разу в жизни не приходилось прибегать к таким мерам, но что делать, если без этого не спастись? Натиск противника ослабел. На какое-то время Энди смог практически остановить его и даже нанести ответный удар, что позволило ему выкроить несколько бесценных мгновений и сконструировать кое-какие защитные комбинации. Но прежде чем он смог привести их в действие, Серый нанес Энди еще один сокрушительный удар и снова начал сталкивать его в пропасть. Да, этот тип обладал просто невероятной мощью.
Энди блокировал его. Он продолжал наступать. Энди нанес ему сильный удар, но человечек ушел от него, нырнув в какой-то другой канал нервной системы.
Энди снова ударил и снова безрезультатно.
Потом Серый сам нанес Энди удар, с такой силой, по сравнению с которой все предыдущее казалось детской игрой. Энди зашатался и почувствовал головокружение. Он находился уже в трех наносекундах от края бездны, но каким-то образом сумел отойти от него, хотя и на совсем крошечное расстояние.
Чувствуя, что его шатает, он начал новую комбинацию. Но, занимаясь этим, он одновременно считывал информацию, поступающую от Серого, и не находил там ничего, кроме холодной уверенности. Человечек был готов ко всему, что бы Энди ни обрушил на него. И это была не просто самоуверенность; он знал, знал совершенно точно, что непобедим.
Энди понял, что к тому все и идет. Он мог помешать Серому разрушить себя, но лишь у самой последней черты, а добраться до него не мог вообще. Казалось, его противник имел в своем распоряжении неисчерпаемые ресурсы. Все потуги Энди ни к чему не приводили: Серый был неутомим. Ничуть не выдохся. Он просто проглатывал все, что Энди швырял в него, и снова кидался в атаку, нападая сразу с шести сторон.
Теперь Энди понимал, впервые в жизни, какие чувства должны были испытывать хакеры, с которыми он безжалостно расправлялся на протяжении многих лет. Некоторые наверняка воображали, что им нет равных — до столкновения с ним. Проигрывать тяжелее, если думаешь, что ты силен. Если точно знаешь, что ты силен. Людям с таким восприятием себя в случае поражения приходится перепрограммировать все свое отношение к миру.
Сейчас у него было два выхода. Продолжать борьбу до тех пор, пока человечек окончательно не сломит его. Или сдаться прямо сейчас. Ничего другого ему не оставалось.
В конечном счете, подумал Энди, все всегда заканчивается необходимостью сделать выбор: да или нет, ноль или единица.
Он сделал глубокий вдох и заглянул в бездну.
— Хватит. Я проиграл.
Прежде он даже подумать не мог, что когда-нибудь произнесет эти слова.
Энди отдернул руку, прервав контакт между имплантатами, задрожал, пошатнулся и рухнул на землю.
Спустя минуту точно из-под земли вынырнули пятеро из ЛАКОН, навалились на Энди, связали его и затолкали в мешок, защелкнув на запястье с имплантатом замок, точно опасаясь, что он будет выкачивать информацию прямо из воздуха.
Стив Геннет вышел в патио, где в старом кресле полковника сидел Энсон, и сказал:
— Взгляни-ка сюда, Энсон. Видишь?
Он сунул Энсону в руку лист зеленоватой бумаги, тот непонимающе посмотрел на него. Какие-то стрелки и загогулины, похожие на греческие буквы, вся эта непонятная компьютерная чепуха.
— Ты же знаешь, я ни черта не смыслю в этом,— резко сказал Энсон.
Он понимал, что не следовало разговаривать со Стивом таким тоном, но ничего не мог поделать с собой, с каждым днем становясь все раздражительнее. Ему недавно исполнилось тридцать пять, но чувство было такое, что все пятьдесят. Когда-то, в молодости, он строил большие планы, был полон жизни и не сомневался, что освободит мир от тиранической власти чужеземцев; но теперь все это в прошлом, внутри осталась лишь гулкая пустота, которая все расширялась, и расширялась, и расширялась. В конце концов ему стало казаться, что в нем от Энсона не осталось почти ничего. Вот уже несколько лет — со времени провала нападения на Главного — он жил так, как будто для него не существовало ни прошлого, ни будущего. Только бесконечное, унылое настоящее. Строил планы, не думая об их осуществлении, спал, не видя снова.
