— Что, даже артефакты не спасут?
— Они не пускают инородные тела. С хранителем только сопровождающий выйти может.
— Кто у нас хранитель?
— Артефакты — это всего лишь вещи.
Лукавишь, Ариста, лукавишь. Тут вон сколько шуму из-за одного кольца, а ведь оно тоже всего лишь вещь.
— Проф говорил, что у него могут быть большие проблемы в будущем… Возможно, что именно ваш контакт убьёт его…
— Его убьёт наш неконтакт. Он, как незапятнанная субстанция, не сможет долго.
— Долго — что?
— Жить, ещё если это он.
— Ариста, ты можешь спрогнозировать ближайшее будущее?
— Если не он — ничем не рискует, но рискуешь ты. Я не могу спрогнозировать будущее без того, кто даст последний ответ.
— Вот как…
— У него есть кот? Или, возможно, был? Нет, не было никогда? Это очень плохо. Если есть возможность, пускай заведёт громоотвод.
— Ситуация достаточно серьёзная, и я не могу принимать решения сразу просто так… Ариста! Я вас совсем не знаю.
Теперь он попробовал слиться в кусты с тем, что удалось урвать. Поиграл Профом, как картой, а отдать не рискнул. Себя бы этим отдал, хоть себя и будущего, подписал под неизвестно что в неизвестные времена. И не на словах, как сказал вначале, а по-настоящему. Страшно.
— Знаешь. Лиза — это и есть я. Я весь курс в 2006-м с вами отсидела, если помнишь.
— Помню. И что в зону не вышла, тоже помню.
— А теперь подумай о том, как красиво бы разбегался народ в зоне, если бы я поехала. Случись там такой разговор, как сегодня, кому бы из них ты там в голову вбил, что это нормально?
Теперь она пальцы гнёт. Ладно, про Профа оставила, но не ушла, может, ещё расскажет что? Не разбежались бы ребята, зря она так. Жизнь показала — не разбежались, хотя перепугались изрядно. Ничего, опыт усвоили.
— Допустим, мне не впервой. Так что насчёт будущего? Ближайшего?
— Я чистая субстанция, всё то, что идёт на загрязнение моей природы, дисквалифицируется из моего мира.
— Красиво сказано…
— Тебе нужно сделать то же самое.
— Но мы живём в том, в чём родились… выбор невелик.
— Это верно.
Как он тогда вздыхал: опять о вечном. Что ж их всех, подселенцев всяческих, так тянет на философский трёп? Им о конкретике, они о субстанциях да о чистоте. Проповедники!
— Если я сделаю, как вы говорите, то издохну, как суслик, в первый же месяц.
— Но ты всегда помни, что к чистым субстанциям тянется всё, что только можно. Все мы умрём рано или поздно. А тебе надо сходить к врачу.
А вот в этом она была права, видела, вещунья, и даже предупредила, как уж смогла, отвлеклась от чистой демагогии. Но он и предупреждения не услышал. Сам дурак.
— Мне и без чистоты хватает «иногородних».
— Физическое тело — дело такое, в идеале должно быть храмом чистому разуму.
— В идеале… Только не в этом мире.
— Сумев очиститься тут, можно будет выбрать место, где остаться.
— Так всё-таки можно?
— Выбрать. Но не уйти.
— Это как?
— Следующее перерождение. Конечно, при условии, что ты сейчас тут на последней жизни.
Это они мастера — в следующих жизнях манну небесную с малиной пообещать. Только слушай. Правильно, поведутся кролики, перестанут стену долбить — им спокойнее. Чего уж тут не понять?
— Честно, у меня другие планы.
— Вторжений не бывает, и не надейся.
— У меня особенный случай.
— У всех особенный.
— До неприличия особенный, в противном случае мы бы не говорили, точнее, вы бы со мной не говорили.
— Думаешь, ты выбираешь, с кем тебе говорить?
— Да!
— Или знакомиться или проводить время?
— В контакте всегда есть выбор.
— В контакте всегда есть сила, а вот про выбор ничего не слышала. А когда есть сила, то выбор не нужен.
— Запомню. Не слышал.
Вот здесь она, похоже, знала, о чём говорит, гораздо лучше его знала.
— Когда есть сила, ты не нуждаешься в выборе. Ты вообще не беспокоишься по поводу будущего. Всё просто: если хранитель тут и знает, что он хранитель, то эпохи продолжаются. Если угробили ещё майя, то конец.
— Хранитель женщина, так? Тогда при чём здесь Проф?
— Я не ищу выход, если мне можно в него войти, то выход найдёт меня сам. А ты пытаешься прорваться сквозь мифические сбои в системе. Не существует спасителей человечества. Это не та раса, за которую стоит бороться. Но побороться имеет смысл, если по расе разбросаны осколки. Бороться надо не за сосуды, а за то, что в них.
Ну что ж, сейчас он услышал сказанные в прошлом году слова и надеется, что теперь он их понял. То, что не имело для него смысла тогда, сейчас стало дополнительной информацией, подтверждением и пояснением. То, что он не может связать ни с чем известным даже сейчас, следует учесть и запомнить. Похоже, что Ариста действительно знает что-то про этот мир.
Матрёна замерзала на автобусной остановке, транспорта не было уже полчаса. Она попрыгала, постучала зубами, помахала руками — ничто не спасало. Её шубка была красивой и модной и никак не рассчитанной на злые сибирские морозы, которые пришли в Москву. Наконец она решилась и двинулась к метро пешком. Ноги очень сильно замёрзли, она не чувствовала пальцев, рукам в перчатках и в карманах было легче, но и здесь пальцы уже сводило от холода. А идти в институт было нужно.
«Я сейчас прямо тут умру!» — подумала девушка и нырнула в первую попавшуюся дверь с вывеской «магазин». Какой именно, ей было всё равно.
Минут пять она стояла в тепле и свете, оттаивая и приходя в себя. И только потом принялась осматриваться, куда она попала. Здесь продавали не продукты, не одежду, не хозтовары и не украшения — за небольшим прилавком на стене, стеллажах и стойках разместился целый арсенал, но не огнестрельного, а холодного оружия. Сверкали широкие клинки длинных мечей, свет ламп искрил на тонких лезвиях шпаг, хищно и остро усмехались кинжалы, на стене выгибали изящные спины тонкие луки, из колчанов выглядывали кусачие наконечники стрел. У Матрёны разбежались глаза — она никогда не видела здесь подобного магазина! «Да ведь и не смотрела», — успокоила она себя.
— Здравствуйте, вам что-либо интересно? — увидев, что девушка отогрелась, обратился к ней продавец — молодой парень с шапкой довольно длинных кучерявых волос и странными длинными и очень яркими глазами.
— Я… извините, я просто так зашла, — вдруг, к собственному удивлению, смутилась Матрёна.
— Не беда, у нас можно просто смотреть. — Стройный парень улыбался так мягко и спокойно, свет
