В сеть чар каких моя душа взята?
ДЕПФОРД — НОЧЬ, МАЙ 1593
Ник Скерс хлопнул себя по лбу.
Без толку.
Он повторил.
Но туман в голове не рассеялся, а веки отяжелели еще больше. Его одолевал сон.
Может, Фелиппес ошибается, думал Скерс. Может, Марло не появится «У вдовы Булл» в этот вечер. А если так, то уж конечно, проснется не на заре? Да, решил Скерс. Заря — самое время забрать улики, которые есть у Марло на Сесиля.
Густая мягкая трава слева от пня, на котором он сидел, неотразимо его манила. Растянувшись на ней, Скерс закрыл глаза в уверенности, что солнце его разбудит.
Погружаясь в сон, он понятия не имел, что в каких-нибудь двадцати ярдах от него Марло и улики быстро проплыли на лодке по Темзе к Гринвичу.
Когда Марло добрался до «Вдовы Булл», его впустила пухлая пожилая женщина и проводила в спартански обставленную, но уютную комнатку на третьем этаже.
Он был один. Когда они закопали сундучок Роберта Сесиля, Елена рассталась с ним, торопясь в родную деревню с горстью камешков Сесиля для своих родных. Вернуться она должна была только утром. Марло похлопал по голенищу левого сапога. Он тоже взял пригоршню камней. Они с Еленой заслужили плату за свои услуги. К тому же, кто знает, вернется ли он когда-нибудь в Англию?
Сев за стол посредине комнатки, он разложил перед собой листы новой поэмы. Достал из сумки чернильницу, перо, чистый лист бумаги и начал писать зашифрованное письмо королеве.
Томас Фелиппес тоже писал.
Сгорбившись над столом, он переписывал сообщение, которое накануне днем извлек из тайника в часовне Лондонского моста, — записку Марло о неназванном англичанине, заключившем сделку с берберийским пиратом. Хотя Фелиппес подержал оригинал над свечой, превратив невидимые буквы в бурые, они оставались неудобочитаемыми, так как Марло воспользовался простым шифром. Однако без копии обойтись было никак нельзя — луковую вонь в своем тайном архиве Фелиппес терпеть не собирался. Но копии все равно отводилось почетное место — заключительное, перед последней страницей.
Закончив, он положил перо, закрыл чернильницу и сжег оригинал. И вновь подумал, что ему необходимо заглавие. Решение надо было принять до восхода. Переплетчик будет ждать его на заре.
«О секретах: выжимка из трудов сэра Фрэнсиса Уолсингема, статс-секретаря. 1573–1590».
«Диковинки ловкости рук, содержащие избранные секреты сэра Фрэнсиса Уолсингема и добавления к таковым».
«Каталог самых любопытных секретов в Англии, отобранных сэром Фрэнсисом Уолсингемом и Томасом Фелиппесом».
Дьявол! Ни одно не годилось.
Фелиппес прикинул, когда Ник Скерс явится с информацией для финала. Она непременно подаст ему идею для заголовка, решил он. Уж конечно, чтение последнего сообщения Марло вдохновит его.
ДЕПТФОРД — НОЧЬ
Марло только-только записал последнее сочетание цифр, как во входную дверь постучали. Услышав шаги направляющейся к ней вдовы Булл, он собрал листы и засунул их в сумку.
Заскрипели ступеньки. Дверь в соседнюю комнату открылась и закрылась. И снова шаги.
Вошел Роберт Поули с бутылкой вина и двумя кружками в руках.
— Капер Рэли отплывает со следующим приливом, — сказал он. — На рассвете я отвезу тебя туда, спрятав в повозке.
Марло кивнул.
— Выпьем, Кит?
— А что мне еще остается делать?
— Ты отыскал доказательство участия Сесиля в контрабанде, как и рассчитывал? — спросил Поули.
Марло не ответил. Губы и язык странно покалывало, и он не понимал почему.
— Доказательство вины Сесиля, — не отступал Поули. — Ты его нашел?
Марло почувствовал, как его глаза невольно скашиваются на сумку. Огромным усилием воли он сумел их зажмурить, но было слишком поздно. Да что с ним такое?
— К несчастью, положение изменилось, — темно сказал Поули и вытащил из рукава кинжал.
Глядя, как отблески свечей посверкивают на лезвии, Марло подумал про свою шпагу над кроватью. Сумеет он выпростать ноги из-под стола и схватить ее, прежде чем Поули доберется до него?
Он попробовал, но члены ему не повиновались. Тело словно окутал саван, сотканный из железных нитей.
Боль, когда она возникла, была адской. Марло почувствовал, как его лицо обрызгало теплая жидкость, а его правый глаз будто погрузился в геенну огненную.
Он услышал леденящую душу крик и не мог решить, вырвался ли крик у него, и тут все почернело.
29
РАЙСЛИП, ЛОНДОН — 12 ЧАСОВ 53 МИНУТЫ. НАШИ ДНИ
На асфальте Нортхолта, специального военного аэродрома для королевских особ, политических лидеров, знаменитостей и прочих очень важных персон, замер «Гольфстрим Г-550» только что из Неаполя. Из него вышли четверо атлетического вида мужчин.
— Мы пересаживаемся в вертолет, синьор, — сказал один из них в мобильник.
— Она уже в Гринвиче? — отозвался де Толомеи.
— Пока нет. Мы будем там сразу после нее.
В своем управлении у южной границы Гринвичского парка два констебля Охраны королевских парков с недоумением переглянулись. Что это еще за шум? Вроде бы взрывы женского смеха. Ребятишки катаются в машинах с опущенным верхом? Вывалились на улицу после вечеринки поблизости?
И они снова взялись за журналы. С обхода они вернулись всего десять минут назад, спустив собак побегать в трех разных местах, и все было спокойно.
Затем донесся отдаленный всплеск.
Река? Или пруд у северных ворот?
Кейт и Медина осторожно шли по улице вдоль восточной границы Гринвичского парка.
Едва по центральной аллее промчалась полицейская машина, как они проскользнули в парк. Несколько минут назад Кейт с помощью пистолета-отмычки Саймона Тревор-Джонса отперла калитку Мейз-Хилл и впустила в парк русских девушек.
— Вы знаете, что говорят про греков, дары приносящих? — спросила она, переходя на бег трусцой.
— Бойтесь русских в бикини, — докончил он вполголоса.
Менее чем за минуту они добрались до овражка в форме корабельного киля.
