— Только для этой церемонии. После нее они превратятся в мусор.
— Тогда начнем церемонию. После чего…
Но его сомнения не трогали ее. Безумие сузило и усилило ее восприятие, сконцентрировав его только па своих целях. Она смотрела на Иксэйво и видела его сдержанность, его замыслы, увертки, ложь, как если бы он был грубым, примитивным созданием, чьи самые тайные страсти были слишком предсказуемы, чтобы повлиять на ее замыслы. Он последует за ней, она была в этом уверена, как шакал, в надежде на падаль, как маленький хищник, ведомый большим, оставив разногласия в стороне. Она презирала его за то, что он был так прозрачен, за банальность его замыслов, за то, как легко она могла управлять им. Презрение было такой обычной частью ее эмоционального состояния, что она его почти не осознавала. Иксэйво был полезным орудием, остальные были не нужны. Она выбрала его, потому что он был сыном командира, убитого за границей, его привел служитель Гекс-Аты из забытого города Калтума, и, следовательно, несмотря на его религиозное происхождение, он не был связан с инакомыслящими в Атлантиде. У нее были доказательства того, что ему присуща определенная сила, но он редко ею пользовался, и она определила это как слабость Дара, слишком незначительного, чтобы принимать его в расчет. Понимая, что она владеет многим, но не всемогуща, Зорэйн, считая его существом низшего порядка, не видела угрозы с его стороны.
Ферн, неподвижно застывшая в своем тайнике, уловила мысли Зорэйн. Она ощутила в них некое опасение и полное отсутствие человечности. Девушка понимала, что с минуты на минуту начнется церемония, и ей надо уйти или хотя бы спрятаться так, чтобы ее не увидели. Охранник ушел, но Зорэйн осталась около камня. Она смотрела на Лоудстоун, пожирала его глазами, ее руки двигались над камнем, не касаясь его, еле заметная усмешка кривила ее губы. Казалось, она ведет с камнем любовную игру, ее жесты были чувственны, даже сладострастны, глаза затуманились в экстазе. Она собирается уничтожить камень, считая, что это путь к ее абсолютному могуществу, подумала Ферн. Может быть, именно это я должна предотвратить. Она не знала, как ей следует действовать, но инстинктивно чувствовала — время еще не пришло. И несмотря на то, что она ощутила, прикоснувшись к камню, а может быть, именно потому, что испытала это прикосновение, эту странную связь с источником абсолютист силы, ей представилось, что камень лучше уничтожить. Он слишком силен. Он обладает огромной гипнотической мощью, его нельзя оставлять среди алчных, безумных смертных. Если он будет разбит, его могущество рассеется, может быть, вообще исчезнет. Пусть Зорэйн разрушит его. Если сможет.
Королева отступила от алтаря. Холодное спокойствие отражалось на ее лице. Именно оно было сущностью ее красоты. Она закуталась в вуаль, преврати ее в свою желтую кожу, сквозь которую смутно просвечивали детали ее тела, и медленно двинулась к боковой двери, через которую и входила в храм. Девушка вскочила и на цыпочках побежала к лестнице, ведущей в галерею. Лестница оказалась дальше, чем она себе представляла. Лоудстоун что-то нарушил в ее памяти. В двери главного входа вошел священнослужитель. Он уловил движение за колоннами и позвал стражу. Стражники немедленно преградили ей путь, и спустя мгновение ее схватили Сильные руки, увешанные бронзой и кожей. Поняв, что борьба бесполезна, Ферн тихо стояла, не отрывая глаз от стражника.
— Что с ним делать? — спросил стражник. — С ней, — поправил его священнослужитель. — Иксэйво захочет ее допросить, но не сейчас. Времени пет. Брось ее в подвал ко всем остальным. Я должен начинать церемонию.
Ее повели, крепко держа за руку, но больно не было, видно, стражники понимали, что ей не убежать. Они спустились по темной лестнице и вышли в мрачный коридор под храмом. В это время началась барабанная дробь. Это были мощные ритмические удары, от которых дрожали стены. Гулкий грохот проникал в голову и стучал внутри черепной коробки. Он действовал далее на привычных к нему солдат.
