все места на Гидросе абсолютно одинаковы, следовательно, я не склонен к странствиям.
— Мне нечего спорить с вами, — согласился Квиллан, а затем добавил:
— Хотя это и не так уж типично, не правда ли?
— Нетипично? Для кого?
— Для людей, живущих на Гидросе. Я имею в виду никогда не путешествовать.
— Ошибаетесь, святой отец. Среди нас все-таки есть путешественники. Им нравится каждые пять- шесть лет переселяться с острова на остров. Правда, некоторое не находят в этом никакого удовольствия… Я бы сказал, таких большинство. Меня можете спокойно отнести к последней категории.
Квиллан задумался.
— В самом деле, — пробормотал он рассеянно, словно размышляя о чем-то чрезвычайно сложном. Казалось, священник исчерпал весь запас вопросов и теперь ему хотелось представить некий весомый и крайне значимый вывод из всего услышанного.
Лоулер наблюдал за ним без особого интереса, вежливо ожидая, не пожелает ли его собеседник сказать еще что-то. Но пауза затягивалась, и Квиллан, по-видимому, не собирался прерывать ее.
— Ну что ж… — протянул Вальбен, — пора открывать свою лавчонку.
И он направился в сторону вааргов.
— Подождите, — крикнул вслед священник.
Лоулер обернулся.
— Да?
— Доктор, с вами все в порядке?
— А что такое? Я выгляжу больным?
— Нет, скорее, расстроенным, — ответил Квиллан. — Обычно вы ведете себя иначе. Когда я впервые вас встретил, вы произвели на меня впечатление человека, который принимает жизнь без предвзятостей и просто живет день за днем, час за часом… Но сегодня утром… Нет, у вас явно что-то случилось… Эти ваши романтические излияния по поводу иных миров… Не знаю, но мне кажется, это не совсем похоже на вас. Конечно, я не могу утверждать, что хорошо знаю вашу натуру…
Лоулер недоверчиво взглянул на священника. Он не мог рассказать ему о трех мертвых ныряльщиках в сарае на пирсе Джолли.
— Прошлой ночью меня увлек ряд вопросов… Я плохо спал из-за этого… Вот уж не предполагал, что сие будет заметно.
— От меня вообще трудно что-либо скрыть, — улыбнулся Квиллан. Взгляд его бледно-голубых глаз, обычно смотревших отчужденно и равнодушно, показался в этот момент необычайно проницательным, почти пронизывающим. — Для сего не нужно быть сверхнаблюдательным… Послушайте, доктор, если вам захочется побеседовать со мной на какие-либо отвлеченные темы или просто снять тяжесть с души и тела…
Лоулер широко улыбнулся и показал пальцем на свою обнаженную грудь.
— На этом теле не такой уж большой груз.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорил, — заметил священник. На несколько секунд показалось, что между ними возникла некая таинственная, неуловимая связь, что-то вроде напряжения, вызвавшего в душе Вальбена неприятные ощущения. Затем Квиллан снова добродушно улыбнулся, пожалуй, слишком добродушно. Улыбка выглядела вежливой, неопределенной, мягкой, словно специально предназначенной для установления какой-то дистанции между ними. Он поднял руку, и этот жест мог быть с одинаковой вероятностью истолкован и как благословение, и как проявление желания поскорее отделаться от собеседника.
Священник кивнул, повернулся и пошел своей дорогой.
3
Приближаясь к своему вааргу, Лоулер заметил, что там его ожидает женщина. Ее длинные темные волосы развевал легкий ветерок. «Пациентка», — подумал он.
Она стояла к нему спиной, и доктор никак не мог понять, кто это. По крайней мере, у четырех представительниц прекрасного пола на Сорве были такие же прически.
В квартале, где жил Лоулер, стояло около тридцати вааргов, ближе к оконечности острова располагалось еще примерно шестьдесят. Правда, некоторые из них пустовали. Постройки выглядели, как нечто похожее на пирамиду высотой в два метра, заканчивающуюся тупой и неровной верхушкой, которая имела отверстия, устроенные таким образом, чтобы дождь попадал внутрь жилища только в случае сильнейшего ливня, да и то не всегда. Ваарги были построены из какой-то шершавой разновидности целлюлозы, сморщившейся и грубой, — очередного продукта моря (другого источника строительного материала просто и быть не могло). Их возвели давным-давно. Исходные компоненты для стен жилищ оказались на удивление прочными и стойкими. Если ударить по поверхности ваарга палкой, то создавалось впечатление, что она — из металла.
Первые поселенцы, прибыв на остров, сразу же обнаружили эти пирамидальные строения и приспособили их под временные дома. Это случилось около ста лет назад, но до сих пор люди продолжали жить в них. Никто не знал, каким образом они здесь появились и с какой целью. Практически на каждом островке имелись «поселки» из вааргов. Предполагали, что это заброшенные гнезда каких-то вымерших существ, деливших территорию с джилли, которые обитали в жилищах совершенно иного типа — в шалашах из водорослей. Один раз в несколько недель аборигены оставляли свой «дом» и строили новый. Пирамидальные строения казались символом нерушимости и постоянства в этом струящемся водном мире.
— Что это такое? — поинтересовались первые поселенцы, и джилли коротко ответили:
— Ваарги.
Что значит данное слово, никто не знал, а общение с аборигенами даже теперь являлось делом довольно сложным и непредсказуемым.
Когда Лоулер подошел ближе, то понял, что женщина, ожидающая его, — Сандира Тейн. Подобно священнику, она тоже считалась новичком на Сорве. Эта высокая серьезная молодая особа приехала с острова Кентруп несколько месяцев назад на одном из кораблей Делагарда. Она занималась ремонтом и обслуживанием лодок, сетей, корабельного оборудования, но главной сферой ее интересов, скорее всего, являлись сами гидранцы. Лоулер слышал, что Сандира является одним из основных специалистов по культуре, биологии и прочим аспектам жизни населения этой планеты.
— Я не слишком рано? — смущенно поинтересовалась Тейн.
— В принципе, нет, если вы сами так не считаете. Заходите.
Вход в ваарг Лоулера представлял собой низкую треугольную дыру в стене, похожую на дверь для гномиков. Он наклонился и прошел внутрь. Сандира последовала за ним. Они были примерно одного роста.
Тейн казалась чем-то озабоченной, занятой какими-то мыслями, тяжелыми и мрачными.
Тусклый утренний свет пробивался сквозь щели в вершине ваарга. На нижнем уровне перегородки, изготовленные из того же материала, напоминающего металл, разделяли помещение на три маленькие неправильной формы комнаты: его кабинет, спальню и прихожую, которую Вальбен использовал в качестве гостиной.
«Скорее всего, сейчас где-то около семи, — подумал Лоулер. — Не мешало бы позавтракать. Но придется пока отложить сие мероприятие». Он, как бы между прочим, влил несколько капель настоя из наркотических трав в кружку, добавил немного воды и выпил смесь маленькими глотками, словно лекарство, прописанное самому себе для ежедневного употребления по утрам. В каком-то смысле так оно и было.
Вальбен виновато посмотрел на свою пациентку. Она, слава Богу, не обратила никакого внимания на этот странный ритуал, а продолжала рассматривать его маленькую коллекцию предметов с Земли. Всякий приходивший сюда непременно интересовался собранием реликвий Лоулера. Робким движением она коснулась неровного края оранжево-черного черепка и провела по нему пальцем, затем вопросительно
