Одинокий тролль

детей и собак. Моррис был отличным аналитиком, как и положено человеку, которому главнокомандующий Атлантическим флотом поручил руководство разведкой. В тот момент, о котором идет речь, он был небрит, его глаза опухли и покраснели, а мундир измялся, но и в самый парадный день никто не принял бы Морриса за образец подтянутого профессионального офицера разведки с ястребиным взором. Его внешность была обманчива, как на своем горьком опыте узнали многие люди, проводящие остаток жизни в тюрьмах разных штатов. Несколько террористов, покоящихся на одном кладбище на Среднем Востоке, тоже поняли слишком поздно, насколько неправильно было считать Морриса легкомысленным жуиром, которого нетрудно подкупить. Правда, их старания исправить свое заблуждение отличались большим размахом и, хотя не достигли цели, все-таки лишили его ноги и заставили продолжить службу за письменным столом.

Джейн Гастингс была на целый фут выше своего начальника. Ярко-зеленые глаза в сочетании со строго причесанными светлыми волосами и до смешного огромными очками с круглыми линзами успешно скрывали глубокий ум. Туалет Гастингс всегда был безупречен, и неряхе Моррису оставалось только дивиться, как ей удается, работая столько же, сколько он сам, над каким-нибудь срочным проектом, не помять платья и не растрепать прическу. В этой способности определенно было что-то сверхъестественное.

Моррис занимался тем, что называлось «человеческим фактором», — ему не было равных в умении оценивать намерения и мотивы поступков. Гастингс решала технические вопросы, к чему была хорошо подготовлена благодаря четырем университетским дипломам и обширному опыту в области воздушной и спутниковой разведки, как фотографической, так и электронной. Обычно эти двое составляли чрезвычайно сильный тандем, но в той задаче, которой они занимались теперь, им просто не за что было ухватиться, как, впрочем, и всем остальным разведкам мира.

Все знали: над Атлантическим океаном что-то произошло, но лишь американцы и русские (да еще, может быть, китайцы) подозревали, что именно. Но никто ни в чем не был уверен. По крайней мере, все крупнейшие участники политической игры были вовремя предупреждены своими системами космического наблюдения, что над Атлантическим океаном вот-вот разразится чудовищная катастрофа. И что катастрофа эта не является чьей-то провокацией. Это было большой удачей. Моррис вздрогнул, попытавшись представить, что могло бы произойти, если бы такого предупреждения не было. Паники и взаимных подозрений даже теперь было предостаточно.

— Послушай, Эм-энд-Эм, ты, понятно, сумел меня заманить сюда в… — Гастингс взглянула на часы с циферблатом, размеченным на двадцать четыре деления, — три часа утра, потому что в твои лапы наконец-то попала эта видеозапись. Но заставить меня работать ты сможешь только в одном случае: если сначала кое-что мне пообещаешь.

— До сих пор я не знал, что в армии разрешена профсоюзная деятельность, — мягко произнес Моррис, и она фыркнула. — Ладно, капитан, что тебе пообещать?

— Что ты отоспишься, когда мы закончим, — сказала она внезапно посерьезневшим голосом. — Ты выглядишь просто отвратительно. Отправляйся домой. Прими душ, поспи, а уж потом опять принимайся меня мучить.

— Я бы с радостью, — со вздохом сказал он, признавая, что она права. — Но начальство считает, что в девять-ноль-ноль у меня должен быть готов письменный отчет для главнокомандующего Атлантическим флотом, а я…

— Я составлю отчет! — перебила его Гастингс. — одному богу известно, сколько я их уже вместо тебя написала! Отправляйся домой и поспи хотя бы часа два, прежде чем пойдешь сдавать отчет. Если ты явишься в таком виде, главнокомандующий, скорее всего, прикажет тебя расстрелять. Помнишь, что он сказал в прошлый раз?

— Может, вы и правы, капитан Гастингс.

— Я несомненно права, капитан Моррис.

— Ладно, — сдался Мордехай, — по рукам.

Он ухмыльнулся и махнул рукой в сторону телевизора с огромным экраном и видеомагнитофона, стоявших в углу:

— Все равно этой историей тебе придется заниматься больше, чем мне.

— Это и есть та запись? — спросила она, с напряженным любопытством глядя на пластиковую видеокассету, которую взяла со столика.

