назначил себе новую дату — воскресенье, двадцать второе марта. Новая дата позволяла весело отпраздновать зороастрийский Новый год, который приходился на двадцать первое.
К тому времени, как Путли вышла из отдельной комнаты, Фредди убедил себя в том, что задержка к лучшему — добавочные семь дней пригодились для окончательной утряски плана. Пожалуй, размышлял Фредди, он немного поспешил с пятнадцатым. Ревизоров Фредди на всякий случай предупредил, что документация еще не готова, но будет приведена в порядок к следующей пятнице.
Новый год прошел хорошо. С утра отправились в Храм огня, потом обедали у Чайвалов, после обеда совершили долгую прогулку, а вечером вся община собралась в доме Банквалы.
На другой день утомленное семейство поднялось поздно.
Наступило воскресенье, двадцать второе марта.
Глава 10
Фредди встал намного раньше других. Спустился в лавку и, не поднимая жалюзи на витрине, проворно сложил в две большие картонные коробки сигары, икру и вообще все дорогие товары, которые попались под руку. Вынес коробки под лестницу, поднялся домой, хорошенько вымылся. Семейство только- только начало просыпаться.
Теперь, когда час пробил, Фредди был спокоен. Не просто спокоен — радостно готов.
Перед обедом он весело объявил:
— После обеда все едем к Пивовалам — нас пригласили играть в карты. Мальчика захватим с собой, чтоб за детьми присматривал.
Дети заверещали от восторга — они дружили с пивоваловским выводком.
— С удовольствием! — улыбнулась Путли.
— Я не поеду, — сказала Джербану.
— Почему? — огорчилась Путли. — Ты же любишь карты. Посидим, проведем время.
— Нет, я ужасно устала вчера. Вы отправляйтесь, а я лучше посплю после обеда.
— Поспишь завтра, мама. Ну пожалуйста, поедем, сегодня же еще праздник!
Ничуть не обеспокоенный настояниями Путли, Фредди подлил портвейна в тещин бокал. Он был уверен, что Джербану не поедет.
Фредди умышленно договорился на воскресенье с Пивовалами, поскольку знал, что Джербану не ладит с Сунамаи, пивоваловской тещей. Фредди понятия не имел, что они там не поделили, но довольно точно догадывался о сути.
Вначале две тещи сошлись, как деревянный дом с огнем. Отношения между Сунамаи и ее зятем носили демонстративно сердечный характер. Джербану не упускала случая кольнуть Путли и Фредди тем, как чтит свою тещу Пивовала. Она получала уйму удовольствия, прилюдно конфузя Фредди. Джербану постоянно изливала душу Сунамаи, которая терпеливо и сочувственно выслушивала ее.
Роковая ошибка Джербану заключалась в том, что, увлекшись, она приписала заслугу в создании семейной идиллии одному Пивовале. Этого Сунамаи не могла снести. Она тонко дала понять, что очень много делает для зятя и что, строго говоря, этих прекрасных отношений в семье добилась именно она.
Джербану не поняла намека.
Сунамаи, раздосадованная непонятливостью подруги и ее болтовней, взяла себе привычку давать ей советы со значением. Разве не они, не женщины, умудренные жизнью, должны положительно влиять на мужчин? Мужчина устает на работе, приходит домой раздраженный, и тут очень-очень важны знаки внимания, пускай даже мелкие. Например, она, Сунамаи, всегда сама готовит Пивовале завтрак, вечером растирает ему спину, подает ему чай в постель, если видит, что он не в духе, не спорит с ним… Джербану, конечно, следует проявлять больше такта… Почему бы ей тоже не попробовать оказывать Фредди маленькие знаки внимания, которые так нравятся мужчинам? Готовить его любимые блюда, проявлять к нему особое уважение, ставить его выше дочери и выше себя… В конце концов, семью же кормит он…
И тут до Джербану дошло, что имеет в виду ее подружка. Это ее, Джербану, обвиняют в плохом отношении к Фредди!
Этого она не могла снести:
— Значит, я должна плясать под дудочку этого мерзавца?
