сбежать.
— И приехать сюда?
— Этого у меня и в мыслях не было. Я понятия не имела, что здесь кто-то есть. Нет, я направлялась в Эл-Эй, но не смогла попасть туда. Тогда я решила рискнуть и завернула сюда. Это моя последняя надежда.
— Ты знаешь, что Майк уже давно погиб?
— Да, знаю.
— И Энс тоже умер. Помнишь Энса? Моего старшего сына?
— Конечно.
— Следующая очередь моя. Я и так подзадержался тут лет на десять или, может быть, даже на тридцать. Но теперь все. На прошлой неделе сломал бедро. В моем возрасте оно не срастется. Ничего, я пожил достаточно.
— Вот уж не думала, что когда-нибудь услышу от вас такое.
— Ты имеешь в виду, что я готов сдаться? Нет. Это не так. Я не сдаюсь, я просто ухожу. Это неизбежно, верно? Никто из нас не вечен. Каждый живет столько, сколько ему отпущено. Переживает своих друзей, переживает своих детей, если сильно не повезет, но в конце концов уходит. Все правильно, так и должно быть.— По его лицу скользнула слабая улыбка.— Я рад, что ты приехала сюда, Синди.
— Рады? Правда?
— Ты ведь знаешь, я никогда не понимал тебя. И по-моему, ты тоже никогда меня не понимала. Но мы одна семья. Ты жена моего брата: как я могу не любить тебя? Глупо рассчитывать, что все близкие будут похожи на тебя самого. Взять Майка, к примеру…
Он закашлялся. Ронни, который молча стоял рядом, быстро шагнул вперед, взял с ближайшего столика стакан воды и подал отцу.
— Ты, наверно, переутомился, па.
— Нет, нет. Я хочу произнести маленькую речь.— Полковник сделал большой глоток, на мгновение закрыл глаза, открыл их и перевел взгляд на Синди.— Значит, я сказал: Майк. Ему все время было не по себе в том искореженном мире, каким стало американское общество после войны во Вьетнаме. Поэтому он вел себя… странно. Ушел из авиации, переехал в Эл-Эй, женился на хиппи, время от времени удалялся в пустыню, чтобы побыть одному и поразмышлять. Я не одобрял его поведение. Но разве это мое дело, если разобраться? Он был тем, кем был. В нем чувствовалась личность, еще когда ему только-только исполнилось шесть, и уже тогда он сильно отличался от меня.— Еще один глоток воды.— Энс. Изо всех сил пытался стать кем-то вроде меня. Потерпел неудачу. Сжег себя и умер молодым. Ронни. Розали. Проблемы, проблемы, проблемы… Если мои собственные дети оказались такими… непрочными, то каков же весь остальной мир? Один огромный сумасшедший дом, вот что это такое. И так я считал еще до появления Пришельцев. Но я ошибался. Хотел, чтобы все были такими же жесткими и непреклонными, как я, потому что по моим понятиям люди должны быть именно такими. Кармайклы, по крайней мере. Солдаты, посвятившие свою жизнь делу справедливости и порядочности,— он негромко рассмеялся.— Ну, Пришельцы кое-что продемонстрировали нам, не правда ли? Добрые, злые, разные — в один и тот же день все мы оказались в их власти, и всем нам с тех пор приходится нелегко.
— Тебя им так и не удалось покорить,— сказал Ронни.
— Ты так думаешь? Ну, может быть. Может быть,— старик сжал руку Синди.— Ты ведь все это время жила среди Пришельцев, верно? Тебе, должно быть, многое известно о них. Как думаешь, есть у них какая- нибудь слабина? Ахиллесова пята, куда мы могли бы поразить их?
— Нет, ничего похожего я не заметила.
