лаконичным и не отвлекаясь на малозначительные детали. О коллекции старинных игрушек мистера Джи и о своей переписке с Новицким. О том, как вероломный архивариус их обманул, и о том, как из-за вздорной идеи Сильвии они вломились в чертёжное бюро. О том, что в ГЛОКе им повстречался парень, который потом промелькнул в новостях. О том, как выехали «на перехват», но сумели лишь зафиксировать номер автомобиля его подруги. Наконец, о недавнем посещении «Серендиба».
— Это всё? — спросил Иванов.
— Пока да.
— В каком смысле пока? — удивился капитан. — Вы что, намерены и дальше здесь бесчинствовать?
— Сильвия останется в России, пока не будет выполнено задание. И нас не отпустит, это абсолютно точно. Так что российским органам придётся выдворить нас официально. Я, пожалуй, буду только рад.
— Увы, но порадовать вас нечем. Российские органы предпочитают воздерживаться от вмешательства в частные дела иностранных граждан, пока те не нарушат закон. Мы — открытое демократичное общество, бла-бла-бла, и всё такое…
Иванов снова ухмыльнулся. Марк понял, что капитан попросту стебается.
— А сейчас, господин Фишер, вам придётся укрыться с головой одеялом и полежать так некоторое время. Ну, скажем, пять минут. Как раз хватит, чтобы убедить себя, будто мой визит вам привиделся. После чего вы вольны делать что угодно. Кроме одного. Воз-держитесь от обсуждения нашей с вами приятной беседы. Совсем. И тогда всё у вас будет хорошо. Давайте, давайте, живенько под одеяло!
Марк поспешно разобрал постель, лёг лицом вниз и закутался. Было тихо. Так тихо, словно он остался в комнате один. Ни шагов, ни звяканья колец, на которых подвешены шторы, ни звука открываемых оконных рам или двери. Ничего. Он дисциплинированно досчитал до трёхсот. Опасливо высунул голову. Комната была пуста. Марк, обмирая от собственной храбрости, прокрался на цыпочках к окну, заглянул за портьеру. Подоконник покрывал тонкий слой пыли, которую нанесло через приоткрытую фрамугу — узкую как почтовый конверт.
На пыли не отпечаталось ни следа. Ни следочка.
За обедом Марк был молчалив. Еда не лезла в глотку. Ему помог бы бокал-другой вина или стаканчик виски. Но в компании мисс Голдэнтач о возможности промочить горло приходилось только мечтать. Кир и Тим кушали с аппетитом фермеров или афроамериканцев. От их дружного чавканья Марку становилось ещё тошней. Наконец пытка совместным приёмом пищи закончилась. Пожилая русская женщина, исполняющая обязанности кухарки, прачки, горничной и так далее, начала убирать посуду.
Сильвия пригласила всех в гостиную, где скупо проинформировала о разговоре с мистером Джи. Ничего нового она не сообщила. Луизианский Лев по-прежнему торопил с результатами и грозился приехать собственной персоной.
После чего, сославшись на головную боль, мисс Голдэнтач удалилась к себе. Декс с полотенцем через плечо и бокеном под мышкой отправился на берег пруда, «разогнать жирок». Осенний холод был нипочём этому железному человеку. «Бычки» вновь устроились перед телевизором. В руках у них точно по волшебству возникли бутылки с пивом и вяленые кальмары. Угостили бутылочкой и Марка. Он взял пиво и вышел из дома.
Загородный день был необыкновенно тихим. Только в близлежащем дачном посёлке брехали собаки, да слышался глухой перестук поездных колёс — примерно в километре проходила железная дорога. Фишер уселся на засыпанную жёлтой берёзовой листвой скамейку, отхлебнул из бутылки. Пиво оказалось чересчур крепким и совсем невкусным, но он продолжал потягивать сладковато-горькое пойло. Ему хотелось хоть чуть-чуть от-влечься, забыть безумие последних дней. Вокруг него происходили странные, чудовищные в своём неправдоподобии вещи, и он терялся, не понимая как на них реагировать. Самое же отвратительное заключалось в том, что поделиться было решительно не с кем. Любой, кому он взялся бы рассказывать о ныряющем в стену «нудисте», разгуливающем на задних ногах пони, о впавшей в транс старухе из архива или о философствующем покойнике-рокере, принял бы его за помешанного. Впрочем, Сильвия Голдэнтач рассудила бы, наверное, что у него белая горячка.
