ведь хотел убрать их с дороги.
Надеюсь, никогда не станет известным и то, что я доставил письмо от Тумана Волнореза в поместье Ондин, которое расположено в непосредственной близости от Перегрина. Письмо, должно быть, отзывало их – Туман использовал людей Аты, чтобы похитить ее собственного ребенка.
– Теперь я столкну их лбами, – прошептал я.
– Думаю, лучше позволить сделать это Молнии, – возразил Гончий. – Комета, я не понимаю. Зачем Мореходу нужно воровать свою дочь? Он что, хочет за нее выкуп? А Ата настолько ее любит? – За прошедшие пять столетий Ата родила множество детей, но она чувствовала за них ответственность и всегда была исполнена решимости яростно защищать каждое свое чадо. – Возможно, он попытается использовать ребенка, чтобы вынудить жену отказаться от состязания за его место в Круге. Не смотри на меня так. Об этом знает все побережье.
– Если это – его цель, – отозвался я, – то он однозначно потеряет свое место, поскольку шантаж – абсолютно противозаконный метод.
Гончий, похоже, уже почти полностью обсох, а изнутри его согрел незнакомый напиток. Он пригладил свои каштановые волосы и принялся оглядывать мои весьма эксцентрично обставленные апартаменты, при этом на его лице отразилось явное презрение.
– Мы отправимся к Лучнику и все расскажем ему, – решил я. – Он будет не в лучшем расположении духа, поскольку станет в произошедшем винить себя. Ему и так уже пришлось отвечать перед императором за то, что он передал фюрд Микуотера Ате. Он не нарушил правил впрямую, он просто подогнал их под себя.
– Леди заслуживает того, чтобы ее поддержали. Она так много страдала!
Я придерживался того мнения, что леди стоит связать, задушить и утопить в море.
Мы спустились по широкой винтовой лестнице вдоль мозаичных стен, а потом в спешном порядке двинулись по одному из широких коридоров, которые соединяли толстые – внешние стены Замка с расположенным в центре Дворцом. Гончий бежал, с трудом поспевая за мной. Он держал руку на рукояти меча и двигался, опустив голову, будто все еще сражался с остервеневшей бурей. Его бледное лицо блестело, и это была не дождевая вода. Он напоминал умирающего – его кожа была скорее серой, нежели бледной. Темный коридор с высокими огромными проемами без стекол с пугающей регулярностью озаряли ослепительные вспышки молний. В их неестественном свете лицо Гончего казалось застывшей маской, одна половина которой была светло-серого, а другая – темно-серого цвета. Серый цвет вечного Замка.
– Успокойся! – крикнул я, стараясь перекрыть рев ветра.
– Помедленнее! – выдохнул Гончий.
– Не помри тут со мной, Гончий.
Я очень нервничал, к тому же мне всегда было трудно судить, какое напряжение могут выдержать заскай. Гончий с трудом вписался в очередной резкий поворот, за которым начинался коридор, ведущий непосредственно в сам Дворец.
– Пока не собираюсь, Комета, – задыхаясь, проговорил он.
От моей башни до апартаментов Молнии – долгая дорога вокруг Замка. Мы остановились у неосвещенного проема, который вел в небольшой мощеный дворик, сейчас залитый шестисантиметровым слоем воды. С крыши низвергался настоящий поток, и перед нами образовалась прозрачная струящаяся стена, сквозь которую я протолкнул Гончего, а потом, пригнувшись, проскочил сам, перемахнув заодно и огромную лужу. Гончего окатило ледяной водой, и он от неожиданности вздрогнул. Его промокшая рубашка прилипла к спине между крыльями.
Теперь мы оставляли мокрые следы на сером ковре. Синие стеклянные лампы были погашены несколько часов назад, но все равно в коридоре висел горький масляный чад. Стену украшал гобелен с синей бахромой, на котором поджарые, светлой масти гончие уже почти догнали желтого оленя-самца с короной на шее. Я отодвинул гобелен, и за ним обнаружилась широкая двустворчатая дверь.
– Ты будешь будить Сейкера или это сделать мне? – спросил я.
Гончий попытался спрятаться за мою спину. Я вздохнул и с силой постучал в синие двери. Ничего не произошло. Я постучал еще раз. Опять тишина.
– Идем, – пролепетал Гончий.
Его мелко трясло, и он уже едва мог говорить. Но по своему опыту я знал, что поднять ночью Молнию с постели – это не самое банальное мероприятие.
Хозяин апартаментов, измученный и усталый, приоткрыл одну створку двери и подпер ее ногой. Его лицо было едва видно в образовавшуюся щель.
– Что еще натворили Насекомые? – спросил он.
– Это не Насекомые.
– Это важно!
– Комета, ты знаешь, который час?
– Да. Сейчас…
– Мне плевать, что ты снова наширялся дури и тебе приспичило поплакаться. Оставь это до утра, когда у меня будет достаточно сил и я смогу надрать тебе задницу за то, что ты разбудил меня!
Тут из-за моей спины выдвинулся Гончий и посмотрел на своего хозяина. На лице доверенного слуги застыла полубезумная улыбка. Поведение Молнии круто изменилось. Непроизвольным жестом он принялся теребить волосы.
– В чем дело? – спросил он. – Хотя нет. Подождите. Не говорите мне ничего. Зайдите внутрь.
Сам он быстро вернулся обратно в комнату и принялся зажигать свечи в канделябре, который стоял на