— Почему бы нет? Был бы только в семье покой, — ответила Сунамаи.
— Если тебе нравится, ты и будь приживалкой в доме собственной дочери. Твое дело. Я-то ни за что не стану кривить душой! — провозгласила Джербану, любуясь своей неколебимой нравственностью.
После этого обе сидели в тягостном молчании, пока Фредди не отвез тещу домой. С тех пор они не разговаривали.
Сразу после обеда Путли стала наряжать детей в гости.
Фредди великодушно наполнил опустевший бокал Джербану, которая и так уже клевала носом. Посмотрел на часы. Девять минут второго.
— Мы готовы! — возвестила Путли, выводя детей на лестницу. — А ты, мама, ложись, пока за столом не заснула.
— Умираю хочу спать, — зевнула Джербану.
— Ну что ты о смерти в праздничный день, — нежно упрекнула Путли.
Фредди покрылся гусиной кожей. Ведьма, а не старуха! Неужели чует? Он провел ладонью по затылку, чтобы избавиться от ощущения гусеницы, заползшей под рубаху, и встал из-за стола.
— Спускайтесь, я вас догоню, — сказал он Путли. Она повела детей вниз, в тонгу.
Фредди вымыл руки, аккуратно завязал тесемки на куртке, позвал мальчика-слугу и спустился с ним по лестнице. Вдвоем они подняли картонные коробки и установили их в тонге.
— Обещал, что сегодня доставлю, — объяснил он Путли.
Мальчишка вспрыгнул на коробки. Двое младших сели впереди, рядом с отцом. Путли, уютно устроившая на руках младенца, и старшая дочь, Хатокси, расположились сзади. Лошадь махнула хвостом, щекотнув лица детей. Те обрадованно завизжали. Фредди наклонился, расправил лошадиный хвост.
Ветерок освежал, обдавал запахом цветов, которые цвели во всем Лахоре. Через четверть часа тонга остановилась перед пивоваловскими воротами. Дети сразу побежали играть в сад, а Джунглевалов провели в гостиную, где за большим круглым карточным столом уже сидело довольно много народу. Фредди и Путли встретили с шумом, еще более шумно задвигали стульями, высвобождая для них места за столом. Фредди усадил Путли, а сам стал позади и, легонько опираясь ладонями о ее плечи, объявил:
— А я скоро к вам присоединюсь. Товар нужно доставить. Ящики у меня в тонге.
— Ах, да брось ты! — вознегодовал Пивовала, подталкивая Фредди к стулу. — Садись. Кто это работает по воскресеньям? Что будут говорить все эти падре в школе Святого Антония, если узнают, что ты работаешь в день Воскресенья? Возьмут и выгонят твоих детей из школы!
Гости засмеялись. Фредди, смеясь, выскользнул из рук приятеля.
— Я скоро! — пообещал он.
Фредди отправился прямо в арендованный склад и сгрузил там коробки. Потом поехал к дому. На улицах было пустовато. Фредди оставил двуколку в двух кварталах от поворота в свой проулок. Дальше он пошел пешком. В проулке не было ни души. Вставив ключ в скважину, он бесшумно отпер дверь и проскользнул в дом. Насколько он мог судить, никто его не видел.
На все остальное у Фредди были отведены доли секунды. Он столько раз репетировал каждое движение, что теперь выполнял все механически.
С полки под лестницей он достал две галлонные жестянки керосина, резиновые перчатки и промасленный халат. Ловко подвернув рукава, натянул перчатки, надел халат. Отвернул пробки, облил керосином кипу старых газет. Осторожно разбрызгал керосин по упаковочным ящикам и джутовым мешкам. Запасы спирта и дешевого рома должны были довершить дело.
Фредди прошел в главное помещение — и на него неожиданно нахлынули сентиментальные воспоминания. «Э, нет!» — подумал он. Заставив себя опять сосредоточиться на своей задаче, он облил керосином старый прилавок и свой письменный стол. Плеснул на полки, старательно отводя глаза, чтобы не
