мотнёт головой — летят они крылом платиновым, драгоценным — и падают на правое плечо, то свесит их водопадом перед лицом, склонив головушку так, что трогательный её затылочек обрисуется, а я смотрю — любуюсь, глаз отвести не смею. И нежность — невыразимая…
'Антон, — сказала она негромко и посмотрела на меня так, что я сразу вскочил, полный нехороших предчувствий. — Антон, вчера ночью в школе сатанисты опять кошку распяли. Я за Машку боюсь, Антон'. Губы у неё задрожали.
Я бросился обнимать её и успокаивать, но она таки расплакалась.
Сволочи, думал я, прижимая её к себе. Какие же сволочи! В каких подвалах взросло это дьявольское отродье? Эпидемия же прямо какая-то! В нашей-то деревне, понятно, подростки-дегенераты модному веянию подражают. Скорее всего. А вообще? Губерния содрогается. Страна пока не содрогается, следит издали, но тоже, надо думать, не в восторге. Мразь же чёрная лютует. «Люцифериты», ни дна им, не покрышки! Кто такие? Власть безмолвствует. Губернатор наш, орёл, коего корреспонденты посетили в Альпах, где он катается на лыжах, проводя отпуск, отмахнулся раздражённо. Чепуха, дескать! Бабьи сказки, дескать. Не стоит разводить панику, дескать. Гляньте на меня — не волнуюсь же, вот и вам не нужно. Всё чики-чики, под контролем. Преступность у меня знаете, где? Вот она где у меня, в кулаке! Уяснили? То-то же! Идите с богом, не мешайте с горки скользить.
Говорю же, орёл.
А люцифериты? Положили они на губернатора. Денег у них, говорят, до чёрта и адвокаты лучшие. И транспорт, связь, компьютерные сети. И лапы когтистые во всех властных структурах. Боевики у них, говорят, высший класс, притом едва ли не поголовно смертники. Аналитические отделы у них, говорят, высший класс, притом едва ли не поголовно гении. Всё у них высший класс. Прокламации цветные, на глянцевой бумаге, как снег летят.
'ОН идет! ОН почти пришёл! 666 ступеней осталось ЕМУ преодолеть. Знайте, ОН преодолеет те ступени! И взрастет Великая Россия! ОН — семя! Мы, 'Предстоящие свету Люциферову', ЕМУ поможем! Бомжи, извращенцы, преступники и наркоманы будут распяты во имя ЕГО. Не бойтесь этих смертей, они — ступени; они — во благо. ЕМУ. Нам с вами. Преклоните головы перед НИМ, и ОН не обойдёт вас своей милостью! Мессии, приходившие до него, были слабы. ОН будет могуч! Церковники оклеветали ЕГО, изолгали путь ЕГО, а ведь это ОН превратил нас в людей! ОН любит нас! ОН изринет скверну из нашей жизни, наполнит её новым содержанием, распахнёт невиданные горизонты перед нашими детьми! Радуйтесь, соотечественники, ибо мы — избраны ИМ!'
Восклицательные знаки, везде восклицательные знаки.
'ОН'.
Как же это прохлопали те, кому положено знать всё обо всех? Ладно бы одна группа сатанистов была. Ну, две, пяток. А то ведь десятки! Счёт человеческих жертв уже по слухам на десятки идёт! И какого рожна им в нашей отдаленной губернии надо? Почему гнездо их гнилостное здесь? Неужто и в самом деле тут, у нас, народится Антихрист?
Чёрт, этак с катушек слететь недолго.
Чёрт?!!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
— Уже приступил, — сказал я бодро в трубку, честно помахивая перед телефоном перекрещёнными пальцами свободной руки в знак изрекаемой лжи. А то, что Большой Дядька этого не видит, так это уж его проблемы. Я придал голосу оттенок доверительности: — Не скажу, что прочёл до самого конца, но — приступил.
— Ну и как вам? Нравится? — спросил Игорь Игоревич.
— Заинтригован. — Я понимал, что ступил на неверный лёд обмана враз обеими ногами. Тонкая корочка предательски похрустывала; под нею же разверзлась бездна. Единственное, что могло меня спасти — суеверно скрещённые пальцы. Я продолжал самозабвенно врать: — Местами так, пожалуй, и вовсе поражён.
— Что думаете предпринять? — прямо в лоб засветил мне конкретный вопрос Игорь Игоревич.
Предпринять? Если б я хоть знал, что к чему. Помявшись для правдоподобия и задумчиво хмыкнув, я сознался:
— Знаете, пока не определился. А стоит ли вообще что-либо предпринимать? Может, пусть всё идет как есть?
— Ага, наш осторожный друг всё-таки решил вильнуть в кусты… — невесело сказал сам себе Большой Дядька. — Что же, Филипп, это ваш выбор. Достаточно разумный. Не смею осуждать.
— Погодите, вы не поняли. Никуда я не виляю. Просто… Игорь Игоревич, — выпалил я наугад, — вам не кажется, что это ваше «Фуэте» — полная ерунда?
Пальба в белый свет приносит иногда неожиданные результаты. Вот и я — ухитрился, похоже, попасть. Причём в довольно чувствительное место.
— Во-первых, оно не моё, — обиделся сеньор Тараканни. — А во-вторых,
Сказав умолкшей трубке «пока», я со вздохом поплелся на поиски злополучной папки. Отыскал, раскрыл, вздохнул вторично — куда как протяжнее — и нехотя принялся читать. Однако уже в третьем абзаце повстречал самого себя — в роли длинноволосого качка со спортивной сумкой… и втянулся.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ФУЭТЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНОГО ЗЛА
1…И ДОРОГИ
Автобус остановился. Пыль, сдуваемая на ходу ветерком, что врывался через раскрытые люки и окна, густыми клубами повисла в салоне. Пассажиры поспешно ринулись наружу, толкаясь и весело сквернословя.
Дальновидные аборигены повскакивали с мест задолго до остановки — вместе со своими здоровенными сумками и рюкзаками. Костя сидел в самом хвосте автобуса, пробраться к передней двери по их примеру заранее не догадался, понадеявшись, что водитель откроет заднюю.
Не тут-то было!
Утомлённый тряской дорогой, пылью и жарой Костя пасмурно решил сперва, что водитель- извращенец таким образом издевается над людьми. Потом он разглядел обрезок сплющенной трубы, который стягивал раздвигающиеся половинки задней двери посредством пары заржавленных болтов. По- видимому, решил Костя, дверь самопроизвольно распахивается на ходу, и не скрепи её намертво — могут появиться жертвы. Он вспомнил, как его самого подбрасывало на ухабах, тут же представил, что однажды не смог удержаться — вылетел на дорогу через неисправную дверцу… и простил водителя. Его милосердию способствовало и то, что выход наконец оказался свободен.
Подхватив с рубчатого резинового пола ранец, он бодро прошествовал наружу. И даже сказал шофёру спасибо. Шофёр увлеченно болтал со здоровенным, длинноволосым и треугольно-бугристым качком.
