полноводную, величавую реку КРУТОЯЙ (КРУче ТОлько ЯЙца). Увидеть ее можно даже на Атласе аэротрасс, замаскированной, как известно, под этикетку папирос «Беломорканал». Увидеть – но не рассмотреть!
Венчается Крутояй офигенным водопадом, рядом с которым Ниагарский просто потеряется. Офигенный этот водопад не падает без дела. Он приводит в движение водяное колесо с длинноременной передачей, осуществляя бесперебойную работу всех вращающихся узлов на фабрике по производству Дела. То есть денег. Что, в общем, одно и то же.
Неподготовленный человек, случайно оказавшийся на фабрике по деланию денег, ни черта, разумеется, не поймет. Скорей всего, он примется облыжно хаять и хулить кажущееся ему беспорядочным головоломное и времяемкое производство. Идеально отлаженное производство! Все, кто находится при Деле, без дела не сидят. Гнать порожняк некогда. Одни стригут купоны. Другие рубят капусту. Третьи роют бабло. Четвертые варят проценты. Мойщики отмывают. Кладовщики складывают их в кубышку, в заначку, в чулок, на полочку, на черный день. Стропальщики, кантовщики и грузчики отгружают на счета. Как иначе? Денежки – они счет любят. А фабричные парни и девчата любят денежки. Деньги отвечают тем же. Они весело крутятся, вертятся в чемоданах, в банках, в компьютерах. Целая группа вспомогательных цехов при участии проектных организаций занимается постановкой на бабки, разводом на бабки и киданием на бабки. В секретных лабораториях опытным путем разрабатываются новейшие методики по выбиванию бабок.
И вот теперь представьте, что происходит, когда компания пресловутых неподготовленных людей вроде наших героев начинает слоняться по фабрике. Или, не приведи господь, искрометно там шерудить. Да любой служащий, любой ученик служащего вправе тактично поинтересоваться у неловкого посетителя: не с дуба ли он рухнул, козел? Следует признать, для первого раза вопрос очень и очень корректный. Ведь фабричные психоаналитики тоже не абы как свои деньги делают.
Еще при подъезде к черемысльскому Дворцу игровых банкоматов ощущалась аура экстраординарности. С высоты уверенного бомбометания Дворец напоминал муравейник, куда со всех ног, а точнее, со всех колес из различных концов штата устремлялись импортно автомобилизованные муравьи.
Электронный турникет отсекал при входе чистых от нечистых посредством распознавания красной полосы на магнитном пропуске. Красная полоса определяла посетителя как
Нинель Виленовна, высмотрев депутата Авдотия Брутовича Подвижных, с грацией экс-волейболистки устремилась к нему. Эффектными движениями бедер разметала окружение и ухватила добычу за депутатскую бляху. На жалкий лепет: «Позвольте, госпожа Швепс, я лицо неприкосновенное» – Гаубица деликатно заметила: «Позвольте, господин народный избранник, я вашего лица пока не касалась». После чего с решительным видом повлекла его в относительно безлюдное место для вручения жалоб, наказов и чаяний.
Троих представителей «Луча», напротив, поманил за собой знакомый конфидант из канцелярии губернатора штата. Предложил войти в некий кабинет. Притворил дверь. Обратно они выскочили буквально через пять минут, трясущиеся, красные и взъерошенные. Ерошка над ними поработал неплохой, поэтому менеджеры, ни на кого не взглянув, кинулись снимать стресс в игровом банкомате.
Суть игры заключалась в следующем: игрок загонял карточку внутрь и набирал ПИН-код. Перед набором последней цифры агрегат случайным образом перепутывал электронные связи на клавиатуре. Таким образом, искомая кнопка оказывалась черт-те какой, только не законной. Поэтому давить нужно было, руководствуясь не ПИН-кодом, а верой в удачу. В случае если игрок угадывал, к его счету добавлялся определенный процент. Процент был мизерный, а все равно приятно. Ошибался – ничего не менялось. Но если игрок с трех попыток попадал пальцем в небо, карточка блокировалась. Конечно, банкомат мог разблокировать ее по первому требованию, однако счет при этом сокращался. Изъять карточку раньше, чем сделаны три попытки, возможности не имелось.
Игра выходила весьма увлекательная. Можно было также попытать счастья в банкоматах с двумя и даже с тремя перепутанными месторасположениями клавиш. Здесь выигрыш и проигрыш были значительно весомей.
Пока Вован с Жориком ожесточенно тыркались мимо денег, Фебруарий Мартович по-отечески снисходительно взирал на расшалившуюся молодежь. Неожиданно Пубертаткину после пяти поражений кряду повезло.
– Йес! – радостно осклабился везунчик.
Завистливый Гендерный потянул из бумажника свою карточку с целью подмазаться к чужому фарту. Однако достать не успел. Прозвучал звонок, приглашающий всех прибывших в конференц-зал.
Служащие – в силу позднего часа, любопытства и попросту соответствуя положениям Корпоративного Дисциплинарного Этикета – время не тянули, расселись молниеносно.
На просцениуме в неброских офисных креслицах уже покоилось несколько неброско же выглядевших господ. Среди них можно было обнаружить председателя сенатской комиссии по информационным технологиям, управителя Черемысльского отделения МУД Титанникова (впрочем, теперь уже бывшего), губернаторов штатов, входящих в Малочерноземный Конгломерат. А кроме того, двоих незнакомцев.
Поднявшийся из кресла экс-управитель без околичностей взял быков, в смысле присутствующих, за рога.
– Сограждане! Коллеги! – заговорил Титанников. – Сегодня мне выпала большая честь представить нового главу вашего и нашего делового конгломерата. Господина Стрёмшика Ухвата Ёдрёновича. Прошу, господа!
Один из незнакомцев встал, учтиво наклонил голову.
Выглядел он, повторяем, как и все на просцениуме, неброско, но чрезвычайно презентабельно. Высокий, с импозантной залысиной. Лбище, аккуратная рыжеватая бородка. Костюмчик, пошитый на заказ у элитных костюмоделов Парижска или Римска, и изумительные, в тон сорочке, батистовые носки. Примечательны были глаза – цвета закаленной стали. Казалось, это не глаза, а объективы рентгеновского сканера, впрочем очеловеченные доброй хитринкой. В них так и читалось: если вы со мной, то нам ли растекаться слезной лужею?
В общем и целом большинству служащих МУД новый управитель поглянулся. Дамам особенно понравились батистовые носки, мужчинам – пронзительная твердость взгляда. А шутливое начало выступления и вовсе позволило сорвать внушительный пук аплодисментов.
– Коллеги подельщики! – стартовал Ухват Ёдрёнович. – Смею уверить, что я отнюдь не уполномочен отнимать у вас эквивалент денежной массы. То есть время. Ибо верно говорят классики, масса и есть суть
