— На Горе Замка было согласовано,— говорил он,— что когда будут созданы новые армии, то Коронованный должен вести войска на Пилиплок, в то время как Понтифик направляет стратегию в безопасном удалении.
—Не будет необходимости вести войска на Пилиплок,— сказал Валентайн.
— Ваше величество, вы уверены в этом?
Валентайн сказал:
— У меня был большой опыт во время войны за восстановление в усмирении мятежников без кровопролития. Если вы пойдете на Пилиплок — новый Коронованный, непроверенный, неизвестный, с солдатами за спиной,— это наверняка вызовет у них сопротивление. Но если появится сам Понтифик… кто может вспомнить время, когда Понтифика видели в Пилиплоке? Они будут испытывать благоговейный страх, испуг, не посмеют поднять на него руку, даже если он войдет в город один.
Хотя Хиссун говорил о своих сомнениях, в конце концов Валентайн пересилил его. Валентайн понимал, что другого выхода не было: только недавно став Понтификом и передав светскую власть Коронованного более молодому человеку, он не мог все же полностью перейти на позицию номинального руководства, которое мог взять на себя Понтифик. Власть, делал открытие Валентайн, не оставляется легко даже теми, кто считал когда-то, что не испытывает к ней большой любви. Валентайн понимал, что это был не просто вопрос борьбы за власть. Это был вопрос предупреждения кровопролития там, где оно было не нужно. Хиссун был намерен показать, это возможно. 'Назовем это обучением нового Коронованного искусству управления,— думал Валентайн.— А если я потерплю неудачу, тогда назовем это моим обучением'.
Утром, когда Пилиплок появился высоко над темным устьем великой реки Химп, Валентайн приказал своим кораблям образовать два крыла со своим флагманом 'Леди Сиин' во главе. И сам, одетый в богато украшенные одежды Понтифика ярко-красного и черного цветов, которые ему сшили перед отъездом с Острова, занял место на носу своего судна так, чтобы весь Пилиплок мог ясно видеть, когда королевский флот приблизится.
— Снова они посылают корабли-драконы к нам,— сказал Слит.
Да, как уже делалось в последний раз, когда Валентайн, как Коронованный, приезжал в Пилиплок во время начала великого крестного хода в Зимроеле, флот кораблей-драконов вышел встречать его. Но в тот раз у них были яркие золотисто-зеленые флаги, развевающиеся на такелаже, и они приветствовали его веселыми звуками труб и барабанов. Теперь видел Валентайн на кораблях-драконах другой флаг, желтый, с большой поперечной розовой полосой, такой же мрачной и зловещей, как и сами корабли с раздвоенной кормой. Это, конечно же, был флаг свободной республики, которой считал себя теперь Пилиплок, и этот флаг уже не шел по-дружески приветствовать его.
Гранд-адмирал Азенхарт беспокойно посмотрел на Валентайна, он показал на рупор, который держал, и сказал:
— Я прикажу им подчиниться и сопроводить нас в порт, ваше величество?
Но Понтифик только улыбнулся и дал ему знак успокоится.
Самый мощный из кораблей Пилиплока, чудовище с ужасающей клыкастой фигурой на носу и причудливо сделанными трехъярусными мачтами, вышел из ряда и занял позицию рядом с 'Леди Сиин'. Валентайн признал в нем корабль старой Гуидраги, старшей среди дракон-капитанов, и, действительно, там была она сама, энергичная скандарша на палубе, выкрикивая в рупор:
— Именем свободной республики Пилиплока, назовите, кто вы!
— Дайте мне трубу,— сказал Валентайн Азенхарту. Поднеся ее к губам, он закричал:
— Это 'Леди Сиин', а я Валентайн. Поднимайся к нам на борт и поговори со мной, Гуидрага.
— Я не могу этого сделать, милорд.
— Я не сказал 'лорд Валентайн',— ответил он. — Ты понимаешь, что это значит? И если ты не придешь ко мне, ну, тогда я пойду к тебе! Приготовьтесь взять меня на борт!
