Случайностей вообще-то не бывает. Можно сказать и по-другому: весь наш мир сплошь состоит из случайностей. Трудно поверить, что эти две фразы по сути есть две стороны одного и того же утверждения.
Мириады случайных событий, сплетаясь друг с другом в причудливые узоры, создают закономерности. И чем больше в узоре случайностей, тем тверже и незыблемее закономерность. Невозможно предсказать исход одного случайного события, но, научившись читать эти узоры, можно видеть не промежуточный, а окончательный результат. Только люди пока очень плохо умеют это делать.
С Евгением Михайловичем я столкнулся в воскресенье в летней шашлычной. Конечно, случайность. Но, наверное, мы должны были с ним встретиться. Да и ничего очень уж необычного в этой встрече не было. День сегодня выходной, город у нас маленький, погода жаркая, а пиво тут холодное…
Мы и по времени разминулись едва-едва. Я еще не приступил к своей порции дымящегося мяса, успев только отхлебнуть полкружки пива, когда он с немного растерянным видом уставился на меня. На стража порядка он сейчас похож не был. Потертые джинсы, расстегнутая почти до пупа рубашка, легкая небритость. Нормальный сорокалетний мужик зашел выпить пива. Я замахал рукой с таким энтузиазмом, словно встретил старого друга. Впрочем, я действительно не был против компании.
Мы обменялись рукопожатиями и парой-тройкой ничего не значащих фраз. Ему все-таки было немного не по себе, поэтому я решил прийти на помощь.
– Евгений Михайлович, если хотите, можете меня еще поспрашивать про Самойлова. А нет – поговорим о чем-нибудь нейтральном. Например, о футболе. Вы ведь смотрите футбол?
– Давайте, как пойдет, – буркнул капитан.
– Тоже верно, – согласился я.
Очень милая официантка с изумительным сочетанием длин юбки и ног принесла капитану шашлык и пиво. Мы синхронно проводили ее взглядом и синхронно подняли кружки.
– А вы позволите мне задать вам вопрос-другой по делу Самойлова? – спросил я.
– Вам? – удивился капитан.
– Ну да. Не захотите, не ответите. – Я пожал плечами.
– Попробуйте, – с неохотой процедил он.
Я начал говорить не сразу, сделав еще пару глотков из своей кружки.
– Виталий выбросился из окна. Квартира заперта изнутри. Подъезд дома пишется на камеру наблюдения, и вы знаете, что никто к Самойлову не приходил. Версия самоубийства не подвергается сомнению?
– Не подвергается, – признал очевидное капитан, терзая кусок мяса.
– Так что вы мне шьете?
Я ведь тоже могу задать прямой вопрос, правда?
– Что за жаргон, Кирилл Александрович!
– По-моему, он тут вполне уместен.
– Вы просто свидетель.
Прозвучало это фальшиво, как четырехрублевая монета.
– Вы хотите сказать, что три раза вызывали на допрос свидетеля по делу о самоубийстве? Свидетеля, который едва знал погибшего? – Сарказм получился сам собой, без всяких усилий с моей стороны.
– Что вы хотите от меня услышать?
– Причину, капитан. Прошу прощения за некоторую фамильярность, обстановка навевает.
– Причину… А вы знаете, я назову вам причину. Думаю, вреда от этого не будет.
Иногда я думаю о религии. В последнее время чаще. Мне кажется, что Бог должен быть одинаковой размерности с нашим миром. И, следовательно, более многомерным существом, чем человек. Это не богохульство, не стоит понимать меня чисто в математическом смысле. Я не имею в виду пространственные координаты – длину, высоту, ширину… Координаты имеют отношение к сознанию. Моральные, нравственные, духовные, интеллектуальные, эмоциональные…
Я сам сходил к кассе и принес нам еще по пиву. Очень жарко, все-таки. Капитан начинать рассказывать не спешил, а я и не думал его торопить. Мы доели шашлык и почти допили пиво, когда Евгений Михайлович, глядя куда-то в сторону, заговорил:
– Константин Александрович, вам что-нибудь говорят фамилии Гришин, Федорчук, Половцев?
Все-таки я был слегка растерян. Хотя можно было ожидать… Чем еще объяснить такой пристальный интерес капитана к моей персоне. Какой, однако, настырный тип. Или это всеобщая компьютеризация виновата?
– Вполне нормальные славянские фамилии, – говорю, чтобы собраться с мыслями.
– Я могу имена добавить, – лениво бросает капитан, опрокидывая кружку надо ртом и утирая тыльной стороной ладони пену.
– Ладно, сдаюсь, – мой смех звучит не очень легко. – Я знал этих людей.
– Тогда вы, думаю, можете сказать, что их объединяет с Виталием Самойловым. – Капитан нетороплив и цепок. Но и я уже собрался.
– То, что все они были знакомы со мной?
– Ага. – Капитан радостно кивает, словно учитель, поощряющий правильный ответ ученика. – Это во- первых. А во-вторых, все они покончили с собой.
– Трагичное совпадение, – говорю я после паузы, необходимой, чтобы тоже допить пиво.
– Совпадение? – вполне невинно спрашивает капитан.
С трудом давлю зевоту. Разговор мне уже не интересен.
Как мне объяснить ему, что жизнь моя стала легче, после того, как я научился окружать себя только подходящими вещами? А люди сильнее вещей. Подходящие могут очень весомо помочь, неподходящие портят жизнь куда сильнее, чем любая люстра или пепельница. Иногда бывает так непросто держаться подальше от неподходящих людей…
Отвечать я не собираюсь, да капитан и не ждет от меня ответа. Я готовлюсь к новой волне вопросов – на этот раз о моих взаимоотношениях с остальными тремя самоубийцами. Но капитан сумел еще раз меня удивить.
– Скажите, Константин Александрович, вы – экстрасенс?
– А что это такое? – реагирую мгновенно.
– Думаю, это все знают, – Евгений Михайлович разводит руками.
– Будем считать, что я – не знаю.
Капитан теряется. Иногда так сложно понять, что за вопрос ты задал…
– Человек, с особыми возможностями… недоступными обычным людям.
– Евгений Михайлович, – я улыбаюсь во весь рот, – вы в среду футбол смотрели? Как там Месси на одном квадратном метре из двух защитников клоунов сделал? Я так не могу, вы тоже, да и еще шесть миллиардов человек на это неспособны. Месси – экстрасенс?
– Вы же понимаете, имеются в виду способности несколько иного рода…
– Какого?
– Сверхъестественные, что ли.
Можно было продолжить игру и предложить капитану объяснить и этот термин. Но я вовсе не задавался целью ставить его в неловкое положение. Я просто сказал:
– То, что способен сделать человек, определенно не может считаться сверхъестественным.
Если Бог – более многомерное существо, нежели человек, то верно ли обратное? Является ли любое существо, более многомерное по отношению к людям, Богом для них?
Третью кружку мы пили уже медленно. Я бы, если честно, и не стал бы ее заказывать, но разговор не получил своего логического завершения, а сидеть просто так за пустым столиком как-то не принято. Капитан, похоже, руководствовался аналогичными мотивами.
При этом он старательно показать, что выпитое пиво оказало на него более сильное воздействие, чем это было на самом деле. Откинулся на спинку стула, вытянул ноги под столом, зевнул пару раз… Ему бы не помешали черные очки, чтобы скрыть очевидно цепкий взгляд.
– Ну, а вы, Константин… Александрович. Вы лично обладаете способностями, недоступными для других?
– Конечно, Евгений… Михайлович, – чуть-чуть передразнил я его. – Я полагаю, что каждый человек
