спрашивал: — Снова наша Панджшерская долина!..
— А то куда еще! — ответил замполит, понимая, что в данный момент секрет перестает быть секретом, поскольку почти вся эскадрилья уже находится в воздухе.
— Хитрый Ахмет Шах из каждого кишлака еще вчера людей вывел, словно знал, что бомбить будут.
— А ты откуда знаешь? — нахмурился замполит, провожая взглядом вертолет.
— В горах уши длинные и каждое слово далеко слышно, дорогой товарищ политический начальник!
— Хитрое афганское радио?
— Народ слушает и говорит, — ответил Файзуни и спросил: — Летчики полетели. Может быть, теперь у вас будет время, и мы поедем на джелалабадский базар по вашим делам?
— Сегодня не получится, — доверительно и серьезно ответил замполит. — За пару часов не управимся, а мне встречать летчиков надо.
Ехать в Джелалабад Корниловский в ближайшие дни и не намеривался, поскольку приобретение дубленки для жены журналиста хотел переложить на плечи афганца, при этом прикидывал, как сделать, чтобы покупка совершилась за счет Сайяфа.
«Через два часа они прилетят назад, — подумал Файзуни, прикидывая что-то в уме. — Надо успеть!»
А вслух произнес:
— Понимаю, все понимаю.
«Крокодил» Паршина тоже был основательно перегружен. Капитан, управляя полетом и уверенно набирая высоту, слушал, как над головой натужно гудели несущие винты, как бы через силу выполняя его команды. Паршин привычно скользнул взглядом по приборам. Они напоминали ему, что желательно как можно скорее избавить винтокрылую машину от лишнего груза. Вертолет словно жаловался на перегрузку. А ведь, чтобы выйти в заданный район, еще предстояло преодолеть горные хребты и крутые заснеженные перевалы…
Капитан включил переговорное устройство. Хотел услышать голоса членов своего экипажа. По тому, как они отвечают, по их интонации он привык догадываться об их душевном состоянии, определял