— Ага. — Моррис отодвинул назад свой стул и смотрел, как она вставляет кассету в видеомагнитофон. — Нам еще чертовски повезло, что она у нас есть. Этот истребитель находился далеко от места большого взрыва, так что не потерял управление полностью. Тем не менее большая часть его начинки сгорела, а электронному оборудованию «Рузвельта» он тоже доверять не мог. Нужно быть чертовски умелым пилотом, чтобы посадить подраненный самолет на авианосец вручную и на глаз. Кстати, я не подозревал, что такое в принципе возможно. И фирма Нортроп-Грумман тоже. — Моррис весело хихикнул. — Насколько я понимаю, все остальные пилоты с удовольствием опускались на воду, а этот парень не пожелал. Кстати, это он со своим оператором сбил две первые ракеты. Похоже яйца у них большие и медные… Но как бы то ни было, — он пожал плечами, — видеозапись наконец-то у нас. У меня есть заключения экспертов, и я просмотрел ее раз десять… Теперь твоя очередь.

— А почему пришлось так долго дожидаться?

— Сначала запись каким-то образом попала в руки ЦРУ, — усмехнулся Моррис. — Ты ведь знаешь, как у них там все разделено на несообщающиеся сосуды! Им понадобилось время, чтобы отыскать ее у себя и передать нам. Шефа, — мрачно прибавил он, — это не очень-то обрадовало.

— Интересно, отчего я не удивляюсь? — пробормотала Гастингс, и они оба ухмыльнулись. Адмирала Энсона МакЛейна, главнокомандующего Атлантическим флотом, лучше было не сердить. А самый эффективный способ привести его в ярость — это удерживать у себя разведданные, добытые его пилотом и имеющие отношение к гибели и ранениям более чем тысячи его моряков и потоплению одного из его кораблей.

— Да уж, можно рассчитывать, что он не один скальп кое с кого сдерет, — согласился Моррис и ткнул пальцем в телевизор. — Включи эту штуку и посмотри сама.

Гастингс кивнула и нажала кнопку на пульте дистанционного управления. Телевизор пожужжал для собственного удовольствия, а потом снег на его экране сменился видом ночного неба. В небольшой рамке в правом нижнем углу высвечивались время и дата, когда была сделана запись, рамка в левом углу показывала расстояние до цели. Оно уменьшалось с непостижимой быстротой. Картинка была черно-белой, но отличалась почти невыносимой для глаза резкостью.

— Это новая система видеонаблюдения выдает? — рассеянно спросила Гастингс.

— Ага, — ответил Моррис. — Отлично работает, правда?

— Просто чудо. Мне, впрочем, и предыдущая нравилась. Но эта еще лучше.

В ответ Моррис ограничился кивком головы. Камеры тактического видеонаблюдения последнего поколения, устанавливавшиеся под носовой частью последних модификаций истребителей F-14D, располагали совершенно новой оптической системой, не говоря уже об инфракрасной видеокамере, которую с нетерпением ожидали уже столько времени. «Томкэты» не создавались истребителями-невидимками, но все-таки им нужна была совершенная система пассивной локации, которая позволяла бы обходиться без мощного радара, оповещающего всех и каждого о приближении самолета. Это было полезное усовершенствование морально устаревающих истребителей, и пилоты F-14D утверждали, что их новая система тактического видеонаблюдения выдает настолько резкую картинку, что они могут пересчитать прыщи вражеского пилота на расстоянии в пятьдесят миль… Несомненно, они преувеличивают, подумал Мордехай.

Он откинулся назад, борясь со сном, тянувшим его веки вниз, и стал наблюдать за Гастингс: подавшись вперед, она внимательно вглядывалась в то, что происходило на экране, и ему была любопытна ее реакция.

Вот оно! Мордехай заметил, как она нахмурилась, видя, с какой скоростью блестящие узкие полоски света надвигаются на нее, но тут же справилась с изумлением и еще больше наклонилась вперед, во все глаза глядя на экран. Шесть источников света увеличивались со скоростью грузового поезда, мечась туда- сюда, но неуклонно приближаясь. Разобрать подробности было невозможно, однако было хорошо видно, что огни все растут и растут. Через какое-то мгновение стало ясно, что они находятся значительно выше уровня