И лишь полусумасшедший отец да Патриция, милая тихая Пэт выслушали бы его внимательно. Отец наверняка свёл бы разговор к зловещим опытам русской военщины и КГБ, а Пэт пожалела бы, приласкала и рассказала какую-нибудь подходящую к случаю историю о привидениях или ведьмах. Таких историй она знала множество и верила, что значительная часть из них происходила в реальности. Прежде Марк над нею посмеивался, идиот.
— А почему бы не позвонить ей? — пробормотал Марк и вытащил телефон.
Время на нём всё ещё стояло луизианское. Цифры безжалостно сообщали: в Штатах глубокая ночь. Фишер чертыхнулся, и будто в ответ экран телефона засветился, а из динамика зазвучал сигнал вызова. Номер был незнакомым. Поколебавшись секунду, Марк решил-таки ответить.
— Слушаю.
— Я говорю с Марком Фишером?
Голос был девичий. Очень звонкий и жизнерадостный. Приятный. Слыша его, хоте-лось улыбаться.
— Совершенно верно. С кем имею честь?
— Мне почему-то кажется, — в голосе прорезались новые, волнующие нотки, — что вы меня помните. Я Зарина.
— Секретарь из «Серендиба»! — воскликнул Марк. Сердце заколотилось сильнее. Будто в юности. — Как же, отлично помню.
— Открою вам страшную тайну. Никакой я не секретарь.
— А кто же? Детектив?
— Опять не угадали. Я внучка руководителя. И лишь по совместительству — лицо, ответственное за связи с особо ценными клиентами.
— Звучит внушительно, — сказал Марк. — Ну что же, мы на связи. Что вы хотели сообщить, Зарина? Появились новости по нашему делу?
— Понятия не имею, — беспечно ответила девушка. — Просто мне показалось, что вы смотрели на меня… Что вы, Марк, смотрели на меня особенным образом.
Фишер вспомнил, каким образом смотрел на неё и почувствовал, что краснеет.
— Вот я и подумала, — продолжала Зарина, — а что, если нам вместе куда-нибудь сходить…
— Куда? — осипшим голосом спросил Марк. Ему пришла в голову мысль, что слово «связь» в русском языке имеет несколько значений. И одно из них — глубоко интимное.
— Ну, не знаю. Я, например, мороженое люблю.
— Представьте, я тоже!
— Ах, красота! Тогда подъезжайте к «Серендибу». Здесь буквально в двух шагах симпатичное кафе. Там вы меня и найдёте. Жду!
Марк огорошено смотрел на умолкший телефон. «Связи с особыми клиентами»! У них там что, помимо детективного агентства ещё и дом свиданий? А ведь девчонка, вне всякого сомнения, несовершеннолетняя. Не значит ли это, что меня собираются подловить будто форель — на яркую мушку с крючком внутри? Но кто и, главное, зачем? Кроме того, в «Серендибе» отлично знают, что я представляю контору Коэна. Юридическое противостояние с ней — дело заведомо провальное. Или цель предполагаемого шантажа как раз не я, а мистер Коэн? Ах, дьявол, какая интрига!
Марк неожиданно понял, что звонок Зарины — чего уж там говорить, крайне подозрительный звонок! — пробудил в нём личность, о существовании которой скромный клерк Фишер даже не подозревал.
Личность авантюриста и… дона Жуана.
Он быстрым шагом прошёл в свою комнату. Запер дверь на замок и достал из ящика «Пустынного Орла». Пистолет был такой огромный, что спрятать его под одеждой не представлялось возможным. Марк вытащил «адвокатский» портфель, вытряхнул из него бутафорские документы и положил пистолет на их место. Затем открыл большой одёжный чемодан, собранный Пэт, и переоделся: вельветовые джинсы, водолазка табачного цвета, коричневый пиджак спортивного покроя. На ноги мокасины, на голову шляпу с
