арестуют за контрабанду наркотиков.
Но он посмотрел страху в глаза. Так однажды научил его отец, когда в Херши-парке семилетний Пол испугался «американских горок», и тогда отец посадил его на самый крутой аттракцион, где мальчишку буквально вывернуло наизнанку.
Видимо, такая вопиющая наглость сработала и на этот раз.
Собака замерла и, прижав уши к голове, с мрачной сосредоточенностью уставилась на него. Ее умный нос продолжал подрагивать. А рявкнула на него не псина, а сама таможенница:
– Сэр!
Все вокруг застыло. Люди повернули к Полу головы. Подросток с рюкзаком, семья из четырех человек, тащившая добычу из Диснейленда, и пожилая пара, старавшаяся догнать свою группу. Второй таможенник направился в их сторону из другого конца терминала.
– Сэр! – повторила женщина-таможенница.
– Да? – ответил Пол. Ему казалось, что он покинул собственное тело и наблюдает со стороны за перепалкой, итог которой может быть один – наручники и бесчестье.
– Сэр, прекратите гладить собаку.
– Что?
– Это служебное животное, а не домашняя зверюшка.
– Да-да, разумеется. – Он поспешно отдернул заметно трясущуюся руку.
Повернулся и пошел в направлении, которое указывала стрелка «Багаж». А про себя считал шаги, решив, что если дойдет до десяти, значит, на этот раз пронесло.
Досчитал до одиннадцати.
Двенадцати.
Тринадцати.
Собака не почувствовала кокаин.
Глава 17
Он взял такси.
Водитель оказался индейцем и говорил на ломаном английском, но языковой барьер не помешал ему выразить радость от того, что эта поездка составит его дневную выручку. До самого Нью-Джерси он собирался брать по двойному тарифу.
Таксист направился по Гранд-сентрал-авеню к мосту Трайборо, а Пол, как участник нью-йоркского марафона, чуть не каждые десять минут смотрел на часы – сколько еще предстоит миновать улиц и сколько еще бежать!
Но пока он укладывался во время.
«Прекрасно справляешься, – подбадривал его внутренний голос. – У тебя все прекрасно получается».
Он пытался сосредоточиться на финишной ленточке. Связники ФАРК похлопают его по спине, хваля за прекрасно выполненную работу, и позвонят в Колумбию. А на следующий день он будет ждать Джоанну и Джоэль у выхода из терминала международного аэропорта имени Джона Кеннеди. И они вместе начнут новую жизнь.
От завершения миссии Пола отделял всего один час.
Но вдруг такси замедлило бег, поползло и встало.
Впереди, насколько хватало глаз, машины бампер в бампер стояли в неподвижной пробке.
Полу хотелось в туалет.
Это чувство все время нарастало с тех пор, как он сошел с самолета. Сначала ощущение переполненности стало немного сильнее, чем целый день до этого, – а чего еще ожидать, если внутри у человека тридцать шесть набитых черт-те чем презервативов? Но затем возникла потребность облегчиться, и не менее яростная, чем тошнота до этого.
Во второй раз за несколько часов Пол попытался приструнить свое тело, принудить подчиниться воле. Но не тут-то было – теперь оно не желало слушаться. У тела были свои желания, и оно намеревалось заставить их уважать.
За пять минут они не продвинулись ни на дюйм.
Таксист качал головой и, словно серфингист, носился по волнам звучащих по-иностранному радиостанций. Какофония звуков била по ушам и физически изводила. А Полу на заднем сиденье она мешала сопротивляться желанию пойти в туалет.
– Вы можете прекратить? – спросил он.
– Э-э?..
– Радио. Вы не могли бы остановиться на какой-нибудь одной радиостанции?
Таксист даже обернулся, словно вопрос поразил его до самых глубин души. Глаза под тяжелыми веками поблескивали из угольных провалов недоумения.
– Что вы такое говорите?
– Раздражает, – пояснил Пол. Его желудок демонстрировал отчаянный норов и все настойчивее требовал: «Ищи туалет! Ищи туалет!»
