Штиблет боднул солнечное сплетение, дыхание спёрло. Перед глазами поплыли круги, непроглядный сумрак мрачного помещения сгустился ещё больше.
Два раскосых мордоворота, словно по команде, подхватили мое искалеченное тело, бесцеремонно усадили на вмонтированный в пол железный табурет.
— Итак?
Превозмогая слабость, я поднял голову. Пожилой китаец, в форме присел на край стола, заваленного бумагами, не мигая, уставился на меня.
— Зачем упорство, — лицо азиата исказила фальшивая маска уверенности, руки изобразили непонимание. Он покачал лысым черепом, вынул из неоткуда сигарету.
— Твой сопротивление бесполезно.
У носа следователя вспыхнул газовый факел. Дым поплыл к входной двери, смешиваясь с запахом крови и пота.
— Как это говорися по-русски.
Внутренние края бровей дознавателя сомкнулись у носа.
— Облегчи душу, не будь герой.
Я презрительно смотрю в его узкие немигающие глазёнки, ненавидя выродка больше чем Ло. Генерал просто приказал расстрелять целый стадион народа, а этот измывается словно какой-то гестаповец. Пристрелил бы и дело с концом.
Побитые губы зашевелились, голос показался сиплым.
— Перед тобой, что ли гнида?
Удар по почкам последовал тут же. Мордовороты, видимо за пару лет преуспели, не только в измывательствах над узниками, но и в русском языке. Один из них мне, что-то буркнул, но что разобрать я не смог. Второй двинул кулачищем по виску, отчего щека снова почувствовала холод бетона.
— Неверный ответ.
Лысая голова азиата качается из стороны в сторону. Раструб лампы на столе повернут ко мне, мощный жгут света режет глаза.
— Ты умный человек, — китаец затянулся, выпустив новую порцию дыма, — бывший военный, снайпер.
Я с ненавистью смотрю на него одним глазом, жалея, что не вижу выродка в окуляр прицела. С каким бы удовольствием закатал ему пулю между бегающих раскосых глазёнок. Ему и этим двоим костоломам.
Меня снова подхватили сильные мускулистые руки, усадили на холодный металл табуретки.
— Итак, Олег Юрич, — тщедушная фигура следователя приблизилась вплотную, — ваш упорство начинает мой раздражать.
Он демонстративно затянулся, стряхнул с окурка пепел. Мордовороты стиснули мои руки, зажали, чтоб я не дёрнулся.
— На твой месте, я бы начал разговаривать.
Тлеющая сигарета коснулась моей щеки, голова невольно дёрнулась, но лысый проворно схватил меня за волосы.
— Это только цветочек.
Щека вспыхнула огнём, зубы заскрипели. Я как мог, напрягся, но здоровяки явно сильнее. Один ещё больше сдавил моё запястье, второй хохотнул в ухо.
— Сволочи, — выдавил я, ощущая запах горелого мяса, смешанный с табачным дымом. В этот момент мне больше всего хотелось, растерзать всех троих голыми реками, одного за другим. Вначале тюремщиков за спиной, на десерт лысого гада с потухшей сигаретой. Широкое лицо китайского следователя приблизилось к моему, в глазах искорки торжества.
— Это только невинный детский забав.
Сигарета полетела на пол, в руке истязателя появилась новая.
— Что скажешь Олег Юрич?
Он снова чиркнул зажигалкой, театрально подкурил. Я вновь ощутил, как малиновый огонёк приближается к щеке, противный запах табака. Над ухом заржал здоровяк, его коллега хмыкнул в унисон. Ещё раз стерпеть такое, лучше смерть. Этот цирк надо прекращать, пускай изобьют, покалечат, но терпеть унижения. Я дождался, пока лысый поднёс сигарету почти до лица, смачно плюнул кислой слюной в наглую, раскосую физиономию.
— Вааа!
Кулак следователя саданул по зубам. Два накаченных поддонка, повалили меня на пол, принялись мутузить ногами. Поначалу я ещё пытался закрывать голову руками, потом просто провалился в небытие. Как они ничего не сломали, поразительно. Били со знанием дела, мастерски, жестоко. Очнулся только на третий день. Переполненная тюремная камера к тому времени успела обновиться на четверть, но Олега Васнецова знало уже всё бывшее Сизо. Сарафанное радио разнесло по тесным клетушкам, как я обошелся с Котовским. Не знаю, почему так прозвал лысого следователя заключённый люд. Лично мне претило, что именем харизматичного революционного персонажа прозвали такого отъявленного негодяя, как дознаватель Дао. Меня ещё пару раз таскали на допросы, но любителя недокуренных сигарет я больше не видел.
Три месяца, в душном каземате доконают любого. Жаркое лето, плюс камеры набитые под завязку. Китайцы довольно своеобразно подходили к проблеме переполненности тюрьмы, очевидно следуя примеру военного губернатора новых провинций. Ночные выстрелы во внутреннем дворе заставляли замолкать на некоторое время узников, но жизнь всегда берёт своё. Наутро уже мало кто вспоминал тех, кто не вернулся с очередного допроса, распрощавшись с жизнью у расстрельной стенки. Так исчез мой сосед по нарам, бывший лётчик, подозреваемый в сочувствии к Сопротивлению. Почему не расстреляли меня, не понятно. Китайцы знали обо мне предостаточно. Иуд в наших рядах как я понял не мало, негодяев, без стыда и совести. Кто продался за деньги, кто люто ненавидит свою страну. Так было во все времена, всегда находятся те, кто пытается выжить за счёт другого, подставить ближнего, отправить на смерть тех, кому ещё недавно клялся в верности.
В Августе тринадцатого за мной пришли. Увели без объяснений, сковав за спиной руки. В который раз я подумал, что настал мой черёд отправиться следом за погибшими товарищами, но вместо залитого кровью тюремного двора я увидел машину.
— Повезло тебе.
На заднем сидении белого Крузера, вальяжно развалился коренастый верзила, с лицом штангиста. В первое мгновение я опешил, увидев русского одетого с иголочки. Дорогой, сшитый на заказ тёмно-синий костюм, начищенные ботинки, красный галстук на фоне белоснежной рубашки. За последний год, мне не доводилось лицезреть ни чего подобного. Китайцы да, но наш.
Я невольно шагнул назад, упёрся спиной в ствол Калашникова. Незнакомец проворно выбрался из джипа, окинув крохотный хозяйственный дворик Сизо презрительным взглядом.
— Ни чего не меняется.
Усталые глаза на загорелом лице, равнодушно моргнули, рука повелительно указала на скованные руки.
— Снимите наручники, — скуластое лицо улыбнулось, губы обнажили два ряда белоснежных зубов, — он будит паинькой.
Два сопровождавших меня китайца молча, сняли оковы, отошли в стороны.
— Ну, вот Олег Юрьевич, — верзила едва заметно кивнул, — вы поступаете в моё распоряжение.
Он что-то гавкнул по-китайски конвою, и те безропотно убрались восвояси.
— Теперь вы работаете на меня.
Я и ухом не повёл. Сделал пару шагов к обшарпанной стене дворика, потирая на запястьях следы от наручников.
— Я мил человек ни на кого не работаю. Что ты, собственно говоря, за фрукт?
Лицо незнакомца посерело.
— На вашем месте господин Васнецов, я бы сменил тон.
Неожиданный гость пригладил непослушный ежик, нервно подбирая подходящие слова.
— Вы всё ещё живы, потому, что вами заинтересовался один влиятельный человек.
Собеседник сжал кулаки, — очень влиятельный.