— Ваше величество! — в ужасе произнес Слит.
Валентайн повернулся к Азенхарту:
— Подготовьте для нас плавун. Слит, ты мой главный представитель, ты будешь сопровождать меня. И ты, Делиамбер.
Карабелла обратилась к нему:
— Милорд, я прошу тебя…
— Если они хотят схватить нас,— сказал он,— они сделают это, буду ли я находиться на их корабле или на моем. У них двадцать кораблей на один наш, и к тему же хорошо вооруженных. Идем, Слит… Делиамбер…
— Ваше величество,— сурово произнесла Лизамона Халтин, — вы не можете идти, если только я не буду с вами!
Валентайн с улыбкой ответил:
— О, хорошо! Вы командуете Понтификом! Я восхищаюсь вашим духом; но нет, я не буду в этот раз брать ни телохранителей, ни оружия, никакой защиты, кроме этой одежды. Плавун готов, Азенхарт?
Корзина плавуна была приспособлена и подвешена к фок-мачте. Валентайн взобрался внутрь и подозвал Слита, мрачного, с печальным лицом, и уруна. Он оглянулся на остальных собравшихся на палубе флагманского корабля — Карабеллу, Тунигорна, Азенхарта, Залзана Кавола, Лизамону, Шанамира — все смотрели на него, как будто он, наконец, окончательно расстался с рассудком.
— Теперь вы лучше узнаете меня,— сказал он тихо и приказал поднимать корзину через борт.
Оказавшись на воде, он поплыл, легко и плавно скользя над волнами и потом вверх по борту корабля-дракона, пойманный крючком, который спустила ему Гуидрага. Мгновением позже Валентайн вышел на палубу другого судна, обшивка которого была темной от несмываемых пятен крови морских драконов. Дюжина огромных скандаров, самый меньший из которых был вдвое выше Валентайна, стояла перед ним, и во главе их была старая Гуидрага, даже еще более редкозубая, чем раньше, ее густая спутанная шерсть еще более поблекла. Ее желтые глаза сверкали силой и властью, но Валентайн разглядел также в ее чертах некоторую неуверенность. Он сказал:
— Отчего, Гуидрага, вы так неприветливо встречаете меня?
— Милорд, я не знала, что это вы возвращаетесь к нам.
— Все же, кажется, я вернулся еще раз. И меня не будут приветствовать с большей радостью, чем эта?
— Милорд, многое изленилось здесь,— сказала она, немного заикаясь.
— Изменилось? Свободная республика?
Он оглядел палубу и другие корабли-драконы, выстроившиеся по всем сторонам.
— Что значит свободная республика, Гуидрага? Мне кажется, я не слышал этого термина раньше. Я спрашиваю вас: что это означает?
— Я только капитан-дракон, милорд. Эти политические вопросы… Не мне говорить о них…
— Тогда простите меня. Но скажите мне хотя бы зачем вас послали нас встречать, если не приветствовать и проводить в порт?
Гуидрага сказала:
— Меня послали не приветствовать вас, а повернуть назад. Хотя, я повторяю, мы не знали, что это вы, милорд — мы только знали, что это флот императорских кораблей.
— А императорские корабли уже не принимают в Пилиплоке?
Последовала длинная пауза.
— Нет, милорд,— сказала скандарша, запинаясь.— Не принимают, милорд. Мы… как бы это сказать… вышли из империи, милорд. Это и есть свободная республика. Это — территория, которая управляет собой сама, а не со стороны.
— О, и почему это? Вы считаете, что правление императорского правительства такое обременительное?
— Вы шутите со мной, милорд. Эти вопросы непонятны для меня. Я знаю, что теперь трудное время, что произошли перемены, что Пилиплок решил сам определять свою судьбу.
— Потому что в Пилиплоке еще есть продукты, а в других городах нет, и ноша кормления голодных слишком тяжела для Пилиплока? Так это, Гуидрага?