— Что это? — спросил он.
— Отпечатки пальцев Энди.
— Отпечатки пальцев?
— Ну, компьютерный почерк, несущий несомненный след личности. Почти то же самое, что отпечатки пальцев, да. Думаю, это Энди.
— Правда? Откуда у тебя это?
— Пришло из Лос-Анджелеса, один из наших хакеров случайно выловил в Сети. Раньше такого не было. Если это и в самом деле он, то, наверно, вернулся совсем недавно.
Энсон снова взглянул на распечатку. По-прежнему стрелки и загогулины. Безнадежное занятие. Внутри что-то слабо затрепетало — ощущение, которого он не испытывал годами,— но он подавил его. Просто пожал плечами и спросил:
— Почему ты думаешь, что это Энди?
— Интуиция, может быть. Я уже пять лет ищу его. Для меня эта распечатка просто вопит: «Энди!» Он еще ребенком часто использовал такие коды. Помню, он объяснял их мне, но я так и не понял, что он пытался сказать. Ему тогда было лет десять-одиннадцать. И как раз перед тем, как сбежать, он снова вернулся к своему собственному, личному жаргону. Мы обратили внимание на эти коды уже несколько месяцев назад, и все это время тот, кто пользовался ими, устойчиво двигался на запад — Флорида, Луизиана, Техас, Аризона. А теперь вот Эл-Эй. Прямо в данный момент этот хакер делает кому-то отмазку. Судя по всему, с гильдией не связан, действует сам по себе. Я уверен, что это Энди.
Энсон перевел взгляд на круглое, толстое, искреннее лицо кузена и увидел на нем выражение полной убежденности. Внезапно Энсон почувствовал прилив восхищения, даже любви к нему. И сам удивился этому.
Стив был старше него на пятнадцать лет и сейчас являлся лидером семейного клана. Но Стив никогда не хотел быть лидером, никогда не хотел ничего возглавлять, хотел лишь участвовать в деле, которое считал важным. Сидеть целыми днями, а иногда и ночами в коммуникационном центре, вылавливая информацию по всему миру.
Тогда как сам Энсон…
Трепетание внутри усилилось, и на этот раз он не стал подавлять его.
— Скажи мне вот что,— сказал Энсон.— С помощью этих данных можно отыскать его?
— Не могу сказать. Ты же знаешь, Энди очень, очень ловок и к тому же быстро перемещается с места на место. И все же можно попытаться.
— Можно попытаться? Господи! Так попытайся же! Попытайся! Найди его, притащи сюда, заставь работать. Безумный мутант, вот кто твой сын!
— Мутант?
— Необузданный человек. Недисциплинированный, аморальный, зацикленный на себе, эгоист до мозга костей… Откуда у него все это, Стив? От тебя? От Лизы? Сомневаюсь. И конечно, не от той частицы, которая есть в нем от Кармайклов. Вот и выходит, что он мутант. Мутант, да. К тому же обладающий специфическими навыками, в которых мы так нуждаемся. Очень сильно нуждаемся. Если только он соизволит применить их ради нас.
Стив молчал. Энсона интересовало, что он думает по этому поводу, но полнощекое лицо Стива не выражало ничего. Молчание затягивалось, вызывая ощущение напряженности, неловкости, и в конце концов стало непереносимым. Энсон поднялся, отошел в конец патио и остановился там, опершись на перила и глядя на узкое зеленое ущелье внизу. И снова ощутил тот же трепет.
Он понимал, что с ним происходит. Снова ожили прежние амбиции, ослепительная мечта о победоносном крестовом походе против чужеземцев, о том, чтобы уничтожить Главного и одним ударом покончить со всеми Пришельцами сразу. Даже после роковой поездки Тони в Лос-Анджелес это чувство не
