III.
1. “За три года до этого, когда с тобой, Сульпиций, уезжая, я попрощался, мы отплыли на корабле из Нарбона и на пятый день прибыли в африканский порт: столь благоприятным по воле Божьей было плавание. 2. Возжелала душа [моя] посетить Карфаген, святые места и, прежде всего, поклониться могиле мученика Киприана[740]. На пятнадцатый день, вернувшись обратно в порт и выйдя в открытое море, направились мы, противодействуя австру [741], к Александрии и вошли в Сирт[742]: поэтому осторожные моряки, бросив якорь, остановили судно. 3. Перед глазами простиралась земля, подплыв к которой на лодке, мы обнаружили полное отсутствие человека, и я, ради более внимательного изучения местности, направился дальше. Примерно в трех милях от берега, среди песков, я увидел небольшую хижину, которая была покрыта точно таким образом, как рассказывает Саллюстий[743] - как бы килем корабля: достаточно прочными досками для того, чтобы не боятся сильного дождя - 4. бывали там дожди никогда никем неслыханной силы - и таковы были порывы ветра, что если даже при ясном небе начинал он вдруг дуть, то сильнее был на земле, чем тот, который на море вызывал кораблекрушение. Не всходит там никаких растений, ни злаков, ибо в [этом] переменчивом месте порывы ветра уничтожают сухим песком все. 5. Но когда ветры поворачивают со стороны моря, земля порождает весьма редкую и жесткую траву, а также сорняки: они вполне пригодны в пищу овцам. Население [этих мест] живет молоком: те же, кто более умелы или, я бы так сказал, богаче, употребляют [даже] ячменный хлеб. Там [бывает] только один урожай [в год], который обычно, быстро всходя по причине [жаркого] солнца, [быстро же] убирается из-за бушующих ветров, ибо брошенное в землю семя созревает на тридцатый день. Люди же там живут не иначе, как поступая по собственному желанию, поскольку все освобождены от налогов. 6. Ибо [место это] - граница с Киренаикой[744], примыкающее к той пустыне, что простирается между Египтом и Африкой, через которую когда-то Катон, убегая от Цезаря, вел свое войско[745].
IV.
1. Итак, я направился к той хижине, которую увидел издалека: в ней я обнаружил старца, покрытого одеждой из шкур, вращающего рукой жернов. 2. Мы приветствовали его и он принял нас хорошо. Мы объяснили, что нас прибило к этому берегу и мы не можем сразу опять отправиться в путь, удерживаемые штилем на море: высадившись на дикий берег, пожелали мы, как то свойственно человеческой натуре, разведать место и узнать образ жизни обитателей; что мы христиане; затем особо спросили, нет ли в этих пустынных местах других христиан. 3. Тогда он, плача от радости, бросился нам в ноги, [потом] снова и неоднократно нас расцеловал и пригласил к молитве, затем, расстелив на земле баранью шкуру, предложил разделить [с ним] трапезу. 4. Завтрак подал он воистину изобильнейший, состоявший из половины ячменного хлеба. Нас было четверо, я же - пятый. Еще он принес пучок травы, имя которой я забыл, она похожа на мяту, обильна листьями, по вкусу напоминает мед: приятной ее сладостью мы были насыщены и довольны ”. 5. Тут я, улыбнувшись услышанному, спросил моего Галла: “Что, Галл, понравился бы тебе завтрак из пучка травы и половины хлеба на пятерых?” Тогда он, поскольку был очень скромным, покраснев, ибо в словах моих была насмешка, начал так: 6. “Ты, Сульпиций, по своему обыкновению не упускаешь случая, если таковой тебе предоставляется, посмеяться над нашей прожорливостью. Но ты смеешься жестоко, когда утесняешь нас, галлов, примером ангельской жизни, однако я полагаю, [судя] по стремлению к еде, что и ангелы едят, потому, боюсь, что ту половину хлеба и один съест. 7. Но киренец тот был воздержан, ибо его или необходимость, или природа заставила голодать, или же, наконец, их, я думаю, морская качка делает невосприимчивыми к еде: мы же находимся далеко от моря и, о чем я тебе постоянно говорю, мы - галлы. Но пусть лучше Постумиан вернется к рассказу о своем киренце”.
V.
1. “Действительно, - [сказал] Постумиан, - отныне я буду остерегаться что-либо говорить о воздержании, дабы высокий пример не задевал наших галлов. 2. Но все же я скажу, что мы были на обеде у этого киренца, а впоследствии - мы пребывали у него в течении семи дней - и при других застольях: но оставим это, дабы Галл не посчитал, что над ним смеются. 3. Итак, на следующий день, когда некоторые из [местных] жителей стали стекаться к нам[746], мы узнали, что нашим гостеприимцем оказался пресвитер, что он с величайшем тщанием скрыл от нас. 4. Затем мы прошли вместе с ним к церкви, которая, будучи скрыта от нашего взора, располагалась примерно в двух милях [от его дома]. Она была покрыта простыми ветками и выглядела не лучше, чем хижина нашего хозяина, в которой можно было находиться не иначе, как согнувшись в три погибели. 5. Когда мы расспрашивали о нравах [тамошнего] люда, то мы нашли [воистину] прекрасным то, что никто из них не занимается ни покупкой, ни продажей. Они не знают, что такое ложь и воровство. Золота, и даже серебра, которых более всего домогаются смертные, они не имеют и не желают иметь. 6. Ибо, когда предложил я тому пресвитеру десять золотых монет, он отказался, мудро заявив, что золотом церкви не строятся, а скорее разрушаются. Потому мы оставили ему кое-что из одежды.
VI.
1. И после того, как он с благодарностью принял это, мы по зову моряков поспешили к берегу и на седьмой день благополучно прибыли в Александрию, где [в то время] между епископами и монахами имела место отвратительная распря по тому поводу или причине, что, неоднократно собираясь вместе, епископы на многих своих синодах решили, дабы никто не имел и не читал книг Оригена, а он был ученейшим комментатором Священного Писания[747]. 2. Но епископы усмотрели в его книгах что-то нечестиво написанное. Тут я не берусь защищать сторонников Оригена, но они утверждали, что [все это] коварно приписано [ему] еретиками, и потому не только то, что заслуженно подверглось порицанию, но и остальное было проклято, - ибо вера читающих легко могла быть подвергнута искушению - дабы ложному не следовали и кафолическим рассуждением были бы привержены. И неудивительно, что в современных книгах и нынешних писаниях стараниями еретиков присутствует ложь, которая в некоторых сочинениях не боится нападать на евангельскую истину. 3. Против нее-то упорно сопротивляясь, епископы своей властью смешали правых с неправыми и всех вместе с самим автором прокляли, ибо [и так] более чем достаточно было книг, которые приняла церковь: следовало извергнуть полностью то чтиво, которое могло нанести больше вреда неразумным, чем принести пользы умным. 4. Мне же некоторые из тех книг они позволили подвергнуть изучению, но я не нашел в них ничего такого, что бы несомненно можно было назвать ложным, за что защитники его ложно бы бились. 5. Удивился я, что один и тот же человек может вызывать о себе настолько противоположные [суждения], что, с одной стороны, кому он понравился [говорили], что нет ему равных кроме Апостолов, с другой же, те, кто его осудили [утверждали], что никто не учил более ложно, [чем он].
VII.
