подростковый животик. Глаза по-прежнему такие же красивые, какими их запомнила Рейчел: большие, темно-карие, излучающие несомненный ум.
Пол уже решил, что большинство детей в этой комнате –
А она интересовалась Марсом с воодушевлением юного астронома.
– А ты бы хотела, чтобы там была жизнь? – спросила доктор Санхи. – Зеленые человечки?
– Думаю, что зеленые человечки напугали бы меня до самых печенок.
Пол подметил, что в речи Рут было нечто странное. Не только режущие ухо архаизмы вроде «дивное открытие» и «до самых печенок». Складывалось впечатление, что девочка училась говорить по книгам великой американской классики. Словно сама она сошла со страниц Луизы Мей Олкотт.[60]
– Я бы предпочла одноклеточных амеб, – улыбнулась Рут Полу. – Хотите ударную шуточку? Кто-то стучит в дверь. Тук-тук!
– Кто там? – поддержал игру Пол, словно участвуя в выступлении нового комического дуэта – «Гольдштейн и Брейд-барт».
– Это я – А.
– Кто такая «А»?
– Амеба.
– Очень забавно, – похвалил Пол.
– Адекватной реакцией был бы смех, – заметила Рут.
– Внутри я надрываюсь от смеха, – пристыженно отозвался он. – Ты уж мне поверь.
– Странно, – задумалась Рут. – Со мной бывает то же самое. Я все время смеюсь про себя.
В другой обстановке Пол нашел бы девочку не по годам развитой и очаровательной. Но здесь все виделось в ином свете – в болезненном свечении люминесцентных ламп психлечебницы.
Пол послушался своего чутья и нашел гнездо. Но в нем оказалась очень необычная птица.
– Уж лучше смеяться, чем плакать, – вслух произнес он. – Согласна?
– А я и плачу очень много, – заметила девочка. – Правда, доктор Санхи?
– Правда, – кивнула врач. – Ты, Рут, одна из наших самых лучших плакс. Это уж точно.
– Хотите посмотреть? – спросила Рут Пола.
– Не знаю, – растерялся тот. – Может быть, как-нибудь потом? Устроим соревнование.
– У вас ни малейшего шанса – положу вас на обе лопатки. А какой будет приз?
– М-м… – протянул Пол. – Надо подумать.
Доктор Санхи бросила на него красноречивый взгляд – время вышло. Он больше десяти раз нарушил свое обещание. Пришел, увидел, но совсем не был уверен, что победил.
Врач проводила его до двери. Уже за пределами игровой он сказал:
– Она просто замечательная.
– Да, просто замечательная, – улыбнулась доктор Санхи.
– И выглядит почти нормальной.
– Вы сказали: «почти». Почему?
– Не знаю. У меня такое ощущение, что она играет какую-то роль. Наверное, она много читает?
– Проглатывает том за томом. Как другие еду. Вы угадали – наша Рут настоящая актриса. Я называю ее хамелеоном. Иногда она превращается в тех, о ком читает. Иногда в тех, кого слушает. А бывают моменты, когда мне кажется, что я разговариваю сама с собой. Рут никогда и близко не была от Нью-Дели. Но непосвященные могут решить, что она прожила там долгие годы.
– Почему она так поступает? – спросил Пол.
– Почему? Вы интересуетесь диагнозом, мистер Брейдбарт? От меня вы его не услышите.
– Потому что вы сами не знаете?
– Потому что я не имею права его обсуждать. Мы же с вами договорились.
Пол кивнул.
– Задам вам такой вопрос, – продолжала врач. – Для чего хамелеон меняет окраску и становится того же цвета, что и окружающая среда? – И когда он не ответил, усмехнулась: – Что же вы, мистер Брейдбарт? Это же основы биологии. Хамелеон меняет цвет кожи, чтобы защитить себя.
– От кого?
– От хищников.
Глава 42
«А: автомобильный выхлоп.
Б: ружейный огонь.
