– Как вы его называли? – спросил Литвин.
– Николай. Дальше мне было не нужно.
– За все время, пока вы с ним знакомы, кроме имени, так ничего и не узнали? – бесстрастно поинтересовался Попов.
– Ну, вроде, фамилия его Горохов или Терехин. Работал где-то на Севере по найму, потом поругался с начальством, переехал сюда.
– Без прописки?
– Такие нюансы меня не волновали. Это ваши заботы.
– Какие отношения у Вас были с Зотовым? – снова задал вопрос Литвин.
«Железобетонные они, что ли? Неужели, совсем не видят, что я красивая молодая женщина, которая могла бы понравиться, – подумала Вера, – А про пустырь и богатого толстячка здесь не знают. Во всяком случае, со мной не связывают».
– Некоторое время достаточно близкие, – доверительно сказала она, вновь обретая уверенность в себе. – Совсем недолго. Саша – он хороший, умный… Но как мужчина… Знаете, я, как каждая женщина, хочу, чтобы можно было чувствовать рядом не только заботливого, нежного, но и сильного мужчину, – она быстро взглянула на Литвина, обещающе и заинтересованно и, как ей показалось, этот молодой сухарь смягчился. Даже едва заметно улыбнулся, а как же иначе, какой мужчина устоит против нее…
– А кто стрелял в Силаева?
Вера не поняла. Она еще раз посмотрела на молодого. Он по-прежнему едва заметно улыбался. Только теперь его улыбка казалась ей ехидной и злой.
«О чем это он? О чем? Силаев? Как Силаев? Откуда они взяли? Сашка сказал? А он здесь откуда? Неужели? О Боже!.. А вдруг проверяют? Конечно, проверяют…»
– Не знаю никакого Силаева… – едва пролепетала она.
– Силаев Вячеслав Иванович, – охотно, с участием пояснил Попов, – с которым вы с месяц назад встречались у кинотеатра «Космос». Он-то вас прекрасно запомнил.
У Веры все внутри оборвалось. Черты лица ее застыли, резко обозначились морщины под глазами и около губ глаза потускнели. Куда делась молодая, уверенная в себе покорительница мужских сердец? Перед ними сидела сразу ставшая сутулой женщина.
– А почему я вам должка давать отчет? – вдруг визгливо закричала она на Литвина. – По какому праву вы, молодой и здоровый, сидите здесь и терзаете меня? – она захлебнулась в рыданиях, – меня, женщину с несчастной судьбой, мать-одиночку? Что я вам сделала? Махинации свои прикрываете? Вон, преступники гуляют, убийцы, – она дернула головой в сторону зарешеченного окна. – Их поймать не можете? На слабых отыгрываетесь? Герои… Идите туда… Пахать на вас надо, бугаи. А мы содержим вас еще… Пахать надо!
Попов спокойно слушал. Литвин по его знаку налил стакан воды и поставил на ближний к Вере угол стола.
Она замолчала, потянулась к стакану и жадно выпила воду. Литвин молчал, и, лишь увидев, что Вера успокоилась, тем же ровным голосом сказал:
– Ставлю вас в известность, что о вашей дочери заботится ее отец, ваш бывший супруг. Очевидно, вы будете лишены судом родительских прав. А сейчас вернемся к теме нашей беседы. Так кто стрелял в Силаева?
Все. У нее больше нет сил. «Истерика» была последней попыткой спастись, изменить ход событий. Теперь уже не было сил сопротивляться дальше. Она привыкла, что ей подчиняются обстоятельства. Теперь – наоборот.
– Не знаю… Не поняла, – устало произнесла она.
– Где Трифонов?
– Не знаю…
– Обманывать не в ваших интересах.
Они спрашивали по очереди, тихо и спокойно. Но, кажется, что их слова взрываюся в мозгу, с диким шумом, бьют молотком по нервам. Спрятаться, уйти от них, от этих безжалостных, гонящихся в угол вопросов. Уйти бы? Но куда?
– Я действительно не знаю. Он исчезает на несколько дней. Потом звонит. Мы встречаемся.
– Когда теперь должен звонить?
– Не знаю. Сказал, чтобы никуда не уходила.
– У кого деньги, взятые у Силаева?
– Я не интересовалась. Кажется, у Зотова.
– У кого оружие?
– Не знаю я…
– Почему Трифонов деньги отдал Зотову?
– Откуда я знаю?
– Как долго Зотов должен держать у себя деньги?
– Николай собирается уезжать. Наверное, деньги возьмет.
– При обыске мы нашли записку. Что она означает? «Перово, шесть тридцать, у головы».
– Николай сказал, чтобы я это прочитала Сашке, когда он позвонит.
– Как прочитала? – не понял Георгий.
– По телефону.
– Когда Трифонов должен позвонить?
– Сегодня.
– В какое время он звонит?
– Обычно по вечерам.
– Зотов?
– Естественно, тоже…
– Могут они встретиться без звонка?
– Не знаю. Думаю, Сашка тоже не знает, где бывает Николай. Он никому не говорит. Осторожный.
– Где сейчас может быть Зотов?
– У него много знакомых.
– Хорошо. Если вы согласны помочь нам, то поедете сейчас на квартиру, там наши товарищи. Позвонит Зотов, пригласите его приехать. Скажите, что не можете понять, что в записке. Если позвонит Трифонов, найдите повод пригласить и его. Это ваш шанс.
Вера встала, направилась к двери и вдруг, обернувшись, с ужасом спросила:
– А вдруг он придет меня убивать?
– Не думаю, чтобы ему представилась такая возможность, – ответил прежним бесстрастным голосом Попов.
Перово … Шесть тридцать… У головы… В какой день…? В шесть утра или вечера? И чья там голова? Может, прозвище? Но Треф старался не иметь лишних контактов. Где эта голова?
Свою сломаешь… Литвин так и сяк крутил записку. Попов сидел рядом, читая протокол допроса. Отложив листки, он взял у Георгия мятую полоску бумаги.
– Какие идеи?
Литвин развел руками, что означаю полное отсутствие каких-либо соображений.
– Нам с тобой этот ребус разгадывать, нам, – Георгий понял, что у многоопытного начальника тоже пока никаких конкретных соображений нет. – В квартире Астахов, – продолжал Попов, – он все сделает как надо. Только боюсь, не придут они. Звонить будут, а сами не придут. Как думаешь, не скажет наша Вера им чего лишнего?
– Не знаю, – честно признался Литвин. – Не могу ручаться, Алексей Семенович. Судя по всему, не должна, а так – кто их разберет… Трифонов не дурак. Он и малейшую фальшь поймет. Про намек я уже и не говорю. А с другой стороны, может, и обойдется?
– Ты, Георгий, на авось-то не надейся. Давай лучше прикинем, что главное? А главное, то, что Треф с Зотовым не могут не встретиться! Будем исходить из худшего, что Треф знает о неудачной попытке задержания Зотова, – Литвин виновато опустил голову, но Попов сделал вид, что не заметил этого. – …