Девушку втолкнули в темноту и закрыли за ней дверь. Камень ударился о камень, завизжала задвижка, заскрежетал ключ в замке. Затем наступила тишина, густая, оглушающая, вязкая тишина теплого воздуха в маленьком помещении, нарушаемая только сиплым дыханием Ферн. Она спустилась на что-то вроде крупного камня и прислонилась к стене. Она ничего не видела, но надеялась привыкнуть к темноте и что-нибудь разглядеть. Когда ее одышка прошла, она услышала усиленное эхом тихое шипение, которого не должно было быть в этом помещении. У нее зашевелились волосы. Затем она вспомнила, как священник говорил «другие».
— Эй, — прошептала она. В темноте хотелось говорить шепотом. — Здесь кто-то есть?
— Конечно, — спокойно ответила темнота. — Где же мне еще быть? — Голос был холодным, но не злым. Ее страх слегка уменьшился.
— Кто вы?
— Это я, — в ответе услышал смех. — Первым отвечает пришелец. Кто ты?
— Вы тоже пришелец.
— Не такой, как ты.
— Откуда вы знаете?
— Я видел тебя мельком, когда они вталкивали тебя сюда. И еще раньше. На улице. Ты не из Атлантиды. У тебя слишком светлая кожа, бледные, светлые глаза, а волосы цвета опавших листьев. По голосу и ни походке ты девушка, хотя по фигуре этого не скажешь. Я не могу понять твой акцент. Итак, кто же ты?
Бродяжка, подумала она и сосредоточилась на том, чтобы определить себя. Когда ей это почти удалось, все снова рассыпалось на кусочки, сны спутались с действительностью.
— Меня зовут Фернани, — сказал она без особой умеренности, что-то в этом было неправильно. — Некоторые называют меня Ферн. — Это было уже лучше, привычнее.
— Откуда ты, Фернани? И что ты здесь делаешь?
— Я пришла из деревни на Маунт Вез в Вайроке. К северу от Джины.
— Я знаю, где это Вайрок, я видел карты. Ты забралась далеко от дома.
— Я хотела посмотреть мир, — заявила она твердо, избегая малейшего намека на неуверенность.
— Здесь ты многого не увидишь.
— Тебе хорошо удается определить то, что очевидно. — Она подумала, что пришло время ответить на его выпады. — Теперь твоя очередь. Кто ты?
— Рэйфарл Дев. Некоторые называют меня Рэф. Я — другой тип пришельца. — Она услышала насмешку, направленную им на самого себя.
— Какой-такой тип?
— Смесь. Ублюдок. Предатель по крови, капризное отклонение. Рожденный парией. Разве ты не знаешь местных законов?
— Конечно, не знаю, — сказала она, но вспомнила, что ей говорила хозяйка гостиницы.
— Я думал, все в империи должны интересоваться законами города, который ими управляет?
— Вайрок слишком далеко отсюда, как ты сам сказал. Я всего лишь несведущий провинициал.
В его смехе она уловила дружелюбие и даже теплоту.
— Ясно. Ты несведущий провинциал. А я надменный горожанин. Прошу прощения. Несмотря на мой сомнительный статус, я думаю, как житель Атлантиды. Мы уверены, что наш город является центром всего мира. Я полагаю, что именно поэтому двенадцать семейств так обескуражены тем, что Дар обнаруживается в других местах. Дар проявился в них, и они сеяли свои таланты семенами, поэтому около четырехсот лет были запрещены браки с иностранцами. Это не довело до добра, ведь дурные обычаи правящего класса хорошо известны. Но когда Зорэйн пришла к власти, она приказала заменять детей метисов сразу при рождении. Проскользнули лишь некоторые. Знатная семья Дивоурнайн, из которой происходит моя мать, убереглась от казни, хотя мой отец погиб, как затравленная собака. Семья выдала мать замуж за тупого, но истинного жителя Атлантиды, и мать заставила его принять меня, что было ее условием этого брака. Она рассказала мне правду, когда я вырос настолько, чтобы это понять. Через несколько лет я сбежал из дома и теперь живу сам по себе. Изредка я появляюсь в доме, чтобы хорошо поесть и поспать в мягкой кровати. А еще из-за нее. Она дает мне денег, от которых я должен был бы отказываться, но я не отказываюсь.
— Ты действительно бродяжничаешь? — спросила девушка.
— Ты же видела меня.