— Значит, нет. Они совершенные сверхсущества. Почти боги. Разве такое возможно? Кто знает? И все равно, я считаю, мы должны продолжать бороться с ними, чтобы сама идея Сопротивления осталась жива. Память о том, что это такое — жить в свободном мире. Хотя, может быть, мы никогда и не жили в свободном мире. По-настоящему свободном. Во время Вьетнамской войны ходили разные слухи. О том, что всем заправляют транснациональные корпорации или небольшие группки тайных политиканов, заговорщиков, лжецов. О том, что все наши предполагаемые демократические свободы — просто иллюзия, созданная для того, чтобы помешать людям понять истину. И что Америка такое же тоталитарное государство, как остальные. Лично я никогда этому не верил. Ну пусть даже я был слишком наивен всю свою жизнь. Все равно, я хочу думать, что Америка может снова стать такой, какой я себе ее представляю. Или впервые стать, наконец, такой. Ты следишь за моей мыслью? Я верю, что она может возродиться, что мы сбросим иго поработителей-Пришельцев, придем в себя и будем жить так, как считаем нужным. Можно назвать это верой в провидение Божие. Можно назвать это…— Он остановился и подмигнул ей.— Какая речь, а, Синди? Прощальное обращение старика. Просто я чувствую, что скоро отдам Богу душу… Ты останешься с нами?
— Хотелось бы.
— Хорошо. Теперь это и твой дом, и я рад приветствовать тебя в нем,— на мгновение яростный взгляд Полковника смягчился.— Я люблю тебя, Синди. Понадобилось тридцать лет — и, наверно, вторжение чужеземцев, и смерть Майка, и многое другое,— чтобы я сподобился сделать тебе это признание. Но я люблю тебя. Вот и все, что я хочу сказать. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю вас,— почти прошептала Синди.— И всегда любила. Просто раньше не догадывалась об этом.
6.
ТОЧКА ОТСЧЕТА: СЕГОДНЯ.
ВРЕМЯ «ИКС»: ПЛЮС СОРОК ЛЕТ
Спустя год после приезда на ранчо Халид женился на Джилл. После этого прошло еще десять лет, прежде чем стало известно, каким образом он оказался в лагере Пришельцев.
В общей сложности одиннадцать лет.
И тридцать три со времени Завоевания; ранчо, словно священный остров, все еще плыло в вышине над истерзанным миром. Где-то по-прежнему расхаживали по своим неприступным территориями Пришельцы, развивая непостижимую для людей деятельность, направленную на дальнейшую оккупацию завоеванного мира, оккупацию, без перерыва продолжавшуюся уже больше трех десятилетий без каких- либо объяснений. Где-то бригады рабочих, практически рабов, трудились день и ночь, возводя огромные стены вокруг всех крупных городов Земли, и выполняли, повинуясь передаваемым через бригадиров приказам чужеземцев, тысячи других задач, цели которых никто не понимал. И где-то все так же существовали лагеря, в которых содержались тысячи и сотни тысяч пленников, то и дело без всякой видимой причины перегоняемых из одного места в другое.
А тем временем Кармайклам удавалось держаться в стороне от всего этого. Они крайне редко и ненадолго покидали свой дом на горе, но при этом отнюдь не ощущали себя затворниками. Постепенно они прихватывали все новые и новые территории на обезлюдевших склонах вокруг, сажали помидоры и зерно, откармливали овец и свиней и растили целый эскадрон юных Кармайклов. Собственно говоря, делать детишек было основным занятием обитателей ранчо. Оно просто кишело ими: не успевало подрасти одно поколение, как ему на пятки уже наступало следующее. И точно так же, словно раз заведенная и дальше работающая по инерции машина, не прекращалась деятельность Сопротивления, состоящая в основном в постоянной рассылке по электронной почте бесконечных резолюций и внушений другим группам Сопротивления по всему миру. Пришельцы, непредсказуемые как всегда, наверняка были в курсе того, что здесь происходит, но почему-то не предпринимали никаких действий.
Кармайклы жили в такой полной изоляции, что, когда спустя несколько лет после появления Халида в их владения проник какой-то незнакомец, явно шпион, все были просто потрясены этим беспрецедентным прорывом грубой внешней реальности в их заколдованный мирок. Чарли быстро нашел и убил его, и все снова пошло как прежде. Жизнь продолжалась, и для непокоренных Кармайклов на склоне горы, и для
