Теперь они остались вдвоем.
– Заходите, – пригласил Майлз и провел Пола в знакомый беспорядок кабинета. – Так что сказал вам Моше? Он сумел вам помочь?
Пол все еще отчаянно хотел поверить Майлзу.
И извиниться за то, что ударил незнакомца обломком цемента и угнал автомобиль.
Он хотел сохранить в душе образ Майлза, каким тот был в болотах Джерси-Сити, – готовым прийти на помощь и презирающим смерть.
Однако не мог выбросить из головы другой образ: каким тот встретил его на крыльце, удивляясь, что его клиент жив. Майлз знал, что должно было случиться на складе. Пол мог ошибаться насчет всего остального, но в этом был уверен.
– Так в чем дело? – Майлз снова разыгрывал дружески настроенного, готового помочь адвоката. – Вы упомянули, что у вас неприятности? Что случилось?
– Мне позвонила Мария. – Пол не продолжал, и это простое утверждение повисло в воздухе.
– Мария? – откликнулся юрист.
Пол заметил, что телефон, по которому Майлз звонил – или не звонил – Консуэло, был выключен из розетки. И кое-что вспомнил.
Ортодоксальные иудеи не пользуются телефоном с захода солнца в пятницу до захода солнца в субботу.
Таковы правила истинной веры.
Майлз был уверен, что Пола успели убить и закопать, и выключил телефон. Поэтому Моше не мог ему дозвониться и сообщить, как на самом деле обстояли дела.
– В тот вечер вы взяли трубку и позвонили Марии. Но на самом деле вовсе не звонили, а только притворились.
Пол специально говорил медленно, чтобы Майлз понял, о чем идет речь, но еще и потому, что слова давались ему с трудом.
– Если бы Мария не позвонила и не сказала мне об этом, уверен, я вошел бы на склад, но обратно бы не вышел.
Кровь разом отхлынула от лица адвоката. Пол запомнил с детства, что вот так на День благодарения протыкали воздушный шарик и карикатурное лицо шерифа падало на фонарь и превращалось в нечто сморщенное и нематериальное.
– Вы ведь актуарий страховой компании. Так? – спросил Майлз.
– Да.
– В таком случае ответьте, каковы ваши шансы выйти отсюда живым? – Он направил Полу в голову пистолет.
Оружие каким-то образом материализовалось из стола. Видимо, хранилось в ящике.
– Позвольте привести вам факты, – продолжал Майлз. – Ведь именно в них заключается смысл работы актуария. В фактах и цифрах. Это «Аграм-2000» хорватского производства, автоматического действия. Им пользуются честные убийцы из КГБ – так по крайней мере сообщил мне Моше. Они любят его за небольшие размеры – пистолет свободно умещается в кармане – и большую прицельную точность до двадцати футов. Еще факты: мы одни. Жена и сыновья молятся справедливому и милосердному Богу. А вот еще: забавная штучка на конце ствола. Называется глушитель. Никто не услышит, как я вас убью. Ну так что скажете насчет своих шансов?
– Они невелики, – ответил Пол, а сам подумал, что с каждой минутой положение становится все хуже и хуже. У Майлза сильно дрожала рука – та, что сжимала «Агран-2000». – За что? – спросил Пол.
Сначала он решил, что Майлз его не услышал, потому что прислушивался к чему-то еще. Адвокат встал, подошел к окну и выглянул из-за шторы, не забывая при этом держать его на мушке.
– Вы видели кого-нибудь на улице?
– Что значит «кого-нибудь»?
– То самое и значит… Видели кого-нибудь без кипы? Хотя не важно… не имеет значения.
Майлз вернулся на место и сел за стол.
– Так за что? – повторил свой вопрос Пол.
– За что? Вы спрашиваете, как ребенок, который задает свои четыре вопроса за пасхальным столом.[43] Сами-то как считаете?
– За деньги.
– За деньги… Это часть проблемы. Вы когда-нибудь на что-нибудь ставили?
– Не понял.
– Когда-нибудь играли? Подозреваю, что нет. Глупо было спрашивать. Игра – это, видимо, против кодекса актуария. Помните несгибаемых «Буффало Биллз»[44] 1990 года?
Пол чувствовал, с каким трудом шевелились его мозги под прицелом пистолета.
– Мой первый грандиозный прокол. Ставки делаешь, если хватает духу. Если просто
